Александр Громов - Циклогексан (сборник)

– Я читал.

– Тем лучше. Постарайтесь вернуться живым. Это не только в ваших, но и в моих интересах.

В течение нескольких секунд Рампл размышлял, стоит ли поделиться с Буряком толикой служебной информации, и решил, что вреда не будет. Разумеется, он нарушал порядок и мог получить взыскание, но Буряк был ему симпатичен. Вот такие-то здоровяки как раз и мрут от мнительности. Полгода – более чем достаточный срок.

– Расслабьтесь, – сказал он. – Думаю, вам ничего не грозит. Если бы вы заразились, то уже были бы мертвы.

– Почему?

– Один наш сотрудник, андроид, прибыл на Уникум вскоре после вас и не вернулся. – На всякий случай Рампл решил не упоминать фамилию знаменитого сыщика. – Думаю, он мертв, как и те шестнадцать. Если речь идет об эпидемии неизвестной болезни, то ее инкубационный период исчисляется часами. Вам повезло.

Неспешно удаляясь, он уловил чутким ухом не несущую полезной информации реплику «ну ни хрена себе!» и сейчас же вернулся к мембране. Работа со свидетелем – тонкое искусство, и Рампл владел им в совершенстве. Одно дело человек, думающий тяжкую думу, и совсем другое – ошалевший от радости. Последний сотрудничает искренне и с удовольствием.

– Еще один вопрос… Не заметили ли вы чего-нибудь такого, что не посчитали нужным изложить в отчете? Я имею в виду субьективные впечатления.

– Да какие там субъективные… – прогудел Буряк. – Одно только скажу: испугался я. Мне враг не страшен, если я его вижу, а так… – Он развел громадными ручищами. – Словом, не на шутку испугался. Обошел бочком-бочком помещения – и пулей назад, в гиперкабину. Еле-еле обратные координаты набрал. Дрожь била. Все это, понятно, не для протокола…

– Понимаю, – кивнул Рампл. – Вам еще не приходилось видеть шестнадцать покойников…

– Да при чем тут покойники! – завопил Буряк. – Видел я покойников будьте-здоровы! Может, побольше вашего видел! Работа такая. Новые планеты – это вам не фунт изюма. А вот чего я никогда не видел, так это блаженства на лицах мертвых! Такого блаженства, что меня жуть взяла! Они умирали с наслаждением, вы понимаете?!

Рампл не врал, говоря, что прочитал отчет Буряка, а лишь недоговаривал. На самом деле он ознакомился экспресс-гипнотическим методом с полным досье на планету и согласился с теми, кто окрестил ее Уникумом. Во-первых, планета была чуть легче Земли, с более чем комфортной силой тяжести для тучных людей, сердечников, астматиков и подагриков. Со временем ее предполагалось развивать как планету-курорт. Во-вторых, продолжительность суток, года, спектр излучения светила, состав и плотность атмосферы не слишком отличались от соответствующих земных показателей. В-третьих, на планете не имелось ни пустынь, ни чересчур высоких гор, ни активных вулканов, а жизнь в ласковых морях не поднялась выше планктонного уровня организации. В-четвертых, на суше имелась макроскопическая жизнь, зато жизнь микроскопическая, по-видимому, отсутствовала. Даже люди не принесли ее на Уникум – земные бактерии и вирусы, не говоря уже об одноклеточных водорослях и грибковой плесени, не приживались в тамошних условиях. Ну чем не рай?

Как обычно, экипаж корабля-«сеятеля» компании «Новая родина», проведя первичное исследование планеты, оставил в уютном местечке на поверхности одного из материков гиперкабину и пару жилых куполов. Несколько суток спустя гиперкабина выбросила на почву Уникума шестнадцать добровольцев-квартирьеров – восемь мужчин и столько же женщин. Им предстояло прожить на Уникуме год, изучая местность, возделывая поля, выявляя местные источники пищи, расширяя первичный поселок для приема следующей партии колонистов, а главное, проверяя на себе саму возможность жить на новом месте. Если все сошло бы благополучно, через год к квартирьерам должна была бы прибыть следующая партия уже из ста-двухсот человек, затем еще и еще, и так вплоть до непрерывного потока колонистов. Стандартная, хорошо отработанная практика.

Не раз и не десять случались осечки. Иногда квартирьерам приходилось эвакуироваться с новой планеты столь спешно, что обтекаемое выражение «срочная эвакуация» на деле означало паническое бегство. Иногда они с трудом выдерживали год, после чего компания признавала планету бесперспективной и списывала убытки. Гибель людей не была чем-то из ряда вон выходящим, человечество платило жизнями за звездную экспансию, но случаи гибели всей партии колонистов отмечались сравнительно редко. Иногда виной тому была недостаточная психологическая совместимость в коллективе первопоселенцев, чаще – какой-либо неучтенный фактор, свойственный новой планете.

Не все ведь обнаруживается во время первичного исследования, на то оно и первичное. Например, полной неожиданностью для квартирьеров стало открытие, сделанное меньше месяца назад: сухопутная жизнь Уникума представлена одним-единственным видом живых существ! Все три царства живой материи – растения, животные и грибы – на поверку оказались либо стадиями онтогенеза, либо экологическими формами одного и того же вида, но никак не царствами. Вот тогда-то за планетой и закрепилось окончательное название. Где еще возможны такие чудеса?

Обнаружилось чудо обыкновенно: в результате будничных наблюдений. Вокруг куполов первичного поселка росли деревья с весьма раскидистыми кронами и крупными, с хороший кокосовый орех плодами. Недозрелые плоды оказались съедобны, отравлений не было. Небольшие существа, напоминающие кроликов способом передвижения и пристрастием к рытью нор, с удовольствием объедали зеленые проростки у стволов деревьев. Наконец, там и сям среди редколесья попадались высоченные шляпочные грибы; их, похоже, никто не ел. В смысле, никто до людей, поскольку и грибы, и «кролики», как уверенно показали анализы, годились человеку в пищу.

Чего же еще желать? Колонисты приободрились, тем более что редколесье с «орехами», «кроликами» и грибами тянулось на весь материк. Решить так просто проблему пищи – да это же рай неземной! Пусть пища эта не особенно вкусна, зато содержит почти все, что надо человеку. И какое изобилие!

Конечно, биологов удивляло полное отсутствие местных аналогов насекомых, почвенных червей и микроорганизмов. Удивляло их и отсутствие хищников. Но настоящее удивление ждало впереди.

Кончилось жаркое местное лето, наступила благодатная осень, суля прохладную, отнюдь не морозную зиму. И вот тут-то прямо перед тамбуром жилого купола с ветки упал перезрелый орех.

Упав, он раскололся, но вместо полусгнившей мякоти внутри оказался новорожденный «кролик». Полежав несколько минут с видом не жильца на этом свете, он внезапно вскочил, отряхнулся и бодро запрыгал к ближайшему древесному стволу, окруженному питательной порослью, каковую и начал немедленно ощипывать. Наблюдавший все это биолог, почувствовав головокружение, присел на складной стул и, подозревая галлюцинацию, продолжил наблюдение одновременно со съемкой на камеру.