Василий Головачев - Палач времен

– Я бы тоже так хотел, – с завистью пробормотал Олег Борисович. – А то иногда губу переплюнуть не могу.

Все засмеялись.

– Можно попытаться открыть у вас «третий глаз», – сказал Железовский. – Хотя возникнут некоторые трудности.

– Какие?

– Надо будет привыкать к новым возможностям, особенно в области цветовидения. Вы будете свободно видеть сквозь одежду, сквозь деревянные перегородки, ночью, под землей.

– Вот этого мне только и не хватало – видеть сквозь одежду. Нет уж, спасибо, обойдусь без «третьего глаза», свои б два не потерять. Да и какой из меня интраморф? – Гаранин махнул рукой. – Кстати, Игнат, я тут кое-чего не понимаю с вашей теорией «хронобурения». Вы говорили, что Древо Времен реализует в с е возможные состояния материи…

– Златков утверждает, что существует и Древо Невозможных Состояний.

– Пусть утверждает, речь не об этом. Я имею в виду, что согласно утверждению должны были реализоваться и антимиры. Так? Почему же вы их не встречали?

– Конечно, существуют и антимиры, но вы не учитываете одну деталь: Ствол состоит из «обычной» материи, и все его кванки, то есть квантовые копии, попавшие в антимиры, просто-напросто взорвались, аннигилировали. Поэтому мы при путешествии по цепи хронолифта и не попадаем в антимиры.

– Понятно… – протянул обескураженный Олег Борисович. – Хорошо, что такая возможность исключена. А то вот так выйдешь в другую вселенную, встретишь самого себя, пожмешь руку – и взрыв!

«Хронодесантники» снова засмеялись.

– Ну, до рукопожатия дело не дойдет, – успокоил Ромашин Олега Борисовича. – Вы взорветесь раньше, как только выйдете в антимир.

– Спасибо на добром слове, комиссар. Судя по всему, вы здорово помотались по Ветвям, только что в антимиры не залезали. А с чем-нибудь экзотическим сталкивались?

– И не один раз, – кивнул Ромашин. – Я бывал на Земле, где правит Китайская империя и где нет ни Соединенных Штатов Америки, ни Канады, ни Индии и Ирана.

– А Россия?

– Россия есть, точнее – Русско-Монгольская Орда, но она в этом мире на вторых ролях. Я посещал Землю, где древние римляне использовали открытие греческого математика из Александрии Херона, который сконструировал действующую модель паровика для подъема тяжестей, и уже в шестнадцатом веке полетели на Луну.

– Ну, это не экзотика, а нормальные процессы альтернативных историй.

– Хорошо, а что вы скажете о таком варианте развития человеческой цивилизации? На Земле более двадцати миллиардов человек, и для того, чтобы всем хватало места, их тела уплотняют в домах-банках после работы. Только добившиеся каких-либо высоких достижений могут отдыхать физически в увеселительных заведениях, все остальные «отдыхают» как сельди в бочке.

– Шутите?

– Есть и более интересные варианты. Например, созданная виртуально-информационная среда позволяет жить в ней сотням триллионов «особей», в то время как носителей интеллекта гораздо меньше. Или такая вот схема: использование физических тел-носителей двумя, а то и тремя индивидуальными сознаниями по очереди.

– Поразительно!

– Позвольте покинуть вас, – прервал Железовский Гаранина, которого одолело любопытство. – С вашего разрешения я все-таки отправлюсь к старику.

– К кому?!

– Существо, о котором я говорил, очень старое, его возраст близится к миллиону земных лет. Попробую пообщаться с ним.

– Мы пойдем туда все вместе, – твердо заявил Руслан. – Нам нельзя разделяться. А здесь мы все равно ничего не найдем. Ствол разрушен полностью, надо с этим смириться.

На это не смог возразить даже Гаранин, с успехом применявший в походе кредо эксперта: сомневайся во всем, кроме своего мнения.

Отряд поднялся в воздух, попрощался с еще дымящимися кое-где остатками здания хронобура и устремился за Железовским, как устремляется клин журавлей за своим вожаком.

Глава 6

Он пробирался в абсолютной темноте через густой лес, то и дело проваливаясь в ямы с холодной водой или натыкаясь на колючие ветки и стволы деревьев. Было совсем тихо, и, даже когда он проваливался в очередную яму, звуки хлюпанья воды под ногами умирали тут же, растворяясь во мху и среди кустов.

Вдруг он почувствовал, что кто-то идет следом.

Ивор остановился, напрягая слух, оглянулся. Тот, сзади, тоже остановился. Он опоздал, чуть-чуть опоздал. Потому что Ивор его услышал и был уверен, что не обманулся.

Так они стояли оба – человек и зверь. А может быть, и не зверь, потому что казался массивнее и опаснее, хотя и не торопился нападать. Видел ли он Ивора? Возможно. А вот Ивор не видел никого и ничего – ни зги, как говаривали в старину, и ощущал себя от этого почти голым и беззащитным. Хотелось позвать преследователя, окликнуть его, но страх и неизвестность сковывали язык, и больше всего Ивору сейчас хотелось проснуться.

Он не шевелился несколько минут, слыша только стук своего сердца и ловя иногда какой-то тихий звук, прерывистый и свистящий. Он не сразу догадался, что это его дыхание. Перестал дышать.

Хруст. Удар! Вздрогнула земля под ногами.

– Кто здесь?! – не выдержал Ивор.

Внезапно на него накинули упругую и прочную сеть, ударили по голове и закутали ее в капюшон. Сознание померкло. Но он рванулся изо всех сил, пытаясь разорвать сеть, освободил одну руку и сорвал с головы плотный кожаный капюшон.

Тотчас же темнота вокруг стала осыпаться кусками, будто высохшая черная краска с белой стены. В яму, где он стоял по колено в воде, хлынул неяркий синеватый свет.

Однако сеть продолжала сковывать движения, он не мог двинуть ни ногами, ни левой рукой, ни головой, и лишь спустя некоторое время Ивор понял, что лежит на полу какого-то тесного помещения, стянутый металлической на вид пленкой. И тогда он вспомнил все…

Скосил глаза, насколько мог. Помещение освещалось только глазком сторожевого автомата на двери, но все же Ивор увидел, что рядом лежат еще два тела, похожие на слитки металла. Рванулось сердце. Один «слиток» представлял собой Мириам! Второй принадлежал Павлу Жданову. Остальных спутников Ивор не увидел. Возможно, они лежали за головой.

Хотел было позвать девушку, но передумал. Что-то мешало ему думать и говорить, словно над головой висела секира, а в голове шарили чьи-то холодные щупальца.

«Отстань!» – рявкнул Ивор внутрь себя.

Щупальца замерли. Ивор ощутил недоумение их владельца и рявкнул еще раз:

«Уйди, вор! Руки повыдергиваю, если будешь шарить, где не надо!»

Щупальца превратились в тонкие нити, торопливо вылезли из головы. К недоумению их хозяина присоединились озабоченность и беспокойство. Ивор хорошо чувствовал это, но полностью отстроиться от липкого присутствия чужого сознания не мог, не хватало сил. Тогда он стал изучать обстановку и свое положение, пытаясь освободиться от «смирительной рубашки» – стягивающей тело блестящей металлической пленки. В памяти всплыли строчки стихов древнего поэта: