Эдгар По - Эдгар По (биография)

Вирджиния была похоронена в красивом платье из тонкого белого полотна, привезенном миссис Шю. В день погребения гроб с телом стоял в гостиной, на письменном столе у окна. Проститься с Вирджинией пришли и некоторые из фордхемских соседей. Из Нью-Йорка приехал Уиллис, до конца остававшийся верным и заботливым другом. По шел за гробом в пальто, которое еще недавно согревало Вирджинию. Миссис Шю сначала его спрятала, однако потом достала снова, ибо стояли холода, а надеть По было больше нечего. Останки Вирджинии отнесли на фордхемское кладбище и поместили в фамильный склеп соседей По, Валентайнов. По возвратился домой оцепеневшим от горя и пробыл в таком состоянии несколько недель.

Глава двадцать третья

Некоторое время после смерти Вирджинии По был так болен, что совсем не покидал Фордхем. У миссис Клемм, проведшей долгие годы в заботах о больной дочери, теперь оказался на руках новый пациент, который не выжил бы, если бы не она и миссис Шю. Миссис Клемм рассказывала, что По лишился сна; ночная тьма и одиночество доводили его до безумия. Она часами сидела у его постели, положив руку ему на лоб, но, когда, думая, что он уже уснул, поднималась, чтобы уйти, слышала его шепот: "Нет, Мадди, нет, побудь еще!"

Неподалеку от дома, на склоне холма, был широкий скалистый уступ, затененный густыми кронами росших выше тополей. Весной и летом 1847 года туда часто приходил По. Он любил гулять по тропе, шедшей на север вдоль акведука, которая внезапно обрывалась, выводя на гранитную аркаду моста, откуда днем открывался вид на обширный ландшафт - зеленеющие леса, беленые деревенские домики и цветущие луга, терявшиеся еще дальше к северу среди холмов, за которыми виднелись разбросанные по Пелхемскому заливу островки. К востоку местность быстро понижалась, переходя в пологие берега Зундского пролива, чья зеркальная гладь поблескивала вдали, испещренная стелющимися дымками пароходов и светлыми пятнышками парусов. Прямо внизу, на маленьком кладбище под соснами и кипарисами, спала в чужом склепе Вирджиния. Вечерами из-за моря позади Лонг-Айленда поднималась луна.

Еще плотен был мрак уходящий,

Но зари уже близился срок, Да, зари уже близился срок,

Как вдруг появился над чащей

Туманного света поток,

Из которого вылез блестящий

Двойной удивительный рог,

Двуалмазный и ярко блестящий

Астарты изогнутый рог(1).

----------

(1) Перевод К. Чуковского.

С детства По был влюблен в звезды. И когда ночами поэт прогуливался над стройными арками акведука, таинственный, дремлющий внизу мир, казалось, бесследно исчезал в темной бездне, а сам он возносился ввысь, к "сверкающим сонмам, подвластным вечному закону". Он размышлял о сущем, о себе, о месте человека во вселенной, стремился разрешить загадку бытия, побуждаемый дерзким умом, нашептывавшим, что это ему по силам, что даже богам не скрыть от него своих тайн!

Так возникли "Улялюм" и "поэма в прозе" "Эврика". Балладой "Улялюм" По вдохнул жизнь в созвездия, соединив их в аллегорическом изображении мучительной духовной дилеммы. Вновь, как и в "Вильяме Вильсоне", перед поэтом предстает двойник. Теперь это Психея - его душа. Вместе, влекомые бурным коловращением жизни, они устремляются на поиски возлюбленной, однако скитания приводят их к дверям гробницы. Вирджиния - страждущая дева, олицетворявшая для По юную и целомудренную любовь Дианы, мертва. Но очи его, еще не высохшие от пролитых по ней слез, уже видят, как на небеса восходит, торжествуя над знамениями бед и несчастий, сияющее светило Астарты, воплощающей чувственную страсть.

В последующие несколько месяцев поэт не раз пытался увлечь свою душу на дорогу, которая, казалось, вела к исполнению желаний, но неизменно обрывалась у дверей гробницы, в конце концов отворившихся, чтобы впустить лишь его одного. Им владело отчаяние столь глубокое, что выразить его могло только имя, начертанное на этих дверях и звучавшее, словно погребальная песнь - "Улялюм". Какой внутренний разлад повинен в том, что этим кончались все его попытки обрести любовь - быть может, испытанное в браке разочарование или какой-то глубоко скрытый, неведомый страх? Ответ на этот вопрос, если бы его удалось найти, мог бы пролить свет на истоки трагического мироощущения По, на причины душевных бедствий, потрясавших его на протяжении многих лет.

В течение всего 1847 года По вел почти отшельническое существование. В декабре баллада "Улялюм" была опубликована в журнале "Америкен виг" без указания автора - точно так же, как когда-то "Ворон". Следуя уже однажды примененному методу, По написал затем Уиллису, который в следующем месяце перепечатал стихотворение в своем журнале "Хоум джорнэл", присовокупив к нему ряд интригующих предположений относительно личности неизвестного автора. Однако читатель отнесся к публикации без особого интереса.

Приблизительно к тому времени По завершил работу над "Эврикой", где изложил свои взгляды на метафизические основы космогонии, придав им изысканную форму поэтизированного трактата о началах мироздания. Теперь он готовился вернуться к людям, чтобы потрясти их новыми открытиями. И на этот раз он обратился к Уиллису, который помог ему устроить публичное чтение "Эврики" в виде лекции "О происхождении вселенной". Она была назначена на 3 февраля 1848 года. Весь сбор По собирался употребить на осуществление вновь возрожденного плана издания "Стайлуса". В январе он опять стал рассылать старый проспект журнала, добавив к тексту обещание начать с первых же номеров публикацию серии статей "Литературная Америка" - "правдивого рассказа об американской литературе, литературных делах и литераторах", принадлежащего, разумеется, перу самого редактора.

Один из друзей По, Фримен Хант - редактор и владелец журнала "Мерчантс мэгэзин", - составил необходимый начальный капитал тем, что сам разъезжал по стране и вербовал подписчиков для своего будущего издания. По решил последовать его примеру. В январе он сообщил Джорджу Ивлету, что намерен отправиться в южные и западные штаты и набрать для начала по крайней мере 500 подписчиков. Своей лекцией он как раз и рассчитывал выручить деньги на эту поездку. Натаниель Уиллис сделал все возможное, чтобы создать на страницах "Хоум джорнэл" рекламу предстоящему выступлению По и расчистить дорогу для "Стайлуса".

Однако "Стайлусу" не благоприятствовала даже погода. Вечер, когда должна была состояться лекция, выдался холодным и ненастным, а топили в зале нью-йорской публичной библиотеки довольно скверно. Собралось человек шестьдесят, которые около двух с половиной часов слушали вдохновенные речи поэта-логика. По, надо думать, прочел им весь текст "Эврики" или, во всяком случае, весьма пространные извлечения. Сын актеров, он явно унаследовал их таланты. Во всем его облике было что-то драматическое, что-то волнующее и приковывающее внимание. Многим он казался великим трагиком, сошедшим с подмостков, но продолжающим играть свою роль и в жизни. И в тот вечер, поднявшись на кафедру, он словно перевоплотился в мудрого жреца, открывающего непосвященным божественные тайны бытия. Собственная его убежденность была так велика, что на протяжении всего представления люди внимали ему как завороженные и расходились под глубоким впечатлением услышанного, но позже в недоумении спрашивали себя, в чем же всетаки состоял смысл лекции.