И Крупеникова - Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)

Спуск к земле Черный князь проделал как по серпантину, спикировал между двух скал и, уровняв полет, помчался к океану. "Юлька, Юлька, я вернусь и найду тебя, - твердил Грег-Гор, в спешке оглядывая близлежащие ущелья. Подожди, сестренка. Мы вернемся вместе с Оливулом и Донаем. Все будет хорошо, обязательно будет!"

Далекий океан, призрачный залив, остров в нем, и чинно подступающий вечер. Два сердца стучали в широкой груди в такт отчаянным мыслям: успеть бы! Только бы успеть!

Ш 16 Ч

Когда, услыхав зов брата, Пэр обратился за помощью к Воздуху, ветер с готовностью помчался на поиски, но принес лишь протяжные песни бескрайних просторов далеких степей. В тот момент Гаюнар был слишком взволнован, чтобы думать о причинах столь странного поведения Стихии, и, отказавшись от попыток найти общий язык с вольнолюбивым ее детищем, поднялся в поднебесье. Таинственная страна предстала перед его глазами многоликой картиной: острые гребни бесконечных гор на севере, синее покрывало морских далей на востоке, теряющийся в лучах палящего солнца юг, а вокруг - лесная пучина с редкими пролысинами полей и лугов. Ему потребовалось не менее четверти суток, чтобы, кружа в надоблачных высях, отыскать крошечную деревеньку, куда миряне привезли "ведьмака из Проклятой Лощины".

И вот теперь степная песня повторялась. Пэр сидел возле спящего в тени кудрявой ивы Данилы и слушал нескончаемую балладу о табунах свободных коней, о шорохе сухого ковыля, о морских волнах и пустынном зное. Ветер рассказывал о вольных краях, а лесная страна, где оказались внемиренцы, представлялась в его грустной песне вязким маревом, темницей, в которой господствовал рассудок.

- Игра, - задумчиво произнес Пэр. - Кто-то подчинил себе все отражения Стихий.

Данила приподнялся на локте.

- Ты с кем беседуешь?.. Что, уже вечер? - он увидал лиловую вереницу облаков, чинно плывущую к закату. - Черт возьми! Пэр, я просил разбудить меня через час!

- Тебе нужно было как следует отдохнуть, - отозвался призрак. - И не кипятись: до сих пор ничего не изменилось.

- А чему меняться-то? - буркнул Данила и кивнул на Вадимира. - Надо понимать, в себя не приходил?

Пэр со вздохом покачал головой.

- Я просил ветер рассказать мне о Мире, а он как будто увяз в воспоминаниях о недосягаемом. Наверное, Игра мешает Воздуху быть самим собой.

- Замечательно, - с сарказмом обронил Данила и пошел к воде.

- Данька, - нагнал его голос Пэра, - ты говорил, что Жизнь показала тебе Грег-Гора среди скал. Я видел единственный горный массив - на севере за лесами. Это около трех сотен верст отсюда, но если твоя Стихия покажет дорогу, я отправлюсь вслед за ней, и тогда...

- Ты еще не убедился, что одиночный вылет положительных результатов нам не дает? - отозвался Гаюнар. - Давай-ка лучше приведем в чувство нашего приятеля Кочевника. Худо-бедно, а он знает, что произошло в доме отца до того, как я, очертя голову, ворвался на двор.

Предлагая разбудить раненого, Данила в первую очередь рассчитывал на силу своей Стихии, и был неприятно удивлен, когда и на этот раз Жизнь, беспрепятственно проникнув в тело юноши, не породила никаких видимых изменений. Пэр не мешал, но от третьей подряд попытки брата все же остановил.

- Что-то с ним творится необычное, - сказал он, приближаясь к лежащему. Посмотри, его дыхание ничем не отличается от дыхания здорового спящего человека. Пульс нормальный, лихорадки нет. Да и рана в целом не серьезна. Мне кажется, объединенное сознание Кочевника и человека еще не нашло своего места.

Младший Гаюнар нахмурившись изучал бледное лицо молодого ратника. О людях, кто в каких-то, данных свыше, свойствах оказался идентичен Кочевнику, знали в Структуре немногие. Даже Серафима не могла сказать, что представляли собой "потенциальные копии" тех, кто превратился в пустоту, когда Великий всемогущей рукой изъял их из Первой Игры. И вот после таинственного единения двух несовместимых по всем законам Судьбы душ, возродившееся существо было беспомощно в новых для него условиях.

- В кланоидах объединяются люди и внемиренцы, - негромко заговорил Пэр. Образуется нерушимое братство, семья. Он не станет сам собой, пока рядом нет его друга.

- А его друг, увидав Доная, сиганул с третьего этажа и грянулся об асфальт, - невесело хмыкнул Данила.

- И стал Обманувшим Смерть, - призрак выжидающе посмотрел на брата.

Гаюнар невольно содрогнулся.

- Ты предлагаешь отправиться на поиски этого типа в Структуру?

Пэр поспешно замотал головой.

- Может быть позвать как-нибудь? - неуверенно предложил он.

- Как именно? Это только у Юльки получается: брякнула - и готово дело.

Не успел он закончить свою мысль, как призрак схватил его за руку, призывая к молчанию. Данила замер, вслушиваясь в ленивый шелест листвы, но кроме обычных лесных звуков не различил ничего особенного.

- Пэр? - одними губами позвал он.

"Что-то приближается к нам, - пришел мысленный ответ. - Оно сродни Воздуху".

- И Жизни, - прошептал Гаюнар, вдруг почувствовав, как Стихия тянется к своей части. - Аполлон, Артемида!

Издали донесся собачий лай. Не прошло и минуты, как оба пса выскочили из чащи и бросились к хозяину. Под лавиной безудержной собачей радости Даниле пришлось отступить, а потом и вовсе сесть на землю, ибо иначе четвероногие друзья сбили бы его с ног.

- Ну, довольно, довольно! Я тоже рад вас видеть! Успокойтесь, - он поймал собак за ошейники. - Волк с вами?

Под тяжелой лапой хрустнули ветки. Существо чинно выступило из зарослей кустарника и внимательно оглядело полянку.

- Данька, что с ним такое? - пробормотал Пэр. - Он видит нас. Он понимает!

Аполлон и Артемида дружно притихли. Данила, как завороженный, поднялся на ноги.

- Волк? Крылатый Волк, - позвал он.

Зверь поднял голову. Грозное пламя в глазах остыло, и его сменила неподдельная теплота. Он сделал шаг к Пэру. Горячее дыхание долетело до призрака, Воздух аккуратно вобрал в себя живую форму, и образы событий заплясали перед Гаюнаром в пестром хороводе.

- Пэр, что он говорит? - насторожился Данила, заметив, как изменился в лице брат.

Холодный волчий нос уперся в грудь. От неожиданности пилот отступил.

- Огонь разбудил Стихии, - опомнившись ответил призрак. - Но Воздух, Вода и Твердь потеряли власть над своими воплощениями, поскольку Миром много лет правит какой-то Экзистедер. Смерть и Жизнь облачены в искусственный наряд, хотя удержать их колдун способен лишь вблизи себя.

- Волк! Волк, скажи, где Космос? - воскликнул Данила.

Существо не ответило. Внимание его переключилось на человека-Кочевника.

- Наверное, он не воспринимает Стихию, не имеющую мирского облика, предположил Пэр. - Если Серафима посчитает нужным, она сообщит о себе...