Вера Камша - Новое тысячелетие

— Так и не было такого в новой истории, чтобы представители титульной национальности оказывались в собственной стране в меньшинстве, — проговорил Владимир, отставляя опустевшую чашку.

— Подобная ситуация, что бы мы о ней не думали, привела к нестабильности государства! — вмешался в беседу Моисей Аронович, самый старший из работников кафедры. Ему давно перевалило за семьдесят, но он сохранял ясность и подвижность ума. — И я думаю, что дальше ситуация будет только хуже! Тяжелого политического кризиса не миновать.

— Это еще почему? — вскинулся Али Мехмедович.

— Ни одна империя… не кривитесь, Али! Империя не означает формы правления, а всего лишь определенный тип государственного мышления! Россия всегда была империей! — Моисей Аронович оглядел собеседников, словно выискивая противоречащих, но никто не стал возражать. — Так вот, ни одна империя, не сумевшая сохранить ядро — титульную народность, ее создавшую — не выжила! Вспомним Рим. Как только римляне растворились среди других народов, потеряли самосознание и доминирующее положение, громадная держава рухнула! Точно так же — империя Чингизидов. Турецкая держава выродилась, когда ядром ее армии стали славяне-янычары! Последний пример — Соединенные Штаты Америки. Уж на что могучее было государство — почти весь земной шар под себя подмяло! А когда этнос агнлоамериканцев, выходцев из восточных штатов, потерялся среди негров, латиноамериканцев, итальянцев и китайских эмигрантов — тут же вам гражданская война и распад государства! Как мне кажется, то же ждет и нас, причем довольно скоро…

— Так что, у России нет будущего? — охрипшим голосом спросил Осипенко.

— Когда-то президент Путин сказал, — проговорил Владимир негромко, но все сразу повернулись к нему. В глазах — жадное внимание, — «Или Россия будет великой, или ее не будет вовсе». Если русский народ не возродится во всем величии, то гибель державы неизбежна. А то, что родится на ее обломках, уже не будет Россией.

В комнате наступила гробовая тишина. Слышно было, как топает кто-то в коридоре, как грохочет ведрами уборщица в расположенном за стеной актовом зале.

Звонок телефона хлестнул по нервам, словно электрический разряд. Все одновременно вздрогнули, а Зара Асламовна, едва не опрокинув чайник, поспешно взяла трубку.

— Владимир Святославович, это вас!

Он ощутил некоторое удивление — кто бы это мог быть, но трубку взял.

— Я слушаю.

С другого конца провода донесся напряженный, словно тетива, голос Николая:

— Привет. Станислав только что позвонил.

— Куда? — задал дурацкий вопрос Владимир, ощущая, как сердце начинает колотиться все чаще, а рука невольно тянется к карману, в котором лежит предмет, лишь внешне похожий на сотовый телефон.

— Сам понимаешь, куда, — контрразведчик сочно выругался. — Быстрее к нему на квартиру. Тебе ближе — может, еще успеешь их опередить. В любом случае, что бы ни произошло там, жди меня в кафе «Бегония». Оно в квартале от дома Станислава. Понял?

— Да, — Владимир положил трубку на место, а затем, стараясь двигаться неторопливо, поднялся. — Вынужден вас покинуть, коллеги. Я пойду.

— Счастливчик, — с улыбкой пробурчал Осипенко. — Мне еще две пары отрабатывать!

Владимир вышел в пустынный коридор. У расписания толклись несколько студентов. Не стесняясь их, он побежал. Так, как не бегал, наверное, со времен службы в армии.

Вихрем промчался по коридору. Ботинки простучали по мрамору лестницы, ладонь скользнула по лакированным перилам, и вот он уже в вестибюле первого этажа.

Охранник посмотрел изумленно на бегущего преподавателя, но Владимиру было не до него. Он пробежал через вертушку с такой скоростью, что та закрутилась с недовольным гулом.

На улице прохладный воздух попал в разгоряченное горло. Владимир закашлялся, но не замедлил шага. Бросился к вечно стоящим чуть в стороне от здания университета светло-желтым машинам такси.

— На Чертановскую, быстро! — сказал он, открывая дверцу.

Не привыкшее к тому, что на него шмякаются со всей силы, сиденье жалобно заскрипело, взревел мотор, и машина рванула с места. Таксист не стал спрашивать — что да как. Видно, что торопится пассажир. Глядишь, за скорость еще доплатит.

Ветер шелестел в полуоткрытом окне, неся запахи листвы и мокрого асфальта, негромко играла магнитола, по сторонам стремительно проносились дома. Шофер ехал рискованно, но правил не нарушал, настороженно зыркал в зеркальце заднего обзора большими темными глазами.

А Владимир все не мог отдышаться. Грудь ходила ходуном, в ней что-то хрипело и хлюпало. Воздух вырывался изо рта горячий, словно из топки. «Да, запустил я себя!» — подумал он невольно.

— Куда точно ехать? — спросил водитель, когда машина с визгом и лязгом выметнулась на Симферопольский бульвар.

— На Черноморском бульваре остановите, — буркнул Владимир, извлекая идентификационную карту и вставляя ее в считывающее устройство. — Прямо на перекрестке.

Таксист удовлетворенно улыбнулся, когда со счета клиента на его перетекло денег в полтора раза больше, чем полагалось по счетчику. Когда машина остановилась, сказал приветливо:

— Счастливого пути!

Но Владимир его не слушал. Он выскочил на тротуар и скорым шагом двинулся на запад, к Азовской улице.

Пройдя два квартала, Владимир свернул. Прошел небольшой скверик, где на скамейках чинно сидели бабушки, а посередке высился памятник президенту Синеву, творцу экономического чуда середины двадцать первого века.

Сразу за сквером начинался огромный дом типа «китайская стена», построенный еще в середине прошлого века и населенный в основном небогатыми людьми. В нем-то и жил Станислав.

Владимир свернул за угол и едва не споткнулся на ровном месте. У третьего подъезда, который ему как раз и был нужен, стояли несколько сине-белых милицейских машин. Расположившиеся вокруг них сумрачные парни в форме и с автоматами глядели сурово и решительно, и чтобы не вызывать подозрения, Владимир прошел мимо и зашел в соседний подъезд.

Кулаки сжимались, в груди клокотала ярость. «Опоздал, опоздал!» — ругался мысленно Владимир, поднимаясь по лестнице. — «И зачем мы только ждали? Надо было его ликвидировать еще тогда!».

По телу растекалось липкое ощущение страха.

Устроившись у окна на лестничной площадке, он видел, как из подъезда вышел Станислав в сопровождении двух милиционеров. Шел предатель медленно, сгорбившись и опустив голову.

При взгляде на него Владимир сжал зубы, чтобы сдержать рвущиеся с языка ругательства. Руки молили об оружии, о снайперской винтовке, из которой с такого расстояния просто невозможно промахнуться…