Сборник - Фантастика, 1966 год. Выпуск 1

Пошел ставить чайник. Может, дать ему вина? Коньяка нельзя. Явно. Нет. Пусть пьет чай. Марина обидится. Не понимаю, что хорошего? Для меня - одна горечь. Еще не успел опьянеть, а уже тошнит и рвет. Защитный рефлекс. Интересно, что он скажет об опыте, о перспективах. Он все знает.

Неглубоко, так широко.

Он меня или совсем не жалеет, или хорошо притворяется.

Даже обидно. Ты лицемер: просишь, чтобы не выказывали жалости, а когда так делают - неприятно. “Не любят”.

Кофе готов. Подожду чая. Чтобы вместе. Печенье дать.

Не буду особенно подробно расписывать опыт. Поскромнее.

Как-то там собака?

– Скоро ты придешь, хозяин? Гость скучает.

– Сейчас. Посмотри там газеты.

Закипает. Сильная штука - газ. Помнишь, в детстве согреть самовар - целая проблема. Угли, лучина, раздувать.

Зато на столе было уютно. Впрочем, это я так, повторяю за кем-то. Все равно.

Все готово.

Сидит за письменным столом, читает что-то.

– Ну, давай садись чаевничать.

– Любопытно пишут в “Литературке” о генетике. Я думал, уже забыли старые грехи, а они вспоминают. Читал?

– Нет, еще не было времени. Перед сном.

– Ну, теперь давай опыт. Любопытствую.

– Ничего нового я тебе сообщить не могу. Обычная гипотермия, какую применяют хирурги, только температура значительно ниже. Больше двух часов было два градуса в пищеводе. (Это я притворяюсь скромным…)

– Что же, это неплохо. Какой вы получили обмен веществ в отношении нормального?

– Что-то около двух процентов. Еще точно не сосчитано.

– Один день жизни - пятьдесят дней гипотермии?

– Приблизительно да. Впрочем, других расчетов пока нет. Похвастаюсь - собака проснулась хорошо и вечером была жива. Все сделано по высшим стандартам.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Качество регулирования внутренней среды. Все показатели не выходили SB границы нормы.

– Расскажи подробнее, с начала до конца. Это интересно.

Рассказываю не очень подробно, но достаточно. Второй раз, как автомат. Попутно наблюдая за реакцией. И где-то стороной - сознание - думаю о разных вещах. А еще где-то чувствую боли в животе.

Слушает молча. Внимание сохранено - не опьянел. Что за человек? Чуть не тридцать лет дружим, а по-настоящему не знаешь. Философский склад ума. Еще в институте был главный спорщик. А к людям он равнодушен. В семье - холодок. Мать-сын, он отдельно. Может, скрывает? Все одни смешки. Не видел в трудных ситуациях. Впрочем, воевал хорошо. Несколько орденов.

Рассказываю о нагревании. Как были все напряжены! Будто один организм.

– Как ты думаешь, имеет смысл переводить лабораторию в институт кибернетики? (Рассказал о планах, приукрасил немного, скрыл обиды: высмеет.)

– Ребята твои придумали разумно. Там им будет легче. Этот Юра, видимо, толковый.

(Он уже меня списал в расход. Первый раз за вечер проговорился.) Расхваливаю Юру. “Вот посмотри, есть активные философы. Не боятся замахиваться на большое”.

А Люба, наверное, все думает. Сживается с новой ситуацией. Может быть, и не будет еще ничего? Нет уверенности, что не отступлю в последний момент. А хорошо бы что-нибудь случилось: р-раз - и готов. Чтобы и подумать не успел.

Конец рассказа. Собака проснулась. Что скажет?

– Ваня, ты еще не оставил своей фантазии об анабиозе?

(Напрасно я ему рассказал тогда…) - Нет. А почему я должен ее оставить?

– Да так. Все это сильно смахивает на дешевый роман.

– Знаешь, друг, разные взгляды. Поставь себя на мое место, все прикинь, потом скажи.

– Да уже ставил. Конечно, ты придумал здорово, но как-то нескромно. Как каждое самоубийство.

– А мне наплевать на приличие в таком деле. И совесть моя чиста - никому ущерба не нанесу. (Не совсем - Люба. Ты, конечно, перенесешь.) И с каких это нор ты проникся таким уважением к приличиям?

– Пожалуй, ты прав. Привыкнешь к некоторым понятиям и даже не думаешь, чего они стоят. Действительно - кому какое дело? В системе в целом - мораль нужна, но с позиции каждого гражданина - она фикция. Осуждение самоубийства - что это такое? От религии пошло, а у нас? Долг. Непорядок, если каждый будет плевать на свои обязательства и уходить, когда захочет.

– Как ты, например, со своим пьянством. Почему-то это ты считаешь приличным.

– Сдаюсь! Уточни: в какой степени серьезны твои расчеты на возможность проснуться? (Ответить откровенно.) - Знаешь, до чего паршиво мне было в больнице? Прямо чувствовал - вот умру. Страха не было, но, когда тебя душит, - ужасно. Я все еще под этим впечатлением. Конечно, если бы сказали, что умрешь без мук и без предупреждения, я бы примирился. Зачем в самом деле поднимать шум? Я тоже не люблю громких фраз.

– Вот, вот. Но все-таки о “проснуться” выскажись.

– Я думаю, что шансы есть. Но, конечно, доказательств у меня мало. Вот построим камеру, усовершенствуем АИК, тогда проведем длительный опыт.

Задумался. И я молчу. Что он скажет?

– В будущем, конечно, эту проблему решат. Только я думаю, что физических факторов маловато. Химия должна помочь: ингибиторы, средства, тормозящие жизненные процессы. Ты слыхал, конечно, о поисках гормонов у зимнеспящих? Может быть, уже нашли?

– Нет, не нашли. Иначе просочились бы как-нибудь сведения в печать. Мы следим.

– Ну что ж, “ехать так ехать”, сказал попугай, когда кошка тащила его под кровать… Ты все-таки не торопись. Можно еще потянуть, если лечиться правильно. Мне говорили, что ты злоупотреблял работой.

– Еще ты будешь призывать меня к осторожности! Говоришь это зря, по инерции.

Что-то он погрустнел. Хмель, видимо, проходит.

– Да… Пожалуй, ты прав. Все правильно решил. Ну, не будем горевать! Выпить бы сейчас! Бездарность ты все-таки, что не держишь запаса. (Все равно не дам. Но - охота дать. Нет.)

– Ты как, придумал уже, что будешь делать на том свете? Судя по твоему условию, тебе придется мерзнуть не менее двадцати-тридцати лет.

– Почему ты так думаешь?

– Потому, что для полной победы над лейкозом нужно расшифровать структуру клеточного деления. В деталях, на атомном или еще ниже уровне. Какой смысл тебе просыпаться раньше времени?

(“Циник ты”. Или опять притворяется? Одно время промелькнула грусть.) - Смысла нет. Где двадцать, там и пятьдесят. А с другой стороны, я бы еще живых современников застал. Учеников, например.

– Сомнительное удовольствие. Все равно они умнее тебя будут. Машины всякие создадут. “Умножители умственных способностей”. И вообще - задумывался ты над этой проблемой: что делать, когда проснешься?

– Ты сегодня как нанялся меня дразнить. Да! Задумывался! Не в восторге. Одиноко будет, неуютно. Но я и теперь не избалован обществом и вниманием. Может быть, люди будущего будут снисходительнее? Как полагаешь - идет к идеалу или нет?