Даниил Ткаченко - Зона 2018

«Что я должен помнить?

Собеседник повторил свой вопрос.

«Помню. Помню город и девушку… Вот и все.

«Вспомни нашу первую встречу, и ты все поймешь. Эй, профессор, не ужели это вы? А я вас сразу не признал…» Профессор тоже пришел в себя, и с невыразимым изумлением смотрел на посланца другого мира.

Посланец еще раз извинился за то что спешит и не может ответить на вопросы, еще раз посоветовал вспомнить их первую встречу и пропал. Но пропал не сразу, - Вокруг него образовалось что-то вроде пространственной воронки которая исказила предметы и сделала их вытянутыми, и спустя мгновение все пропало, и Курт обессилено прислонился спиной к стене и закрыл глаза.

1

– Тогда нас назвали «Призрачным НИИ», поскольку мы полностью абсорбировались от внешнего мира… Министерство ИАЗ такой расклад полностью удовлетворял, поскольку мы не просили ни финансирования, ни рабочих рук ни исследовательского материала. Чего проще было послать переодетого лаборанта и продать пару редких артефактов, которые мы сами же и создали… - Профессор затянулся и впервые не закашлялся от крепкого дыма. Они сидели среди развалин птицефермы и курили, наблюдая за заходящим солнцем. Все постройки из бетонных плит были разрушены еще до Второй Аварии, и от большего и мощного хозяйства остались лишь асфальтированная сеть дорог, с поросшими по бокам асфальтового покрытия высокими тополями и каштанами.

– Вы даже не представляете чего мы добились за те несколько лет! Вы тогда правильно говорили, человечество зря отвергает то чего не может понять, это глупо, очень глупо… Мы последовали по тому же принципу, - но только ничего не отвергали, а на оборот целиком прониклись Зоной и сбросили с себя оковы привычного мироздания. За полтора года мы поняли что иначе нельзя, иначе никто и никогда не поймет Зону используя привычные способы и науки. Вы это тогда тоже сказали, но я сделал вид что не понял. За полтора года все мы из убежденных реалистов превратились в мистиков, шаманов. Если раньше после работы мы стерилизовали рабочую одежду очищая ее от кислот и щелочей, то теперь произносили заклинание-оберег… Да, да, не смейтесь, - мы тоже смеялись с себя и той ситуации в которой оказались, но опыт показал, - иначе мы ничего не достигнем. Тогда различные НИИ вырастали как грибы после дождя, и на наше никто не обращал особого внимания, на оборот, мы всячески давали понять что ничем особенным не занимаемся, потому и предоставляли на отчетах и ежемесячных заседаниях всяческую шелуху, дребедень.

А началось все с мелочи. Один наш сотрудник яро пытался разгадать и усилить регенеративное поле «Крови камня», - он строил различные гипотезы, каждая из которых имела место жить, - что мол этот артефакт имеет новое, совершенно не изученное излучение на подобие радиоактивного, но только на оборот не губительного, а усиливающего регенерацию тканей. Одним словом за два месяца все это так и осталось гипотезами, а к самой разгадке он не приблизился и на сотую долю. Но однажды в интернет он нашел текст старинных мантр - слов и заклинаний свои биополем усиливающих воздействие на материальные объекты обычных слов. С помощью их можно было вызывать дождь, удачу, проклинать врагов… Да что вам рассказываю, вы лучше меня знаете что такое мантры. Естественно все приписываемые им свойства были на уровне легенд и ни одно из них не было зафиксировано документально, но наш сотрудник после отчаяния решил ими воспользоваться. Совершенно не надеясь на результат и с некоторой доли иронии. Он положил перед собой артефакт и произнес одно заклинание, свое природой которое должно было передавать энергетику владельца предмету и на оборот, с его помощью старославянские воины заклинали холодное оружие. Ничего не произошло. Но вечером, придя домой со службы он решил починить электропроводку, и получил сильнейший удар током. Но он остался жив и без каких либо травм, если не считать ожога ладони. Но спустя несколько минут он полностью прошел. И так было с десятком иных царапин и порезов, который ошарашенный ученый делал себе почти не отдавая отчета в происходящем. Но потом он понял, - он вспомнил свое заклинание и артефакт, и постепенно выстраивалась логическая цепочка. Но он не удивился тому что раны на нем почти мгновенно заживали, -хоть это были первые годы после появления Зоны, но никого уже не удивляли таинственные свойства артефактов. Но в том то и дело, что ни каких артефактов рядом с ним не было…

На следующий день он рассказал о всем директору НИИ, нашему духовному и материальному руководителю. Первые годы изучения Зоны и ее детищ были самыми тяжелыми и безрезультатными, и наш директор Кумачев Олег Дмитриевич согласился. Но согласился не потому что его все устраивало, а потому что Семенов, - тот самый сотрудник, - рассказал не все детали своего научного плана… Но это ни сколько не повлияло на решение Кумачева, поскольку уже через неделю ему предоставили отчеты по проведенной работе, фантастические в прямом смысле слова. Ему поведали о том, что научились производить деление «Вспышки» на частицы любого размера и при том сохранять все ее свойства. А еще через несколько дней был найден способ ее активации. Но когда Кумачев потребовал технический отчет о том как это происходит, то вместо вразумительного ответа и письменного доклада ему на стол лег почти что детский рисунок какого-то устройства. Позже ему объяснили, что для этого был создан специальный прибор на основе «Лунного камня» в форме кольца и закрепленным в середине стержнем из трансформированного «Кулона». Исходя из этого, кольцо из «Лунного камня» на столько гасило и концентрировало аккумулированное статическое электричество в частице «Вспышке», а стрежень из «Кулона точено их повышал в несколько раз и своим проникновением в «Вспышку» как бы его высвобождал, и в результате мы получили мощнейший выход электричества… Мы передали это в главный филиал Киевского ИАЗ, а спустя еще месяц была создана так называемая гаусс-винтовка, - уменьшенная до размеров обычного ружья рельсовая пушка, где снаряд разгонялся мощным пучком плазмы, вызванной электрической дугой между двумя пластинами метала, и дуга эта в свою очередь влекомая магнитным полем разгоняла снаряд до десяти-двенадцати километров в секунду… И если же этого использовать такое устройство пулей весов в один-два грамма пробивающим почти любую броню в полевых условиях было не возможным по той причине, что было проблематичным тянуть за собой толстый кабель для подачи электроэнергии… Потом было создано что-то вроде одноразовой батареи на которая выделяла энергии из-за взрыва оболочки из тротила, но все равно переносить такой цилиндр весом в семьдесят килограмм было сложновато, а наше же изобретение позволяло получать десятки тысяч вольт без каких либо усилий. Тогда был создан первый прототип гаусс-винтовки, но естественно военным хотелось оружие которое бы не требовала постоянной перезарядки, тогда они отказались от самого принципиального использования каких либо предметов играющих роль снарядов, и теперь противник поражался чистым сгустком плазмы, который при полете оставлял за собой яркий след. Эта первая удача так нас ободрила, что мы забросив все прежние работы стали собирать сливки, а все остальное нас ни сколько они интересовало, мы извлекали из артефактов только саамы полезные или не очень свойства, главное чтобы они были очень емкими. Но в процессе мы поняли что опять же классическими методами нам мало удавалось чего либо добиться, а Кумачев по прежнему требовал детального научного объяснения всех процессов, и естественно на некоторые его вопросы мы не могли ответить. Тогда он поставил вопрос ребром и обозвав нас средневековыми алхимиками. Этого момента Семенов и ждал, и собрав всех работников сопоставил результаты и объемы прежних робот и работ проведенных после того случая с Семеновым. Разница и объемы поражали, и тогда всем без исключения стало ясно куда клонит Семенов. И самое удивительное было то, что наш Кумачев в принципе не являлся узколобым бюрократом, но все равно от него все ждали не такой реакции… А реакция была следующая, - он долго и казалось бессмысленно смотрел на график а потом заявил что полностью поддерживает предложение Семенова и данной ему властью объявляет что теперь и отныне все работы в институте будут проводится по утвержденному плану который составит старший научный сотрудник Семенов. Его слова странно подействовали на окружающих, и на следующий день больше половины из них перевелись в другие научные учреждения, вероятно они считали все эту затею бессмысленной и глупой, а на самом совещании едва сдерживали недоуменные улыбки.