Сергей Анисимов - Первый удар (сборник)

С другой стороны, Сережка Кривой, грабивший те же самые учуги за год до Разина, не топил барок и не вываливал улов в воду. Он под завязку затарился рыбой и икрой, а все остальное оставил нетронутым, не стал зря вредить незнакомым людям. Подобное поведение было характерной чертой именно Степана Разина.

Тут имеет смысл подумать, почему Степан Тимофеевич столь целеустремленно старался причинить максимум вреда родной стране.

Прежде всего, знаменитый казак вовсе не был простым разбойником. Поход за зипунами никоим образом не воспринимался им буквально; в хлебе насущном Степан Тимофеевич не нуждался, и платье носил красное. Происходил он из рода домовитых казаков, его крестным был войсковой атаман Корнила Яковлев. Во время поездки к царю войсковой старшины Степан Разин был в составе посольства, он участвовал в переговорах с калмыцкими нойонами, командовал казацким полком, сражавшимся под Перекопом во время очередной войны с крым^ими татарами. Казалось бы, перед нами успешная карьера человека, не входящего в политическую элиту, но готового оставить заметный след в истории страны. След, не омраченный никакими злодействами. Имена таких людей известны историкам, но песен о них не слагают.

И все бы хорошо, но в 1665 году во время войны с Польшей старший брат Степана – Иван Разин, тоже командовавший казачьим полком, вздумал показать норов и в самый разгар военных действий увел полк к родным куреням. Расчет был прост: не станет же воевода – князь Долгоруков – отводить все войско, чтобы поймать и примерно наказать один мятежный полк. А потом, когда страсти остынут, поди, сыщи виноватого.

Однако и на старуху бывает проруха: беглецы были перехвачены и окружены отрядами регулярной армии. Казаки быстренько принесли повинную, обещав заслужить прощение бедовыми головушками. Процедура стандартная, повинную голову, как известно, меч не сечет. Лишь в особо серьезных случаях выбирались четверо виновных из числа зачинщиков и вешались в назидание остальным. Обычно зачинщиками становились людишки самые ничтожные, каким на круге казацком и слова не дают. Но на этот раз князь призвал к ответу полковника. Иван Разин был повешен на глазах у своих подчиненных.

Должно быть, Стенька действительно любил старшего брата, потому что с этих пор он жестоко и изобретательно мстил всему миру, и в первую очередь родной стране. История знает примеры подобного рода.

Формально летом 1667 года Разин действовал в интересах казацкой старшины. После похода Василия Уса на Дону слишком прибыло гулящих людей, в то время как хлеб отпускался из России по старым росписям только для реестровых казаков. В таких случаях войско Донское снаряжало отряды за зипунами. Состояли отряды из казацкой голытьбы, но снаряжались старшиной, выдававшей оружие, порох и все остальное, потребное для похода. Если поход был удачен, основная добыча скупалась достаточными казаками за бесценок, если поход проваливался и значительная часть войска погибала, то на Дону становилось просторнее и социальное напряжение снималось. Во всех случаях казацкая верхушка оказывалась в выигрыше.

Однако в середине семнадцатого века положение донского казачества изменилось. После присоединения в 1654 году Малороссийских земель стали невозможны набеги на ляхов, в то время как на юго-западе местность регулярно опустошалась запорожцами, которым тоже хотелось зипунов. К тому же турки в это время укрепляют Измаил, перекрыв путь в Бессарабию. Второе традиционное направление грабительских походов – Крым и Черное море. Знаменитое «Азовское сидение» имело целью не столько величие России (в конце концов, Россия ничего не выиграла в результате Азовской войны), сколько возможность беспрепятственно выходить в Черное море для грабежей северной Анатолии. В пятидесятых годах семнадцатого столетия Азовская крепость была заново отстроена турками и перекрыла казакам путь к турецким берегам.

Жаждущим чужого добра оставался единственный выход: на Волгу и Каспийское море. Правда, и калмыки, и едиссанские татары к тому времени признали вассальную зависимость от русского царя, но воровских казаков такая мелочь остановить не могла, да и никогда закон не останавливал грабителя. Приведем такой пример. Еще за сто лет до описываемых событий важным источником дохода уральских купцов были вооруженные набеги на иноверцев, как тогда говорили: на «своих поганых». В том числе у купцов Строгановых имелся особо доверенный приказчик Василий Тимофеевич Аленин, который занимался грабежом инородцев, чьи земли давно вошли в состав русского государства. Занятие это приняло такой размах, что Иван Грозный вынужден был строго повелеть, чтобы никто не смел «безуказно грабить мордву и черемис». Однако даже царское слово не смогло прекратить грабежей, слишком уж выгодным казалось это занятие. Василий Тимофеевич, чтобы не компрометировать хозяев, сменил имя, обратившись в Ермила Тимофеевича, действующего якобы на свой страх и риск. Однако грабежное по-прежнему сбывалось через торговый дом Строгановых. Одновременно Строгановы добивались у царя разрешения самостоятельно воевать против соседей. Чувашей и мордву, которые исправно платили ясак, Грозный в обиду не дал, а вот независимое царство Сибирское отдал на поток и разграбление. Василий-Ермил к тому времени был уже настолько популярен, что его называли не по имени-отчеству, а уменьшительным именем – Ермак. Такое обращение показывает особое уважение народа, вспомним, что Разин тоже остался в памяти не Степаном, а Стенькой.

Покорение Ермаком Сибири – кто ж не слышал об этом замечательном событии? А что народный герой с самого начала был доверенным лицом гангстерского синдиката Строгановых, известно немногим.

Точно так же и Стенька неуказанным образом уводил лишний люд громить мирные татарские юрты. При этом само собой разумелось, что и купцам – русским да персидским – придется несладко, но все это мало трогало казацкую старшину. Попадется Стенька царским воеводам – ответит головой, а крестный, снарядивший поход, как бы и ни при чем. Вернется Стенька с зипунами, будет и достаточным казакам пожива. Но на этот раз Корнила Яковлев со товарищи просчитались, не учли, что Стенька уже не домовитый казак, водивший полки и возглавлявший посольства, а отморозок, думающий лишь о мести.

Первое, что сделали воровские казаки, выйдя к Волге, – перехватили барки с хлебом, идущие на Дон.

Казалось бы, донские степи, черноземье, самые что ни на есть хлебные места, однако именно тут в течение столетий пролегал русский фронтир, Дикое поле. Непрерывная война всех против всех не стихала ни на миг: калмыки, ногайцы, каракалпаки, едиссанские и крымские татары резали друг друга. Русские казаки не уступали, а может быть, и превосходили по части грабежей воинственных соседей, но растить хлеб на благодатных землях не могли. Посеять – не проблема, а вот достанется урожай кому угодно, только не пахарю. Опять же, казак обязан по первому призыву бросать хозяйство и выступать в поход. Землепашец не мог нести такую службу, поэтому царскими указами служилым казакам запрещалось заниматься земледелием. Хлеб присылался на Дон из России и выдавался реестровым казакам в счет жалованья. Последний раз списки служилых казаков составлялись в 1665 году, а с тех пор на Дону прибыло слишком много гулящих людей. Присылаемого хлеба не хватало, но без него войску Донскому грозил настоящий голод. Конечно, богатые казаки с голодухи мереть не станут, гибель грозила лишь бесштанной голытьбе, такой же, что и разинцы, – но, как видим, голодный голодного тоже не всегда разумеет. Со смехом и веселым гиканьем хлеб был утоплен в Волге.