Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)
…Когда веришь и доверяешь мужчине, тогда и живешь с ним, думала она, прикладывая трубку к уху. А не веришь – не будь дурой, уходи, пока от тебя не ушли и не обвинили, что ты совсем крэйзи. Самое поганое в моей ситуации – быть брошенной. Если учесть, что на мне двое детей и не очень-то благополучные собственные родители, – страшновато…
…Несколько лет Сашка обретается бок о бок с моими родителями, думала она, поднося палец к диску с цифрами. Ясно, что для него – не самые сладкие года. А еще работа в Питере, каждодневные мотания туда-сюда. Вполне может заявить, что сошелся с другой женщиной. Пойму ли я его? Наверное, пойму. Единственная проблема – что сказать мальчишкам…
Палец, коснувшийся диска, застыл.
Я что, уже не ревную? – удивилась она. Вроде нет… Но почему? Может, потому, что мы с ним абсолютно на равных, и, если он так поступит, это его выбор? Или потому, что у меня куча реальных забот по дому плюс безумная работа?.. Все равно непонятно. Другим обманутым женам заботы ничуть не мешают ревновать, закатывать истерики и скандалы.
В таком случае люблю ли я своего мужа?
Ну и вопросик…
Какой там у него на кафедре номер? Хватит рефлексий, пришло время объясниться… До чего же не хочется. Все эти выяснения отношений, все эти откровенные разговоры рождают только новые сомнения – вместо того, чтобы унять старые…
А ведь такого развития событий Вика ожидала, внезапно вспомнила Ольга. Мало того, даже подталкивала меня, чтобы я позвонила Сашке!
Она бросила трубку на рычаг. Брезгливо отдернулась от телефона.
Не буду!
Захочет – сам скажет. А не скажет – значит, нет предмета для разговора, значит, и думать не о чем. А спросит, почему, дескать, промолчала о том, что Вика звонила, отвечу: «Она ничего не просила тебе передать».
Решено.
Лучший выход – сидеть на попе ровно. Молчать, сколько будет молчаться: год, пять лет, десять, двадцать. Забыть…
Может, разбить телефон, чтобы не было соблазна?
Фу, как пошло. Справлюсь, уже справилась. Именно молчать. А о знаю я его, подумала Ольга с нежностью. Если не виноват – взбесится и наломает дров…
Она вытрясла сумочку на пол, нашла маркер, просунула руку сквозь живой строй то ли ростков, то ли щупалец и размашисто написала – прямо на зеркале:
«Сашка, решай сам!»
* * *Вот сейчас, сейчас…
Кишка, созданная стоящими под углом зеркалами, пришла в движение. Что-то происходило. Мучительный спазм сотряс гладкую мускулатуру зазеркалья. Вика подалась вперед, готовясь впитать трофей, завоеванный по праву, и все же закричала от неожиданности, когда тьма рванулась в комнату.
Словно водой ледяной плеснули из ведра.
Она свалилась с табурета. На несколько мгновений ослепла. Не видела, как взорвалось хрустальное блюдо, накрывавшее телефонную трубку, как унесло с телефона туристический котелок. Зеркала с силой раздвинуло – распахнуло, как книгу, – от удара о стену одно разбилось и осыпалось, другое уцелело.
В уцелевшее Вика и посмотрела, когда смогла посмотреть.
Седые космы, беззубый рот. Лицо, как печеная картошка. Не веря глазам, она ощупала себя трясущимися руками…
И закричала во второй раз.
* * *Вернувшись с дачи, первым делом Ольга убрала из прихожей овальное зеркало, поставив на это место трюмо. Зеркало в трюмо было трехстворчатым, а главное – прямоугольным. Овальное потом куда-то подевалось: она не запомнила, когда и куда.
Объяснение с мужем так и не состоялось. Встреча супругов на даче прошла в точности, как было в видении: прогулялись по садоводству, мило общаясь. Он не проявлял инициативы, она держала язык за зубами. Она всматривалась в него, пытаясь увидеть хоть какие-то намеки, хоть что-то подозрительное в поведении, но не видела.
С тех дней Ольга и начала много курить.
А все вокруг восхищались, как она похорошела и даже, трудно поверить, внезапно помолодела…
Самое любопытное случилось на Ольгином дне рождения в сентябре того же года. Ей как раз стукнуло тридцать три. Муж взял слово первым и сказал, завершая здравицу:
– Ты мне за этот год стала так дорога!
Она принимала поздравление стоя. Стояла и думала: е-мое, в каком смысле?! Что же такого случилось за этот год?! Надо понимать, он осознал ошибку и отсеял ту бабу? Или что?
Больше подумать ничего не успела, потому что потеряла сознание. Схватилась за стол и сползла на пол, утянув за собой скатерть.
В чувство вернулась сразу, не о том речь. Какова причина столь острой реакции – вот что интересно. Может, конечно, нервы сдали, не выдержав двухмесячного напряжения. Но если знать, что ровно в эту минуту скончалась другая женщина – за сотню километров отсюда, на северном краю Питера – ситуация предстает совсем в другом ракурсе.
Женщина, еще два месяца назад бывшая молодой, умерла от последствий совершенно атипичной прогерии, попросту – от болезней, сопутствующих ураганному старению.
Женщина, пытавшаяся вернуть себе то, чем не владела…
Случай этот противоречил и всей врачебной практике, и здравому смыслу, оттого серьезные специалисты им не заинтересовались. Отреагировала пара таблоидов, отметив попутно, что таких необъяснимых смертей, практически идентичных этой, за год по России набралось уже пять, причем, жертвы всегда – женщины.
Хорошо, что Ольга обо всем этом не знала.
Только теперь, с уходом соперницы из жизни, она могла бы сказать: «Я победила». И не раньше.
Труп врага – как восклицательный знак в победном возгласе.
* * *Продержалась она семнадцать лет, прежде чем рассказала эту историю мужу. Случайно проговорилась, когда была навеселе.
Михаил Тырин
«Будет немножечко больно»
«…настоящая смелость проявляется только тогда, когда тебе страшно, но ты продолжаешь действовать»
Нил Гейман, «Коралина»Глава 1. Старый дом
После обеда стало жарко и скучно. Мама с бабушкой пошли на огород, папа уединился в сарае со своими пилам и рубанками. Пашка и его младший брат Ваня не знали, чем себя занять.
Они побродили по саду, найдя пару кислых яблок, потом забрались на чердак сарая, где обнаружили осиное гнездо. Заняться было решительно нечем. Компьютер остался в городе, а телевизор тут ловил всего две программы, неинтересные.
В деревне летом скучно, особенно если нет знакомых ребят, а на речку родители ни за что не отпустят. Остается только слоняться по двору, слушая жужжание мух и наблюдая за ленивыми грязными курицами.
– Надо было велосипед с собой взять, – вздохнул Пашка. – Сейчас бы погонял.
– И я с тобой, – тут же поддакнул Ваня.
– Ты на своем трехколесном дальше калитки не уедешь, – пренебрежительно усмехнулся Пашка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
