Срок авансом (антология) - Водхемс Джек
— Пусть глядят на него, сколько им хочется, — заявил Боулден. — Но и только. Это личный подарок.
— А вы уверены?
— Так сказал абориген, который мне его дал.
Доктор вздохнул.
— Я им передам. Их это не обрадует, но мы должны считаться с обычаями аборигенов, если хотим наладить с ними сотрудничество.
Боулден улыбнулся. По крайней мере полгода его зверушке ничего не будет угрожать. Любопытство биологов можно понять, но на новой планете у них найдется много других способов его удовлетворить. А зверушка принадлежит ему. Странно, что за каких–то два дня он успел так привязаться к мохнатому зверьку. И ведь это редкость — человек сталкивался с подобными приятными сюрпризами, не чаще, чем на одной планете из пяти. Это бесполезное, абсолютно бесполезное существо обладало тем не менее одним неоспоримым достоинством: между ним и человеком сразу же возникала взаимная теплая симпатия. Да, в нем человек обретал друга.
— Отлично, — сказал Боулден вслух. — А все–таки — где моя зверушка?
Врач пожал плечами, но это движение было почти незаметным в бесформенном защитном комбинезоне.
— Не могли же мы ей позволить бегать по улицам! Она в соседней палате, где за ней ведется наблюдение.
Боулден понял, что медик озабочен гораздо больше, чем старается показать. В маленькой больничке не было помещения для лабораторных животных.
— Этот зверек — не носитель, — сказал он твердо. — Я заболел до того, как мне его подарили.
— Да, мы знаем. Но чем? И даже если вы правы, животное соприкасалось с вами и могло превратиться в источник инфекции.
— По–моему, обитателей планеты эта болезнь не поражает. Аборигены бывали во всех местах, где я приземлялся, и они, по–видимому, ею не болеют.
— Разве? — сказал врач, вставая. — Может быть. Но делать окончательные выводы пока еще рано.
Подойдя к двери, он извлек из стены шнур и подключил его к своему комбинезону, а затем расставил ноги и раскинул руки. На мгновение комбинезон раскалился добела — лишь на мгновение, и все же, несмотря на теплоизоляционную прокладку, это, вероятно, была малоприятная процедура. А ведь ту же операцию предстояло повторить снаружи. Нет, медики явно предпочитали не рисковать.
— Попробуйте уснуть, — сказал Кесслер. — Если в вашем состоянии произойдут какие–нибудь изменения, позвоните. Даже если они покажутся вам совсем незначительными.
— Хорошо, — ответил Боулден.
И почти сразу же заснул. Сон приходил к нему удивительно легко.
Сестра вошла настолько бесшумно, насколько позволял защитный комбинезон. Но Боулден проснулся. Был уже вечер. Он проспал почти весь день.
— Вы — которая из них? — спросил Боулден. — Хорошенькая?
— Сестры тогда хорошенькие, когда больной их слушается. Ну–ка, проглотите вот это.
Он узнал Пегги, но с сомнением посмотрел на то, что она ему протягивала.
— Как? Целиком?
— Конечно. Вы только проглотите, а уж вытащу его я сама. Зонд вам вреда не причинит.
Пегги начала водить по его телу маленьким прибором, поглядывая на циферблат, который держала в другой руке. Он знал, что показания фиксируются прямо на диаграмме где–то в другом помещении. По–видимому, это был прибор для измерения биотоков, который позволял косвенным образом следить за развитием болезни. Значит, они уже разработали новые диагностические методы! Эх, если бы они настолько же продвинулись и с лечением!
Сестра умело извлекла зонд, посмотрела на шкалу и положила его в приемник на стене. Затем она поставила на тумбочку поднос и велела Боулдену поужинать. Он хотел расспросить ее, но она так настаивала, что он должен был подчиниться. Врачи учли, что он частично парализован, и еда была жидкой. Возможно, она отличалась особой питательностью, но показалась ему удивительно невкусной.
Сестра убрала поднос и села возле его постели.
— Ну, теперь мы можем и поболтать, — сказала она.
— Что происходит? — резко спросил Боулден. — Когда меня начнут лечить? Ведь пока мне еще не сделали ни единого укола.
— Я не знаю, что подыскивают для вас врачи. Я же просто сестра.
— Не морочьте мне голову, — рассердился он. — Вы тоже доктор и в случае необходимости могли бы заменить Кесслера.
— Ну, хорошо, будь по–вашему, — ответила она весело. — Но мой врачебный диплом действителен только на Земле, а право практиковать тут я получу, не раньше, чем закончу инопланетную практику.
— Про Ван–Даамас вы знаете не меньше других!
— Не спорю, — ответила она. — Только не нужно волноваться. Я думаю, вы и сами догадываетесь: ни антибиотики, ни необиотики не дали положительного результата ни порознь, ни в сочетании друг с другом. Мы ищем чего–то совсем нового.
Да, он должен был догадаться — и все же он продолжал надеяться. Поглядев на бесформенную фигуру у кровати, Боулден представил себе Пегги в обычном костюме. А может быть, он как личность их уже не интересует? И они работают над тем, как предотвратить эпидемию?
— Как же оцениваются мои шансы?
— Выше, чем вы полагаете. Мы ищем дополнительный фактор, который обеспечит антибиотикам действенность.
Про это он не подумал, хотя к такому средству прибегали нередко, особенно на необжитых планетах. Он слышал, что распространенная в системе Центавра вирусная инфекция была побеждена, когда один из антибиотиков начали сочетать с аспирином, хотя в отдельности они не оказывали абсолютно никакого действия. Однако установить, что именно следовало добавлять к тому, другому или третьему антибиотику, можно было только путем бесчисленных проб. Это требовало времени, а времени у него не было.
— Еще что–нибудь? — спросил он.
— Достаточно и этого. Мы вовсе не хотим внушать вам, будто положение несерьезно. Но не забывайте, что мы работаем в десять раз быстрее, чем успевают размножиться возбудители болезни. И с минуты на минуту уже можно ждать результатов. — Она встала. — Дать вам снотворное?
— У меня достаточно снотворного в руках и ногах. И похоже, что скоро я усну очень крепко.
— Что мне особенно нравится, так это ваша бодрость, — сказала она, наклоняясь и застегивая что–то вокруг его шеи. — Может быть, вам интересно будет узнать, что сегодня ночью нам предстоит большая работа. Конечно, мы могли бы оставить кого–нибудь подежурить тут, но нам казалось, что вы предпочтете, чтобы мы все были заняты в лаборатории.
— Конечно, — ответил он.
— Сейчас я включу датчик, и он будет следить за всеми процессами, протекающими в вашем организме. Если вам что–нибудь понадобится, позвоните, и кто–нибудь сразу придет.
— Спасибо, — сказал он. — Постараюсь сегодня не паниковать.
Она подключила свой комбинезон к шнуру и после вспышки исчезла за дверью. После ее ухода датчик сразу же утратил успокаивающую силу. Боулден предпочел бы что–то более эффективное.
Они намерены работать всю ночь напролет, но есть ли у них реальная надежда на успех? Что сказала Пегги? Ни один из анти–или необиотиков не дал положительных результатов. Она не заметила, что проговорилась. Реакция была негативной — другими словами, пузырчатые микроорганизмы, попадая в среду, которая должна была бы их уничтожить, начинали, наоборот, развиваться более бурно. Подобные явления наблюдались на отдельных планетах. Такое уж его везенье, что это произошло именно с ним!
Боулден отогнал эти мысли и попытался уснуть. На некоторое время это ему удалось. Он проснулся оттого, что его руки затлели — так, во всяком случае, ему почудилось в первую секунду. Казалось, что где–то глубоко внутри них пылает огонь. В незначительной степени они его еще слушались. Он мог шевелить ими, хотя кожа ничего не ощущала. До этого момента основные нервы оставались почти не затронутыми. Но теперь инфекция от поверхности распространялась в глубину. Она достигла локтей и продолжала двигаться дальше. На три–четыре пальца ниже плеча он уже ничего не чувствовал. Развитие болезни ускорилось. Если они взвешивали возможность ампутации, то теперь прибегать к ней все равно было поздно.
