Анастасия, ты прекрасна! - Владимир Атомный
Хозяин согласился едва ли не с радостью — он не раз хотел избавится от Лесной Сказки. Подписание бумаг, понятное дело, отложилось, но мы провели эти дни с пользой и удовольствием. Состоялась встреча с мамой Насти. Не могу сказать, что я получил её расположение, — деньги для неё играют очень весомую роль, а с нашим с Настей договором, они ведь тратятся преимущественно с её стороны, — но всё же это несравненно лучше, чем лютая ненависть со стороны Быкова старшего.
Дела завертелись так споро, что вскоре я приехал с Экономом уже в собственный лагерь. Вот и сбылась мечта о своём бизнесе. Даже горько думать об этом, ибо цена оказалась слишком высокой. Жизнь всегда сплетает косу из хорошего и плохого так плотно, что когда пытаешься переосмыслить случившееся, не можешь решить — прошёл бы ты по этому пути ещё раз?
Однако из хорошего — деньги Быковых не дадут Лесной Сказке прийти в запустение. Эконом словно помолодел — каждую встречу убеждает меня, что всё будет лучше, чем хорошо. Вот и сейчас мы очередной раз перебрали все пунктики…
— А что, солидно даже, — заключил он, посмотрев на меня. Мы решили сделать себе приятное и комфортно устроились на берегу озера. Я сварил нам чай. — Слышал на Западе так делают. Человек может быть владельцем финансовой империи, а приходит в офис как обычный работник.
— Ну, вроде того, — посмеялся я. — Эту смену точно отработаю, а там посмотрим. У вас как с Хозяином?
— Бог бережёт, не иначе, — помрачнел Эконом и даже перекрестился. — Думал всё, крантец всему. И семье, и мне. Но он даже похвалил, что я нашёл кому сбагрить этот уголок. Неведомо ему чувство красоты.
— Уж точно, — осмотрел я и вдохнул воздух полной грудью, пусть и больно до сих пор. — Но я рад за вас.
— Ай! — махнул он рукой. — Но ты пострел, конечно… эх, времена всё же меняются. Наська же ребёнок ещё, а ты смотри, как вышло всё.
Меня взяло смущение, потому отмолчался.
— Ну всё, Сокол. Ехать пора. Серёге я говорю про путёвку?
— Конечно, — тоже поднялся я и пошёл вместе к машине. — Буду только рад.
— Спасибо! — улыбнулся Эконом. — Хороший ты парень.
— Это Вам спасибо, Анатолий Сергеич! Сгинул бы без Вас. Никогда этого не забуду.
Он заулыбался очень редкой улыбкой, такую я видел лишь пару раз у него.
— Даст Бог, доживу до ваших с Настей детей. Это главное.
— Бросьте Вы это «доживу», — рассмеялся я. — С Генштаба приказ пришёл — дожить. Какие ещё боги и сомнения?
Он в шутку погрозил кулаком, но в глазах снова появилась сталь.
— Садись, Сокол. Подвезу.
В лагере намечаются несколько событий. Сегодня я занимаюсь подготовкой, но скоро должна приехать Диляра. Настя повела себя странно, когда сообщил об этом и предложил поехать вместе. То есть, причина отказа была благовидной, но вот именно некая волна эмоций меня смутила. Я попробовал расспросить, но быстро понял, что нужно просто согласится. В итоге, Настя приедет только завтра, вместе с моей мамой. А ещё через два дня начнётся подготовка ко второй летней смене.
Но прежде всего я озадачился, как встретить Диляру и успел предпринять всё возможное. Она — это ещё один человек, благодаря которому я могу наслаждаться жизнью. Не требующая ничего и это вдвойне меня обязывает.
Для начала была приобретена серебряная джезва — пришлось покупать с рук у выходца с Ближнего Востока и за очень большие деньги. Но я не жалел и только со своих сбережений. Затем купил песочный нагреватель и несколько видов зёрен. Пока всё перепробовал, научился более-менее варить. Далее потребовалась специальная посуда. С Настей мы теперь пьём из фарфора, но для восточной красавицы нужно нечто более роскошное, то есть хотя бы с позолотой.
Далее накупил восточных же сладостей. Только лучших и свежих. Это тоже дорого, но так правильно — надо как можно дороже. Напоследок, был нужен подарок. Для всех остальных есть обычные ювелирные изделия, но элита ценит именитых ювелиров. Тут я уже полностью потратил свои деньги и занял немного у Насти. Через её же маму купил серьги с чистейшим рубином. Она говорила, что нужно бриллианты, но как по мне, они стоят дорого, но не выглядят на свой чек. А вот рубины вполне. Да и чувствую, что Диляре лучше подойдут они.
Со всем этим я и встретил её — вышедшую под пасмурным небом из такси бизнес-класса. Она одета в белое платье с ярким принтом в виде алых роз. На руках белые же ажурные перчатки и рубиновая помада на губах.
— Рад приветствовать в своей скромной обители, — склонил я голову.
Диляра осмотрелась.
— У Вас много земли, господин.
— Желаете ли прогуляться по ней или я могу угостить вас кофеем?
Диляра подошла ближе и пристально вгляделась в лицо. Повисла тишина.
— Александр… могу я позволить себе коснуться Вашего лица?
Я с некоторой грустью усмехнулся.
— Такова воля Богов, что тебе дозволено всё. Но если ты хочешь услышать, какова будет моя воля, то да.
Диляра с большой нежностью прикоснулась к моему лицу ладонью, укрытой в мягкую ткань. Погладила. Нашла пальцем каждый шрам и провела по нему. Благо они тонкие и их не так много.
— Благодарю Вас, — отступила она. — Если можно, то кофе.
— Прошу за мной, юная госпожа, — улыбнулся я.
— Хоть Вы так и говорите, но это Вы мой господин, — мягко возразила Диля.
— Ты заслуживаешь намного более лучшего господина, чем я.
— Этот выбор зависит не от моих прихотей, Александр. Моё сердце выбрало Вас, а всё, что остаётся теперь — это подчинятся.
Под властью впечатления, покачал головой.
— Но ведь это больно и неприятно.
— Почему Вы так думаете?
Я открыл дверь в столовую и посторонился. В зале сдвинул все столы, оставив один для нас и один под набор для варки кофе.
— Потому, что не могу ответить на твои чувства. Ты же знаешь, кому принадлежит моё сердце.
— Вам следует знать, господин Александр, что меня жизнь никогда не баловала. Может только деньгами, но и то — доступ к ним тоже, отчасти, моя заслуга. Я училась быть хитрой, подозрительной, расчётливой, безэмоциональной… Спасибо! — проговорила она, когда я придвинул стул. — Всё, что имею сейчас — это плоды трудов и лишений. Любовь может быть требовательной. Потому что люди, по сути своей, требовательны и сентиментальны. Сделав добро, они ждут благодарности. Так же и с любовью — они согласны любить лишь под
