Гайворонский Борисович - Незваные...

– Вот тебе и дрожь с лихорадкой, – сказал Серж, «проматывая» вперед-назад реальность прошлого. Мужик троился, выплясывая танец припадочного, «четверился», «десятерился», множился и множился вплоть до расплывчатого облака. Вместе с Нодаром… А люди выходили из-за угла и… пятились спиной обратно за угол, образовав в итоге размазанный на несколько метров туман. Марина всё это время была рядом, победоносно поглядывая на Сержа – получилось, мол, и у меня по прошлому двигаться!

Когда все вернулись в Замок, Нодар находился в лёгком шоке.

– Значит, и я мог бы перемещаться во времени? – он стоял посреди зала и растерянно смотрел в пол.

– Почему мог бы? И сейчас сможешь, если попробуешь, – бодро сказал Серж.

– Вот мы снова подошли к очень волнующей меня теме, ребята, – Нодар успокоился и сел. – Клоп-то мой, криптлокатор дорогой, почти не работает! Бунтует. А может, силы экономит. Чахнет, короче говоря, хандрит что-то. А причины не знаю! Я бы давно убрался из этого заколдованного острова вместе с пустыней. Приснилась она мне на мою голову!

Марина подошла к Нодару, погладила его по руке и сказала:

– Вот ты сейчас психуешь, демонстрируешь раздражённость, выплёскиваешь злость. Так ведь? А этого клопы не любят. Твой от этого, наверное, и хандрит. Ведь агрессия и на него направляется. Верно? Попробуй накричи на кошку или собаку – она убежит в лучшем случае. В худшем – укусит или оцарапает. Так то животное! А здесь, – Марина погладила кольцо Нодара, – сверхразумное существо.

Колечко Нодара позеленело и размякло.

– Оно нагрелось, тёплое, – удивлённо произнёс Нодар, поднося руку к глазам, – и позеленело… Я никогда такого за ним не замечал, ребята.

Серж обнял Марину за талию, встал рядом, глядя на недоумевающего бородатого гостя.

– Скажи, Нодар, – прищурился Серж, – ты заметил какие-нибудь изменения в своём характере с тех пор, как перстень растворился на пальце? Или, может, чуть раньше, когда он ещё был перстнем?

– Да. Пожалуй, да. Я стал более флегматичным, рассудительным, спокойным. До этого я порох был, взрывной, горячий. Во мне ж кровь горца!

– Это клоп поработал, – убеждённо констатировала Марина.

– Я так и думал.

– Вот ещё чуть спокойней стань, и всё будет хорошо, – посоветовал Серж. – И криптлокатор свой полюби. Назови его как-нибудь иначе. О «криптлокатор» язык сломаешь. А ты ласковое имя дай.

Нодар задумался всерьёз, посмотрел с благодарностью на своих радушных друзей.

– Верно говоришь, Серёжа. Как вы думаете, это девочка или мальчик? – он крутил кольцо на пальце, и оно продолжало быть зелёным, мягким и тёплым.

– Мне кажется, девочка, – предположил Полеха.

– А я уверена, что девочка, – улыбнулась Марина.

Нодар помолчал и зашептал, глядя повлажневшими глазами на кольцо:

– Какой я дурак, Ирма… Ирма моя, прости дурака. Ирма, Ирма…

11.…В три часа ночи Полеха внезапно проснулся. Все спали. Любимая девушка мерно посапывала рядом на широкой кровати. Нодар был размещён в одной из красивых комнат первого дома «классического» квартала со сплошной застройкой. Гость не пожелал экзотических лабиринтов, ульев и пирамид, ему хватило на сегодня впечатлений и без этого.Серж продолжал лежать в кровати с закрытыми глазами, пытаясь снова заснуть. Но сон не шёл. В голове мелькали события прожитого дня. Ближе к вечеру «братья и сёстры» по инсектоидам установили единую терминологию. Взаимообучения особого не получилось, больше в качестве учителей выступали хозяева Замка. Когда нодаровский клоп отблагодарил своего «носителя» за теплоту и ласку и в полной мере проявил все свои таланты, гостю из пустыни не пришлось рассказывать историю мамаевской «гвардии». Он сам посмотрел все события от начала до конца и был потрясён. Потрясён самой историей и восхищён талантами Марины к перевоспитанию отпетых уголовников. Экскурсия по подземному городу с его иллюминацией, имитирующей естественное солнечное освещение, да к тому же регулируемое, шокировало его не меньше. А когда он побывал в парилке, то вышел оттуда побритым, помолодевшим лет на десять и вдобавок сражённым окончательно и наповал. Хозяйка, ловко орудуя электрической машинкой «Филипс», сделала ему симпатичную короткую стрижку. А в заключение вечера все сидели в главном шикарном зале на роскошных креслах. Потягивали кто вино, кто коньяк, Марина, по традиции, шампанское (теперь уже безалкогольное в связи с беременностью), бездумно пялились в двухметровый плазменный телевизор и болтали. Отдыхали от впечатлений и праздновали окончание семилетнего заточения Нодара Чатурия.Серж потихоньку встал, вышел на преддворцовую поляну, закурил, присел на тёплые ступеньки. Стрекотали сверчки, мерцали искусственные звёздочки на пятидесятиметровой высоте. Полная иллюзия ночи в лесу. Какие-то смутные чувства гнали сон прочь.Нет, его не тяготило присутствие в доме нового человека. Нодар был «своим», это бесспорно. Правда, немного одичавшим за столько времени одиночества. Удивительно, что он вообще не сошёл с ума и не разучился разговаривать. Этот вопрос тоже вскользь был затронут вечером. Сошлись на том, что клоп-инсектоид явился причиной повышения устойчивости психики к экстремальным условиям. Нодар даже настаивал на принятии факта, что все трое – новый вид человека разумного Symbiosis Homo-insectum sensitivus – симбиоз человек-насекомое чувствительный, сокращенно SHis, или по-русски Эсхис с ударением на «Э». Причислять себя, пусть и частично, к насекомым как-то не очень хотелось, тем не менее слово Эсхис понравилось всем. Решили привыкать. Хотя всё это такие смешные условности. Ну да бог с ней, с терминологией. Эсхис, так Эсхис.Сигарета потухла. Серж отправил её в ущелье-утилизатор. Удобно. Даже мусорной урны не надо. Следом полетела скомканная пустая пачка. Взгляд через эсвэ проследил за её плавным и долгим падением на самое дно. Везде во всём обозримом пространстве Крипты направление силы тяжести было одинаковым. Не к центру гипотетического круглого небесного тела, а просто вниз. А что задает здесь «верх» и «низ»? Что за силы гравитации? Полёт всей массы Вселенной вверх, причем с такой величиной ускорения, которая обеспечивает стабильную силу тяжести? И куда же мы тогда летим? Да ещё со всё возрастающей скоростью! Но ведь скорость ограничена скоростью света. Выходит, тут попираются все известные и принятые в качестве аксиомы законы физики. Полеха не был силён в науках, но понимал, что Крипта устроена на каких-то иных принципах.А планета-пустыня Нодара? Она что, вертится единственная вокруг солнца? Стоп. Она не вертится. Обе капсулы, Нодара и Сержа, сделали полный оборот вокруг планеты, или около того, и светило оставалось на месте. Бред с точки зрения официальных законов космологии и астрономии.Что же это за миры – Крипта и нодаровская пустыня? Где они находятся относительно родной и привычной Вселенной?И тут Серж поймал едва уловимую струйку мыслей. Скорее это даже были не мысли, а тонкое эмоциональное трепетание, некая вибрация в голове. Словно далёкий комарик кружил и не решался приблизиться. Невольно вспомнился надоедливый комар, когда Полеха крался ночью к заветному дому в Новомосковске. Человек зажал голову руками, стараясь сосредоточиться. Мешали звуки ночного леса. Сквозь стрекот сверчков, потрескивание и шелест травы, кустарника, сквозь калейдоскоп собственных мыслей к сознанию прорывался неведомый сигнал…Возникла острая потребность скрыться в тихое, глухое место. Сергей быстро окинул внутренним взором окрестности и, не меняя положения тела, переместился в одну из комнат-сот дома-улья своего города. Теперь он сидел на пороге шестигранного входа самого верхнего яруса тридцатиметрового кокона, обвитого спиралевидной лестницей. До центрального зала Замка отсюда было около двух километров. Здесь ничто не мешало сосредоточиться. Ни звуков, ни света.Сигнал стал явственнее, стабильней, но ни различимых слов, ни зрительных образов, ни направления источника распознать не удавалось. Совершенно определённым было одно: это не галлюцинация, не игра воображения, не мысленный артефакт. Внешний разумный источник. Прямая речь, обращённая к Полехе. Как от хаотичного беспорядочного постукивания ветки дерева или капель дождя по подоконнику отличается азбука Морзе, так улавливаемый сейчас сигнал отличался от случайных собственных мыслей или чего-то другого.«Интересно, – подумал Серж, – именно сегодня мы услышали зов Нодара, который два месяца безуспешно звал нас. Очевидно, что-то случилось. Приёмник заработал? Или его чувствительность возросла? А сейчас я слышу кого-то или что-то, что, возможно, пробивается к человеческому разуму сотни миллионов лет». Хотелось надеяться, что это инсектоиды стремятся вступить в контакт с людьми. Но Полеха предпочитал оставаться беспристрастным и не поддаваться собственному внушению, если его умозаключения окажутся ложными…Сигнал стабильно удерживался в сознании. Он не был монотонен, однообразен. Чувствовалась определённая ритмика, динамичный рисунок, модулированность. Его можно было бы описать, если бы, к примеру, это был звук, или картинка, или осязаемый предмет, или нечто, обладающее запахом или вкусом. Но сигнал не походил ни на что, известное нашим органам чувств. Как можно описать рентгеновское или гамма-излучение, находящиеся вне пределов нашего восприятия, или инфразвук? В этот же ряд можно включить электромагнитное поле, реликтовый фон вселенной, распад изотопов… А элементарные частицы? А «запах» плазмы?..…Серж, напряжённо «созерцая» сигнал, обнаружил, что он имеет отчётливо различимые два компонента. Один более отчётливый, но прерывающийся длинными паузами. Второй – тихий и почти непрерывный. Затем, сосредоточившись только на паузах, Полеха выявил очевидную закономерность. Моменты молчания одной и другой составляющей сигнала никогда не совпадали. Словно вели диалог двое: один говорит, второй молчит – и наоборот. А ещё создавалось впечатление, что это диалог по принципу «вопрос-ответ». Короткий вопрос и длинный ответ.Увлёкшись анализом необычного явления, Серж настолько абстрагировался от своих собственных мыслей, что, казалось, ещё мгновенье, и он расшифрует сигнал. Но тот продолжал усложняться. Составляющих стало больше, или «слух» так обострился, что начал различать всё новые и новые инструменты в общем звучании оркестра. «Музыкантов» всё прибывало и прибывало… Теперь, полностью приложив такую аллегорию к сигналу, Полеха использовал её как трафарет, как ключ к разгадке.Использование аналогии с оркестром понравилось Полехе. Ему, как человеку с хорошим музыкальным слухом и врождённой любовью к музыке, пришедшее на ум сравнение было более понятным и подходящим, чем что-либо ещё. Вот в пустую оркестровую яму спустился барабанщик, палочками и щётками начал извлекать звуки из своих инструментов. К нему присоединился ксилофонист, клацая по металлическим пластинкам, репетируя свою партию. Появился контрабас, а за ним виолончели. Издала звук одна скрипка, другая… Рявкнул тромбон. Засвиристела, запела флейта. Переливами множества струн вступила арфа, заиграл рояль. В эдакой какофонии почти невозможно угадать мелодию. Наконец появляется дирижёр. Оркестр замирает, отдельные звуки настраиваемых инструментов стихают. Взмах волшебной палочки и…По коже Сержа поползли мурашки. Он внезапно, словно прозрев, увидел-услышал-потрогал-ощутил, расшифровал и понял, что с ним разговаривает… муравейник! Картина представилась такой ясной, определённой и недвусмысленной, что не требовала доказательств. Тот самый муравейник, который вздыбился на преддворцовой лужайке у входа в Замок! Но что он говорил?Полеха метнулся прямо к нему, зажёг фонарь над метровым куполом надземного строения колонии насекомых. То, что увидел человек, не видел ни один житель планеты Земля.Серж отступил на несколько шагов назад и упал, споткнувшись о сухую ветку. Он сидел на земле и боролся с оторопью, охватившей разум.Многомиллионная семья лесных муравьев выстроилась сложной фигурой рядом с терриконом своего жилища концентрическими кольцами, разделившись на иерархии. Полуметровый пятачок земли был идеально вылизан и основательно выбрит от всякой растительности. Застывшие в неподвижных позах насекомые образовывали здесь строгую геометрическую конструкцию в виде пирамиды. Её основание представляло собой подошву из рабочих муравьев, расположившихся вплотную тремя этажами на спинках друг друга. Выше вздымался этаж из муравьев покрупнее, но стоящих на задних лапках почти вертикально и поддерживающих следующие этажи. Это уже, вероятно, были офицеры, тельца которых имели радиальную ориентацию. На их спинках выстроились снова рабочие особи, задрав головки таким образом, что получалась идеальная площадка, устеленная сложной формы снежинкой из яиц, куколок и личинок. В самом центре верхушки воздушно-рыхлое переплетение крылатых муравьев – молодых самцов и самок – образовывало ложе для матки. Она короновала собой пирамиду и обращена была головкой в сторону Замка.Ни один усик, ни одна лапка не шевелились. Застывшая хитиновая скульптура отсвечивала металлическим блеском. Полеха вращал фонарь, рассматривая чудо-монумент из живых насекомых, продолжающих звучать фантастическим оркестром в голове Эсхиса. И тут до сознания дошло, что дирижёром выступал жук. Именно один из жуков, тот первый, со среднего пальца правой руки, и, видимо, главный в своей «супружеской» паре…Сбоку зашелестела трава. Появилась Марина, она стояла рядом и, приоткрыв рот, зачарованно рассматривала торжественный парад, построенный симбионтом Сержа.

– Я слышу их хор, – шёпотом произнесла она в самое ухо своему мужу. – Я всё поняла. Они больше ничего не скажут. Дай ему команду, пусть распускает своих деградировавших потомков, хватит их мучить…