Журнал «Если» - «Если», 2006 № 07

Следовательно, «избранник» всякой группировки должен в своем творчестве и отношениях с людьми фантастики соответствовать корпоративному идеалу. Так, например, Московская старая группировка фэндома исповедует либеральное мировидение, традиционный гуманизм, критически относится к советскому времени, предпочитает научную фантастику, а не фэнтези, уважает четкий динамичный сюжет и оригинальные идеи; к религиозным вопросам она индифферентна. Три наиболее известных приобретения нашей фантастики, сделанных с подачи Московской старой группировки, это Александр Громов, Владимир Васильев и Алексей Калугин.

Другой пример: Московская новая группировка, в том числе ее ядро — клуб «Стиратели» (по составу намного шире Москвы и Московской области). Ей ближе фэнтези, эзотеризм, магизм, этика профессиональной состоятельности и абсолютной независимости личности в любом мире. Она отрицает любое стеснение индивидуальной свободы, она не видит каких-либо законов, которые стоило бы соблюдать, кроме правил поведения, установившихся между членами команды, сбитой для решения конкретной задачи; после распада команды все эти принципы теряют смысл. Московская новая группировка аполитична. Предметы, которые старым фэндомом отнесены к периферии интересов, столь же маргинальны и для нее. Мощную поддержку от этого сообщества получили Алексей Пехов, Роман Афанасьев, Ольга Громыко, Елена Бычкова и Наталья Турчанинова.

В фантастике есть своя альтернатива, как есть она, скажем, в музыке. Никто до конца не смог дать ей точное определение.

Допустим, существуют идеи, этические принципы или эстетические стили, близкие и дорогие для множества людей, но нет никакой определенной группы, поддерживающей их. Допустим, какой-то фантаст примется ярко и талантливо манифестировать эти идеи (стили, принципы) в своих текстах. Поскольку они окажутся в некоторой оппозиции к четко выраженным корпоративным ценностям или, по крайней мере, выпадут из общего потока, — а для литальтернативы вообще характерен дух оппозиционности, — то поставивший на них писатель может получить славу духовного авторитета альтернативы. Разумеется, это произойдет только в одном случае: если альтернативные элементы вызовут душевный резонанс у множества читателей.

Мотивы, способные обеспечить фантасту такого рода успех, могут быть самыми разными: мачизм, массированное использование трэша или, скажем, стиля «красного ретро». Желательно быть убежденным панком. Известность духовного лидера альтернативы иррациональна, она основывается на его высокоразвитой интуиции. Ее системная неустойчивость предполагает два исхода: либо она довольно быстро рассеется (Александра Сашнева), либо будет отконвертирована в другой вид литературного успеха (Михаил Тырин). На нашей фантастической сцене один Олег Дивов демонстрирует способность на протяжении многих лет оставаться своего рода вождем альтернативы.

В последние четыре-пять лет в отечественную фантастику вернулся маршрут писателя-интеллектуала, любимца «качественных читателей». В 80-х это был естественный путь для «Четвертой волны» наших фантастов, но в 90-х названная ниша фактически не объявляла набора новичков. Теперь положение изменилось: страта «умников» опять востребована. И в ней-то как раз котируются искусные стилисты, эстеты и эрудиты, люди, сумевшие выработать собственный художественный язык.

Стать на этой почве бестеллеристом почти невозможно. Уникальное и, вероятно, не совсем адекватное исключение — Макс Фрай. Но заработать добрую репутацию среди любителей интеллектуальной фантастики и тем более среди ее творцов само по себе нелегко. Это может считаться своеобразной карьерой. С императивами массовой литературы в таком случае придется порвать. Чтиво, порожденное сообществом высоколобых и им же высоко ценимое, может стать достоянием широких масс только в результате крайне редкого, можно сказать, экзотического стечения обстоятельств. В подавляющем большинстве случаев ничего подобного не происходит.

Славу фантастов интеллектуалов получили Андрей Валентинов, Елена Хаецкая, Марина и Сергей Дяченко, Олег Овчинников, Василий Мидянин, Ольга Елисеева, Юрий Бурносов…

На протяжении нескольких лет в середине 90-х было весьма немодно становиться писателем-политиком, писателем-идеологом, т. е. человеком, сознательно обкатывающим социально-политические модели в художественных текстах. Продолжали работать Владимир Михайлов, Вячеслав Рыбаков, Эдуард Геворкян, для которых это было нормальной функцией писателя-фантаста. Но в целом социально-политическая НФ сдала свои позиции. Более того, репутация литератора, «забаловавшегося с политикой», стала восприниматься негативно. Футурология «ближнего прицела» пришла в ничтожное состояние.

Однако в 1999–2000 годах положение начало изменяться. К настоящему моменту оказаться в обойме авторов, чьи имена не сходят с уст политологов и политтехнологов — очень хорошая литкарьера. Политика властно вошла в фантастику и не собирается ее покидать. Десятки писателей заинтересовались будущим России и мира. В том секторе фантастики, где живет борьба идеологий, распускаются футурсценарии, возникают комментарии к политической реальности, пожалуй, самым громким за последние годы был успех Кирилла Бенедиктова, Виктора Косенкова и Елены Чудиновой. Политические мотивы в книгах Вадима Панова и Романа Злотникова также немало способствовали приобретению ими широкой популярности.

Русский интернет будто специально создавался для роли «садка гениев». Теоретически, обилие пишущей, а главное, читающей публики, относительно быстрое возникновение литературных сайтов и порталов, неограниченные возможности самовыражения могли привести к новому витку в истории отечественной беллетристики. Или, как минимум, к формированию «коацерватного бульона», где один за другим зарождались бы новые звезды изящной словесности.

Ничего подобного не произошло. Литературная сфера русскоязычной сети представляет собой братскую могилу графоманов. Изредка среди их курганов попадаются погребения талантливых литераторов, безвестно сгинувших в сетевом болоте. Слава сетевого фантаста — никакая слава. Выйдя призером из горнила крупного сетевого конкурса («Грелка», «Эквадор», «большой» конкурс рассказа в Московском КЛФ, питерский «Фантакритик»), можно получить недурную репутацию, т. е. своего рода «прописку» в фантастике. Это неплохое начало для литературной карьеры, но и только.