Ольга Елисеева - Сокол на запястье

-- Это еще не все. - Аполлон перехватил инициативу у Гермеса. - Тебе предстоит, -- величайший среди прорицателей закатил глаза, -- обесчестить царицу амазонок. Убить царя Диомеда и скормить его мясо кобылицам. Оторвать Европу от Африки и каждой воткнуть в берег по каменному столбу. Выбить стрелой глаз Гелиосу, отнять у него золотой кубок и в нем разъезжать по океану. Напасть на старушек гесперид по дороге на базар и опрокинуть корзину с золотыми яблоками! Довольно? Или продолжать?

Геракл втянул голову в плечи.

-- Есть еще что-то?

-- Порядком. - кивнул лучник. - Скажу только, что венцом твоей созидательной деятельности будет убийство любимого орла Зевса. После чего Олимп дрогнет.

-- Тебя низвергнут на самое дно. - запугивал героя Гермес. - Это уж точно!

-- Но за что? - возопил гигант. - Я ведь убивал чудовищ по приказу богов!

-- Но ведь тебе никто не приказывал поступать с ними с такой жестокостью. Ты еще в молодости показал свой зверский нрав, отрезав носы и уши сборщикам налогов царя Эгины.

-- А чего они... налоги собирают? - огрызнулся Геракл. Он хотел выглядеть злым, но на самом деле был испуган. Если перед воротами в Аид ему предъявят подобный счет, Елисейских полей не видать!

-- Твое место в пещерах тартара. - угадав мысли Геракла, отчеканил вестник. - Даже Асфоделиев луг с его вечным туманом и скукой для тебя слишком хорош.

Герой хлопал округлившимися от обиды глазами и прерывисто дышал.

"Эй, вестник, потише. - мысленно предупредил приятеля Аполлон. - У него сейчас начнется припадок".

-- Я бы, конечно, мог помочь. - вняв совету Феба, Гермес заговорил мягче. - Ты же знаешь, я проводник. Мое дело, куда вести душу. Мне ничего не стоит пройти мимо тартара и свернуть на Елисейские поля. Или даже провести тебя к лодкам, которые отчаливают на Острова Блаженных. Там правит Кронос, и никакой Зевс, никакая Геро тебя не достанут.

На простодушном лице гиганта появилась надежда. Его нехитрые мыли были прозрачны для богов, как кусочки слюды.

-- Но ты должен нам помочь. - закончил за вестника Аполлон. Танатос - не шуточный противник. С ним не удастся поступить, как с критским быком. Так что? По рукам?

Насупившийся Геракл отбил протянутую ладонь Феба. Он чувствовал, что боги втравили его в какое-то скользкое дело, которое намереваются обтяпать чужими руками. А сами будут только сидеть в сторонке да наблюдать за дракой. Уж как он не любил небожителей! Ему-то самому было обещано бессмертие. Но лишь после череды подвигов, каждый из которых, оказывается вызывал гнев олимпийцев.

-- Ладно. Что надо делать? - нехотя осведомился герой.

Аполлон сделал им с Гермесом знак подойти поближе и начал объяснять свой план.

* * *

Ровно в полночь Танатос осознал, что вестник богов так и не привел ему душу Алкесты. Более того, не собирается вести.

Это было вопиющим нарушением правил. Выскочка Гермес разгуливал по Аиду, где хотел, да еще потаскивал у Танатоса подручных, под видом вызывания душ умерших. Души, известное дело, не откликаются. Тем, кто в тартаре, не до живых. Их днем и ночью мучают за земные грехи. Те, кто хлебнул воды забвения и блуждает по Асфоделию, не помнят даже собственных имен и не откликаются на зов. Счастливчики же, вечно пляшущие на солнечных Елисейских полях, и подавно глухи. Им так хорошо, что не до забот верхнего мира. А вот кусачие дьяволята Танатоса так и норовят выскочить в любую щель. Они родились в мрачных глубинах тартара, и им любопытно поглядеть на солнышко да загрызть пару-тройку людишек. Что ни говори, а живая кровь бодрит!

Наглая выходка вестника, который отлынивал от своих прямых обязанностей, взбесила духа тьмы. Теперь он, Танатос, должен мять старые кости, исполняя чужую работу!

Дорогой чудовище сочиняло жалобу, намереваясь по возвращении записать ее когтем на спине какого-нибудь грешника и сгонять его во дворец к Аиду, а тот уже доложит выше, кому следует. Ведь Гермес, хоть и гуляет по преисподней, как дома, но царю подземного мира не подчиняется.

В этом Танатос тоже видел непорядок. Его простая душа требовала логики, в которую вестник, скользивший между мирами, не вписывался. "Нет над ним начальства, вот он и чудит!" - вздохнул демон, вылетев из разлома в земле близ дворца Адмета.

Теплый ночной воздух неприятно полоснул его по коже. Твари из тартара не привыкли жить под небом, их раздражали шорохи и звуки открытого мира, больно царапал ветер. "Вот для этого и нужен Гермес, -- рассуждал Танатос. - Спустил душу вниз и все дела. Напился, наверное". - прикидывал он причину неявки вестника.

Во дворе дворца Танатос заметил небольшую стелу с изображение женской фигуры, закутанной в гиматий. "Готовятся. - отметил про себя демон. Порядочные люли".

У ворот стояли выкаченные из конюшни погребальные дроги. Вертикально застывшие на одном колесе, они напоминали детские качели. С высоты своего полета Танатос видел и невысокий холмик царский гробницы на некрополе за городской стеной. Вокруг него даже ночью возились рабочие, отодвигая камень от входа в дромос и затаскивая в него белевший сквозь тьму саркофаг.

Еще раз отметив порядочность обитателей усадьбы, демон обругал Гермеса лентяем. "К таким людям и не поспешил!"

Дверь во дворец была специально открыта, чтоб душа в свою последнюю ночь дома могла спокойно побродить по родным местам. Дальше ей предстоял нелегкий путь.

Танатос проскользнул внутрь. Он отлично видел в темноте. Но не в такой. Под землей темнота ровная, а здесь рваная: на улице одно, в доме другое. С непривычки Танатос пару раз налетел на стену, прежде чем проник в мегарон. Здесь, благодаря квадратному окну в крыше, было светлее.

На высоком одре лежало тело Алкесты, покрытое легким полупрозрачным покрывалом из эламского шелка с золотой протяжкой. Но не блеск драгоценных нитей привлекал демона. Его притягивало теплое ровное свечение, разливавшееся чуть выше уже похолодевшего тела молодой царицы. Оно концентрировалось над солнечным сплетением, как маленький горячий шарик. Этот шарик Танатос должен был забрать. Он протянул когтистую лапу и сделал несколько шагов.

Казалось, женщина лишь ненадолго задержала дыхание. Демон видел уйму покойниц и покрасивее, чем эта. Трогательное выражение преданности, застывшее на ее лице, не остановило его ни на секунду. Когти щелкнули в воздухе, и в этот миг у кого-то не выдержали нервы. Громадная дубина, взвившись в воздухе, опустилась на голову Танатосу, и удивленный демон услышал, как трещит его собственный череп.

Однако дети тартара и с раскроенными костями бессмертны. Промятая внутрь голова Танатоса уже в следующую минуту приняла прежнюю форму, и демон оскалил пасть. Рев, который он издал, сотряс дворец. На следующий день Адмет утверждал, будто упал с кровати и потерял сознание. Боги оставили это заявление на его совести. Не все отличаются олимпийской храбростью, олимпийским спокойствием и олимпийской предприимчивостью. Бессмертные, например, просто зажали уши, зажмурили глаза и по-гаргоньи высунули языки, полагая, что в таком виде им ничего не угрожает.