Андрей Саломатов - Чертово колесо

- Нашли где банкет устраивать, - недовольно пробурчал Синеев.

- А что, нормально, хорошая дача, - потягиваясь, сказал Мокроусов. Костерок разведем, шашлычку пожарим. Там какая-то лужа есть. Черт, удочку не взял. Скоро лето кончится, а я так ни разу на рыбалку и не съездил.

- А последнего, этого, Калистратова, что, не будем брать? поинтересовался Синеев.

- Его давно взяли, - ответил Ломов.

- Вообще, я на них удивляюсь, - радуясь окончанию работы и близкому гонорару, воскликнул Мокроусов. - За неделю с такими бабками можно было успеть на карачках уползти. Я бы уж давно в белых портках по Америке разгуливал. Молодежь безголовая пошла. Чему их только в школе учат? пошутил он и сам же расхохотался.

Ломова покоробило от этих слов, но он промолчал. Его же мысль, озвученная Мокроусовым, выглядела тошнотворно, и он подумал: "Никуда бы ты не убежал, козел. От судьбы и своей глупости не убежишь. А на тебе давно уже крест нарисован".

- Слушай, Лом, мне речей не говорить, останови у ларька, я пивка с собой возьму, - попросил Мокроусов. - Там-то, небось, одна водка будет, да виски. Ненавижу эту самогонку. Один раз целую неделю после неё отходил.

- Ты же, небось, литра три выжрал, - по своему обыкновению ворчливо проговорил Синеев.

- Ну не три, а полтора точно, - рассмеялся Мокроусов. - Зато потом столько пива пришлось в себя влить...

Ничего не говоря, Ломов перестроился в правый ряд и снизил скорость, а Синеев осуждающе посмотрел на любителя пива и спросил:

- Сколько же ты его выпиваешь? Сдохнешь когда-нибудь от пива.

- Когда-нибудь все сдохнем, - весело ответил Мокроусов. - Только мы с тобой не от пива и даже не от водки. Наши пули уже у кого-то в стволе сидят. Кстати, Лом, а ты мог бы меня замочить?

- Мог бы, - не задумываясь, ответил Ломов. Фантазии Мокроусова больше походили на подозрения, и он занервничал. Он даже подумал, что сейчас Мокроусов достанет пушку и приставит к его затылку, но тот лишь рассмеялся и сказал Синееву:

- Понял? Мы с тобой, Синеич, теперь не под богом ходим, а под стволом. Закажут, и "Вы жертвою пали в борьбе роковой.."

- Кому ты на хер нужен, придурок, - разозлился Синеев. - Иди за своим пивом.

Ломов остановил машину и придорожного кафе и, не заглушив двигателя, положил руки на руль.

- Мне колы возьми, - попросил он.

Этот разговор заставил Ломова пересмотреть свой план, который был предельно простым: войти в дом, два раза, не целясь, выстрелить, а потом уже, если понадобится, обоих добить. Он уже сообразил, что Мокроусов просто болтает. Возможно, он боится или как животное интуитивно чувствует приближение смерти, но этот треп мог насторожить во всем мнительного Синеева, натолкнуть его на ту же самую мысль, и тогда ему пришлось бы иметь дело с двумя ко всему готовыми, сильными противниками. "Ерунда, - подумал Ломов. - У них нет с собой оружия. Что-то много в последнее время происходит странных вещей. Не к добру это."

Мокроусов вернулся с пакетом пива, сел в машину и, тут же начав открывать бутылку, шутливо скомандовал:

- Поехали, командир. Продуктами я отоварился, разрешения больше спрашивать ни у кого не надо, гуляю. Тебе открыть? - обратился он к Синееву.

- Отстань, - отмахнулся Синеев. Разговор о смерти вконец испортил ему настроение, и он подумал о скором возвращении домой как о чем-то далеком и почти несбыточном. Синеев даже пообещал себе, что больше никогда ни за какие деньги не согласится на подобную работу, и если сегодня все закончится благополучно, на днях обязательно сходит в церковь и поставит десятка два самых дорогих свечей Николаю Чудотворцу. Других святых, как не пытался, он вспомнить не мог.

Остаток пути они проехали под тихую музыку и неумолчную болтовню Мокроусова. Он наливался пивом, сыпал старыми анекдотами и все время пытался растормошить Синеева, но тот сидел с сумрачной физиономией и изредка огрызался. В конце концов, Мокроусов так ему надоел, что Синеев повернулся к нему всем корпусом и с ненавистью прорычал:

- Заткнись, гнида! Я тебе сейчас..!

- Тихо-тихо-тихо, - вынужден был вмешаться Ломов. - Если кто-то кому-то хочет начистить харю, сейчас приедем, там и разбирайтесь. Только не вздумайте стрелять друг в друга, услышат. Рядом дачный поселок.

- А чего он.., - по-детски начал оправдываться Мокроусов, но махнул рукой и замолчал.

- Отстань от него, Серега, - сказал Ломов. - Саня к отчету готовится. Пьешь и пей себе на здоровье. Сейчас тебе ворота открывать. Приехали.

Ломов сразу сообразил, что вспышка гнева у Синеева могла бы сослужить ему хорошую службу. Она заставила его позабыть о своих подозрениях, на время ослепила, и теперь его можно было брать голыми руками. Но вскоре он понял, что это далеко не так.

Пока Мокроусов закрывал ворота, Ломов подогнал машину к самому дому и выключил двигатель. Все это время он затылком чувствовал на себе насупленный взгляд Синеева, и наконец тот разродился очень неприятным вопросом:

- А почему больше никого нет?

- А кто ещё должен быть? - пожал плечами Ломов. - Федор Иванович скоро подъедет, а мы пока сообразим кое-что на стол. Камин разожжем. Это же не презентация, Саня. Заказчик желает послушать, как мы с тобой поработали и расплатиться. Или ты думал, нас будут встречать девки в сарафанах с хлебом солью?

- Я пока здесь посижу, покурю, - проговорил Синеев. - Мне и без камина тепло.

- Как хочешь, - с напускным равнодушием ответил Ломов. Он хотел было забрать ключи от машины с собой, но решил, что это будет выглядеть слишком подозрительно. В конце концов, ворота были заперты и, если бы Синеев задумал улизнуть, ему пришлось бы выбраться на улицу и открыть их. Но для побега нужна была очень веская причина, а покинув машину, Синеев больше никогда бы в неё не вернулся.

Они впервые попали сюда при свете дня, и Ломов удивился, заметив в углу двора обыкновенные детские качели. Усмехнувшись, он открыл багажник, достал большую спортивную сумку и вразвалочку двинулся к широкому деревянному крыльцу. Там он отворил замок, вошел в дом и огляделся. Сейчас ему нужно было потянуть время, дождаться прихода Мокроусова и успеть все сделать до того, как он поднимется наверх. Это дурацкое условие, изложенное в виде просьбы, раздражало его. Оно лишало Ломова возможности маневрировать, до поры до времени вести себя естественно и тем самым усыпить бдительность приговоренных. "Надо было Синеева сразу, в машине, запоздало подумал Ломов. - Голову даю на отсечение, у него в кармане пушка. Осторожный, гад. Теперь выманить его оттуда будет трудно." Он открыл дверь на террасу, бросил туда сумку, и когда Мокроусов с пакетом пива вошел в дом, сделал вид, что выходит.

- Только не напивайся, нам ещё с хозяином разговаривать, - проходя мимо, сказал Ломов.