Ната Чернышева - Это был просто сон...

Странно, но страха не было. Просто в какой-то момент страха стало так много, что Ирина перестала его воспринимать. И сейчас была что выжатый лимон или вырученная тряпка, — ни капли эмоций, полное дубовое безразличие.

— Ты, я смотрю, и впрямь очень многого не помнишь, — раздумчиво поговорил голос. — Хорошо! Продолжай не помнить и дальше. Это полезно. Н-да…

Ирина слышала шаги: собеседник нервно прохаживался по комнате. Да никак его совесть замучила! — почти против воли восхитилась она. — А хорошо бы было. Злодей умер от разрыва сердца по причине воспалившейся совести… Господи, да что со мной? — спохватилась она вдруг. — Это ж не бульварный роман женской мелодрамы, это жизнь. Которую у меня сейчас отберут. Просто так отберут, ни за что. Да чтоб им самим сдохнуть… всем и сразу… Твари…

— Исходя из классики жанра я должен теперь посвятить тебя в детали своих гнусных замыслов и под конец, злобно ухмыльнувшись, пристрелить. Или утопить. Прикончить, одним словом. — он помолчал, а потом вдруг яростно признался:- Честно говоря, руки так и чешутся! Сам не понимаю, с какой стати меня одолевают приступы милосердия, — он вздохнул и добавил на тон тише:- Старею, должно быть… Н-да. Плохо дело.

— Что вы сделали с а-дмори леангрошем? — набралась Ирина духу задать вопрос.

— Да пока ничего такого уж страшного, — последовал ответ. — Но мне нравится, что ты интересуешься его судьбой…

Ирина почти физически ощутила напряженную работу мысли в мозгах противника. Уж слишком глубокая тишина повисла в комнате.

— Так, — принял решение Артудект. — Я дам вам обоим шанс спастись. Крошечный, но скажи спасибо и за такой.

— Почему? — удивилась Ирина.

За что и про что бы такая честь? Все, что Ирина про него слышала, просто в голос кричало о невозможности подобного поступка!

— А ты недовольна?! — искренне изумился он.

Сколько в этом голосе непосредственного чувства! Подобная гиперэмоциональность характерна для ребенка, но уж никак не для вселенского злодея. Кто же он такой? Кто?! Откуда взялся на Иринину голову?

— Нет, я… довольна, очень даже довольна! — забормотала Ирина, испугавшись, что он передумает.

— Но я отвечу, Ирочка. Мне интересно посмотреть, что из этого выйдет. Считай меня выжившим из ума экстремалом, который бесится с жиру просто потому, что ему скучно жить на этом свете…

Вот только не думай, пожалуйста, будто я тебя ненавижу, Ирочка. Я тебя даже люблю. Как своего ребенка, ведь ты… хм! Я присматривал за тобой, пока ты росла, знаешь ли. Умудрился даже полюбить, как родную дочь. За что и расплачиваюсь сейчас. Понимаешь, очень уж мне хочется, чтобы ты жила припеваючи. Ты мне еще спасибо скажешь, поверь.

Ирина промолчала. Благодарить этого страшного человека ей не хотелось вовсе. Зато безумно, до зуда в языке, хотелось громко высказаться про маму да про папу собеседника, про него самого в отдельности и про всех его родичей до сорокового колена разом. Но Ирина сдержалась, промолчала. К чему злить врага без должной надобности? Вдруг еще передумает?

Умирать не хотелось совершенно. Более того, в такую скорую смерть даже и не верилось всерьез. Что вот прямо сейчас, на этом самом месте, можно погибнуть, причем сразу и навсегда…

Ирину вздернули на ноги:

— Пойдем-ка. Здесь недалеко… Понимаешь, пароль очень простенький. Ты его сразу запомнишь, — Артудект со вкусом рассмеялся. — Не сможешь не запомнить, при всем желании. Но в нем, в пароле-то, запрятан хитренький секрет, — снова смех. — Даже не секрет, а так, секретишко. Ты девочка умная, догадаешься быстро. И вот что еще: как только зрение к тебе вернется, времени у вас останется очень мало. Очень и очень мало! Понимаешь? Каждая секундочка будет на счету… Нет, ну это надо же! — он снова засмеялся. — Ненавижу боевики. Всегда терпеть не мог Голливуд с его пошлыми сценками. Нет, ну кто бы мог подумать, что сам однажды поведу себя как классический злодей из американского триллера?!

Ирина молча внимала, стараясь запоминать каждое слово: почем знать, вдруг этот подколодный гад уже произносит пароль, о чем и объявит в самый последний миг?! Будешь тогда кусать себе локти, мучительно вспоминая каждую запятую в речи врага!

— Ну, и вот, мы уже пришли, — ядовитый смешок. — Слушай внимательно…

И тут он произнес пароль.

Ирине на миг показалось, будто она оглохла, настолько невероятным оказался этот пароль…

Сильный толчок в спину отправил ее прямехонько на пол. Ирина вновь ушибла многострадальный локоть и расплакалась от обиды, стыда и боли.

Названный Артудектом пароль действительно был несложен и понятен любому уважающему себя русскому человеку. Но слова в нем! Не говоря уже о смысле всей фразы!

"Вот же извращенец чертов! — возмущенно думала Ирина. — И пришло же в голову такое! "

— Идиотка несчастная! — услышала она недовольный голос а-дмори леангроша. — Тебя кто просил за мной лезть?

"Живой! — с облегчением подума Ирина. — Живой! Слава Богу, он живой!"

— Я ничего не вижу, — виновато проговорила она. — С вами все порядке?

— Зато я вижу, — злобно проговорил а-дмори леангрош и пояснил яростно:- Со мной все хорошо, прямо замечательно! Просто лучше не бывает!

Ирину внезапно окатило смехом. Знакомое истеричное хихиканье, с которым не справиться, которое не удержать.

— И что смешного?

— Простите, — выдавила Ирина сквозь слезы. — Это… это сейчас пройдет…

— Понятно. Нестандартная реакция на стресс. Продолжайте. Мешать не буду!

Ирине стало обидно. До глубины души, до самого донышка. Она ничем не заслужила такого отношения. Совершенно ничем!

"И чего я полезла за ним? — желчно удивлялась она самой себе. — Это Клаверэль барлаг во всем виноват! Тоже мне, начальник секретной службы. Проморгать такое… Вот и суетился бы сам, спасал. А мне оно что, больше всех надо? Никакой ведь благодарности, заметьте. Тьфу, да провались оно все…"

Ирина уткнулась лицом в стену, безуспешно пытаясь успокоиться, взять себя в руки. Не очень-то у нее получалось.

— Идиотка несчастная, — снова ругнулся а-дмори леангрош. — Кто тебя просил?

Ирина промолчала. Чувствовала она себя отвратительно. Голова болела, очень сильно хотелось пить. Во рту держался противный металлический привкус. А воды, ясное дело, здесь взять было неоткуда. Не стоило даже и просить…

Но подлинной пыткой оказалась глубокая обида на а-дмори леангроша. В самом деле, хоть бы подошел и рядом сел! В конце-концов, у него-то с глазами все в порядке. Сам сказал, что видит прекрасно. Так нет же, сидит себе в своем углу и еще обзывается.