Павел Комарницкий - Всё исправить

Накапав в стопку корвалол, Чекалов одним махом проглотил пахнущую эфиром жидкость. Вот так… и нечего скалить зубы. Потому как эта боль не поддается обычному «я так хочу!» Это напоминание – бывают в мире дела и поступки, которые невозможно исправить, и можно лишь попытаться искупить.

Да, та весна было последней, когда люди еще не ощутили дыхания будущего. Когда можно было спокойно взирать на горе ближнего своего… а уж дальнего своего и подавно. Бомжей в ту весну хоронили за счет бюджета, и в целях повышения рентабельности похоронного бизнеса их зарывали в траншеях, укладывая подобно черепице. А вместо памятников втыкали колышки. Некоторые колышки имели фамилии-инициалы, некоторые просто номера, под коими безвестные покойники числились в морге… Вероятно, тот, прежний Чекалов вряд ли нашел бы нужный колышек… только вот он уже не был прежним.

Сейчас там уже стоял нормальный памятник, из белого полированного мрамора. С фамилией и даже фотографией.

Сколько их, этих памятников уже за плечами Алексея Чекалова?

Он не спеша помыл посуду, вошел в комнату. Да что же это… ну когда она уже появится, наконец?

Нажав кнопку на пульте, Алексей некоторое время смотрел на плоский метровый экран, висевший на стене подобно картине. Звук был отключен, и молодая симпатичная дикторша старательно разевала рот в полном безмолвии. Шел выпуск вечерних новостей. О чем речь?

– … таким образом, экскурсии израильских школьников в Мекку становятся доброй традицией. В знак уважения к хозяевам девушки-старшеклассницы даже выразили намерение при посещении Каабы надеть традиционный хиджаб, однако экскурсоводы упросили их не делать этого, поскольку, по их мнению, непривычный наряд, да еще в жару сведет на нет всю эмоциональную сторону экскурсии.

Вчера руководитель движения «Талибан» Махмуд-абд-Азиз в очередной раз подтвердил обязательность преподавания научного атеизма в школах демократического Афганистана. По словам ученого-богослова, к пониманию Бога человек должен прийти самостоятельно и уже в зрелом возрасте, любое насилие в этом вопросе отзывается болью в сердце каждого настоящего мусульманина…

Известный финансист Джордж Сорос выступил с резкой критикой практики переманивания молодых ученых в США, поскольку это, по его мнению, есть скрытые попытки глобализации, кое-где не изжитые до сих пор. В ходе разгоревшейся общественно-политической дискуссии на сторону престарелого финансиста неожиданно встал основатель корпорации «Майкрософт» Билл Гейтс, заявив, что эффект всеобщей обиды и нелюбви к Соединенным Штатам обошелся стране слишком дорого, чтобы не извлечь из этого должных уроков. Даже сейчас, когда основные причины уже устранены, смертность в США от сердечно-сосудистых заболеваний в полтора раза превышает общемировую, уровень же распространения мигрени и депрессивных расстройств превышает средний более чем вдвое.

В вологодском монастыре сегодня скончался старец Варлам, известный в миру под именем Збигнев Бжезинский. По словам очевидцев, он так и не сумел изжить до конца гнетущего чувства вины за грех русофобии, коим старец страдал до Великого перелома…

Усмехнувшись, Чекалов вновь выключил звук. Нет, все-таки люди еще слишком люди. Даже в общем-то простое дело, покаяние, приобретает порой весьма причудливые формы, иной раз доходя до гротеска. Старец Варлам, и никак иначе… Великий перелом опять же, непременно надо ломать им… А какие суммы переведены «на восстановление великой русской цивилизации» теми же людьми, что так старательно пытались ее разрушить – с ума сойти астрономам… Нет, но каковы ваххабиты – не желают огорчать девушек немусульманской веры хиджабами… а вернее всего, вид стройных девичьих ножек, торчащих из-под мини-юбочек, греет сердца истинных мусульман. Ладно, мелочи все это…

Да когда же она придет, наконец?!

Он привычно сосредоточился, и мир вокруг стал стеклянным. Прозрачным и понятным насквозь.

… Человек уже миновал арку-подворотню и приближался к дому. Он шел так, будто ноги за него переставлял невидимый кукловод. Шаг… еще шаг… и еще шаг… вот он уже на крыльце… а вот на лестнице…

Звонок в дверь разрушил зыбкое наваждение, возвращая Чекалова к простому, человечьему восприятию мироздания. Вздохнув, он направился в коридор. Не задавая вопроса «кто?», распахнул дверь.

На площадке стоял небритый, изможденный человек, одетый в новый, но варварски измятый дешевый костюм.

– Слушаю вас, гражданин Чушмо. – Алексей твердо стоял в дверном проеме.

– Здравствуй…те…

– И вам, если это возможно.

Пауза.

– А где бабушка?

– А ее нет. И не ищи ее больше. Все равно не найдешь. Я постараюсь.

Пауза.

– Знал бы ты… какая боль…

– А то я не знаю.

Пауза.

– Значит, не простишь…

– Нет.

Гражданин Чушмо поднял глаза, блеклые и невыразительные. Глаза смертельно больного зверя, осознавшего неотвратимость мучительного конца.

– Ты беспощадный, вот что. А тот… ну, который на кресте – тот беспощадным не был…

– Я не он, – медленно произнес Алексей. – Я всего лишь пытаюсь… впрочем, тебе не понять.

Он закрыл дверь, отчего-то медленно и осторожно, и замок негромко щелкнул, отсекая его родной дом от того, что стояло снаружи. Реликта ушедшей эпохи, осколка злобной реальности. Одного из последних таких вот могикан, возможно.

Вновь подойдя к окну, он некоторое время наблюдал, как медленно бредет через двор человек, так ничего и не понявший в этой жизни. Желающий избавиться от смертных мук, ничего не свершив… Желающий получить прощение даром.

Чекалов вновь усмехнулся. А ведь, казалось бы, чего еще нужно? Вышел на волю, досрочно и более того, самостоятельно. Иди куда глаза глядят, гуляй не хочу… Да, еще совсем не так давно гражданину Чушмо этого было бы достаточно. Но… «вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил», как то поется в старинной народной песне.

Шаги раздались сзади. Такое знакомое легкое шлепанье босых ног…

– Ты пришла…

– А разве могло быть иначе?

Он уже зарывался в водопад ее волос… в котором так легко утонуть… так хочется утонуть…

– Юля, Юль…

– М?

– Давно хотел спросить…

Договаривать он не стал. Зачем лишние слова, когда все мысли как на ладони?

– А разве может постареть немеркнущий идеал? – тихонько засмеялась она. – В супружеском проживании с навкой помимо массы неудобств имеются и свои прелести…

Он уже ласкал ее жадно, неистово. Сколько лет прошло… а так ведь и не привык…

– Проверим… прелести?..

– Притом здесь и сейчас!

– … Как-нибудь соберусь-таки и сбацаю тебе фирменный куриный супчик. Не веришь?