Михаил Харитонов - Золотой Ключ, или Похождения Буратины. Том I. Путь Базилио

- Зато я нюхаю и слышу хорошо, - заявил пёсик, слизывая с себя родовую слизь. - Кстати, меня зовут Напсибыпытретень. Это имя мне пришло в голову довольно давно, и я успел с ним сжиться. Но можно просто Напси, я это переживу. Если, конечно, буду жить.

Все промолчали.

- Понятненько. Так, значит, я никому не нужен и меня в расход? - тут нахальный собачий голос всё-таки дрогнул. - Только, пожалуйта, не душите. Лучше чем-нибудь тяжёлым. И давайте с этим не затягивать, а то мне жить понравится, убегу ещё... и всё равно подохну с голодухи, потому что охотиться вслепую всё-таки анреал...

- Может, возьмём убогого? - ни к кому конкретно не обращаясь, спросил раввин.

Арлекин собирался было возразить, но пёсик именно в этот момент сел, растопырился и принялся вылизывать попу. Плотно сжатая розовая звёздочка и тугие яички пса маленькому педрилке показались миленькими, поэтому он смолчал.

- Ладно, берём, - Карабас принял решение. - Без денег, разумеется.

- За меня деньги? - удивился Напсибыпытретень. - Лучше попросите скидку на остальных, за то, что меня берёте.

- Это идея, - откликнулся бар Раббас, раскуривая сигару.

- У меня много идей, не то что у некоторых прочих, - нахальство вернулось к пёсику как-то очень уж быстро. - А вообще - вы приняли правильное решение, шеф. Жрать обещаю умеренно, хлопот не доставлю. На жизнь смотрю кинически, как и подобает существу моего генезиса. Имею абсолютный слух, из инструментов предпочитаю домбру и клавикорды. Интим возможен при взаимном интересе. Готов вписаться в вашу команду. Только не няшьте меня, пожалуйста. Это будет совершенно не то, я гарантирую это.

Поняша, занятая гозманом - овладевание шло с трудом: гозман хитрил, крутил носом и пытался избежать визуального контакта с обаятельницей - подняла хвост и сильно шлёпнула им по крупу. Видимо, разглагольствования пса ей не понравились. Карабас, наоборот, ухмыльнулся - и вдруг недоумённо поднял брови.

- Что такое? - сказал он встревоженно. - Где Пьеро?

- Он к лошадкам пошёл, - вспомнил Арлекин. - Там, наверное, отсыпается.

- Не, тут не лошадки... - протянул Карабас. - Он опять с кем-то спутался, - объяснил он, - от него таким менталом потянуло... Вот только с кем? Что-то я его не вижу...

- Обойдите калушу, - посоветовала поняша. - Он, наверное, там.

Так и оказалось: Пьеро обнаружился с другой стороны. Маленький сиротливый поэт стоял, прижавшись к калуше, с приспущенными штанами. В районе его бёдер что-то чавкало и хлюпало.

- Море... море... я плыву, плыву... как во сне... - постанывал он, извиваясь и виляя тощим задом.

- Сходил и по новой вмазался, - вынес вердикт Арлекин. - Может, не давать ему больше айса?

- Чтобы его на улице някнули? А выступать он как будет? - поинтересовался Карабас.

- Сон... сон... сом... это сом... - томно стонал Пьеро. - Сладкий сом... сосё-о-о-от...

- Ща тебе будет рыбалка, - процедил сквозь зубы Арлекин, подходя к Пьеро с явным намерением дать ему леща.

- Ить, барин, - хомяк в последний момент удержал Арлекина лапой. - Извиняемся, а только мешать ентому делу никак не можно. Матушку таперича обиходить надобно. Ежели из матушки всухую вынуть, она и укусить могёть...

- Кстати, - заинтересовался Карабас, - а с какой радости это он штаны-то спустил?

- Ить, того... - забормотал Африканыч, - поссать, наверна, захотел, да больно близко подошёл... - морда у хомяка сделалась, однако ж, виноватая.

Раввин посмотрел на старика очень внимательно - видимо, копнул голову. Африканыч то ли что-то почувствовал, то ли просто испугался грозного незнакомца.

- Простите, барин! Деф попутал! - старик упал на колени. - Подумалось мне: раз вам невместно матушку обиходить, так, может, этот... того... - он низко опустил повинную голову.

- Чего уж теперь-то, - вздохнул раввин и заставил старика встать с колен.

- Ещё и тащится, рыбон голожаберный, - злобно прошипел педрилка, глядючи на извивающегося Пьеро.

- Да, меня всё это тоже фраппирует, - сумничал Напсибыпытретень: он, оказыватся, тихонько увязался за остальными и теперь стоял, поводя глазными рыльцами.

- Где ты словечек-то таких понабрался? - заинтересовался Карабас, оставив Африканыча своим вниманием.

- У нашей альма-матери, у кого же ещё, - пёсик смачно, с хрустом, потянулся, бия хвостом о траву. - Она сама, конечно, ничего не понимает, зато знает много полезного. Парадокс, вы скажете, апория? Но такова реальность! Которая развивается...

- Будешь много болтать без дела - убью, - серьёзно предупредил бар Раббас. - Вот примерно так убью... - он прищурился, и Напси повалился в траву. Когда он встал на лапки, то на морде у него было нарисовано испуганное недоумение, а глазные рыльца торчали в разные стороны.

- Брбрбрбрбр, - он встряхнулся всем телом, очухиваясь. - Понял. Осознал. Молчу. Я нем как инфузория-туфелька. Меня не видно, не слышно, меня вообще нет... - на последних словах он звонко лязгнул зубами и действительно замолк: Карабас тем же способом приущемил ему брехливую пастьку.

- Меру знай, - проворчал раввин. Пёс с трудом выдохнул и тихонько, стараясь не издавать лишнего шума, отполз в траву.

- Хватит уже на это смотреть, - распорядился бар Раббас, и все потянулись обратно. В низкой траве мелькал задранный кверху собачий хвост с белым кончиком: Напси решил не покидать компанию.

Пьеро показался из-за калушиного бока где-то минут через десять - пошатываясь, с печалью на лице и окровавленной рукой. Карабас проинспектиртовал его память и выяснил, что поэт сдуру сунул палец в какое-то ятло, то приняло его за еду и чуть не откусило. Это почему-то его очень расстроило: Пьероша рыдал и бормотал, что на свете нет той любви, какой он жаждет, ибо её ещё не изобрели. Его усадили возле сарайчика, чтобы был на виду, и оставили отмокать после всего пережитого.

Часа за полтора весь выводок был тщательно осмотрен и повторно пересчитан, в том числе бэтмены и котеги. Наиболее ценные существа были распределены между Юличкой и Карабасом. Карабас брал в основном хомосапых, у которых обнаруживалось вструмлённое калушей музыкальное образование: ддя выступлений был нужен оркестр. Юличка наложила копытце на бэтменов и забрала себе пупицу-виолончелистку, на кьоторую нацелился было бар Раббас. Раввин, впрочем, уступил. В качестве утешительного презента Юличка отдала ему корзинку с тремя маленькими пигалицами.

Крысачок в красной рубашонке быстро и толково выправил документы на куплю-продажу электората. Африканыч, нацепив на морду перевязанные верёвочкой круглые очочки, всё внимательно просмотрел - и крайне удивился, не обнаружив в составленном соглашении пункта об успешном заняшивании. Узнав, что Карабас даже и не собирался овладевать купленными им существами, он на минуту задумался, а потом куда-то ненадолго отошёл. Вернулся он с самодельной плёткой-семихвосткой, которую и вручил бар Раббасу в качестве бесплатного бонуса от производителя. Психократ посмеялся, но плётку взял.