Последние звёзды уничтоженного мира - Мария Александровна Ушакова
Габр закричал и отпустил Вайса. Кристалл жёг, и огонь проходил по венам. Ту часть, что торчала из шеи, Уоти удалось вытащить. Он уже направился к ползущему Рейну, но упал. Голоса появились, как по щелчку. Их давно не было в таком количестве!
«МИР СГОРИТ!»
«НЕ ДАЙ ЕМУ УБИТЬ СЕБЯ!»
«ТЫ СНОВА ПРОИГРАЛ!»
«НИЧТОЖЕСТВО!»
«ВОТ К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ПОЗНАНИЕ!»
«ТЫ ЭТО ЗНАЛ, НО ВСЁ РАВНО ПОЗВОЛИЛ ЛОЛИТЕ СОЗДАТЬ ЭТОТ МИР!»
Рейн Вайс навис над Габром. Он смотрел в красное небо, раскрыв рот. Единственный признак жизни, который он подавал, было тяжёлое дыхание. Кожа начала синеть от лица. Рейн сжал горло Уоти и нажал на кнопку протеза. Когда создался атом летума, высвободилась энергия. Согревающие волны заставили Рейна улыбнуться. Но тут он понял, что что-то не так. Мёртвый Уоти держал Вайса за руку.
Теперь земля не казалась такой обжигающей. Она согревала, как горячий чай в холодные вечера. Как объятия любимого человека. Как надежда в страшные времена. Как жизнь в мёртвом мире. Но пройдёт время и огонь потухнет. Тогда Рейн останется лежать один в сожжённом поле. Он сгниёт и вряд ли на этом месте что-то вырастет.
— Рейн, — слабый знакомый голос донёсся до него, и чувство дежавю стряхнуло его.
Человек, которому принадлежали тяжёлые шаги, шёл долго. Мучительно долго. Он ведь мог не успеть.
— Рейн, — Лолита упала перед ним на колени.
Она была совсем без сил. Рейн видел это даже находясь в предсмертном состоянии. Лолита была плоха: опухшие красные глаза, израненное бледно-синее лицо с синяками, сломанные кости, которые можно было заметить на кистях невооружённым взглядом, сожжённые клоки волос, глубокие раны от лопнувших пузырей после ожогов.
— Я постараюсь… тебя, — Босстром еле дышала.
— Остановитесь, мисс Босстром. Вы себя вылечить не можете.
Лолита опустила голову. Слёзы затмили взгляд. От всхлипов дышать было сложнее, но от этого она не могла перестать плакать.
— Эти слёзы ни к чему, — спокойно говорил Рейн, чувствуя, как энергия иссякает, — Мы встретимся. В следующей жизни или в следующей вероятности.
Тихие писки стали перебивать звуки завывающего ветра. Рейн смотрел на Лолиту и от того, что она плачет ему было плохо. Не так, как должно было. Спокойствие медленно обволакивало Вайса. Он не мог этому сопротивляться. И страдания Лолиты Босстром теперь не казались ему такими ужасными. Это лишь эмоция.
— Как жаль, — Рейн дотронулся до дрожащей руки Лолиты, — Что ты меня не узнала…
Лолита до последнего не смотрела на него. Она боялась увидеть, как он умирает. Ей было страшно в прошлый раз, и страшно в этот.
— Я узнала, — с трудом произнесла она, решившись взглянуть на пустые, лишённые жизни, глаза, — Мой бедный, Пётр…
26
«Адам… он опасен».
Он пялился в экран уже несколько часов. Запись Евы Розенфельд, которая разлетелась по сети, повторялась раз за разом. И Адам никак не мог понять, почему Ева говорила это. Неужели она действительно видела, как он убивает высших? Или что ещё хуже?
«Капсула в его руках может превратиться в средство для пыток».
Какой абсурд! Адам даже не думал создавать капсулу в таких целях! Скорее наоборот, он хотел спасти высших… И почему вдруг Ева решила посмотреть исходы? Если Давету не изменяла память, то ей было поручено узнать кто убил Гюстава Идо. Что подвигло её на такую самовольность?
Погода на Крите была отвратительна. Солнце слепило. Дул тёплый ветер. От такого спокойствия было тошно. Адам почти не выходил на улицу, чтобы не видеть всего этого «великолепия». После того, как Лизи улетела обратно для встречи с Вайсом, Адам снова погрузился в размышления о Еве.
Последняя запись, где она произносила его имя, пронзала размякшее сердце мужчины. Адам не должен был настаивать на том, чтобы она уходила в Оракулы. Он хотел развалить Правительство изнутри, но…
Адам откинулся на стуле, которое стояло здесь по меньшей мере лет двадцать. Кто-то тоже постоянно качался на нём, и теперь при каждом движении Давета, оно скрипело. Из-за размышлений Адам почти не замечал этого, но сейчас почему-то возникло сильное желание выбросить это жалкое подобие стула. Давет сжал челюсть сильнее, и порыв сошёл на нет.
Отдалённый дом на малонаселённом острове был пуст и заброшен, когда Адам прилетел. Те поселения, что обитали здесь, были подобием аборигенов среди высших. Кто-кто, но именно они были эталоном законопослушания. Если на материке многие хотя бы раз пытались медитировать, то здесь — никто даже об этом не думал.
Но когтистые лапы цивилизации добирались и до сюда. И об Адаме знали даже на Крите. Лизи сразу сказала ему, что выходить без надобности в люди, не стоит. Да он и не хотел. Если бы Гатаки не приносила ему еду, то он бы не почувствовал, как умирает от голода.
— Адам! — Лизи зашла в дом, протаскивая капсулу, — Смотри-ка, что я тебе притащила.
Давет встал. При виде капсулы, чертёж которой он с такой любовью создавал, волосы встали дыбом. А что если Ева права? И Тайлер Дайсон не просто так упомянул её?
— Никто не заметил, что она пропала? — без радости в голосе спросил Адам.
— Пф, — прыснула Гатаки, — Из-за разборок с Уоти теперь некому следить за ней. А бойцы ОППД не подходят ни к Академии, ни к Правительству.
На самом деле Адам до последнего не верил, что план сработает. Если бы он не хотел докопаться до правды, то Адам просто остался бы жить на Крите, пока его не найдут, или пока не умрёт. Но то, что Габр что-то скрывает — ясно, как любой из дней на этом острове.
Адам обошёл привезённую Лизи капсулу, внимательно осматривая её на наличие дефектов. Хотя, если бы Уоти планировал воспользоваться ей, то вряд ли он стал бы её ломать. Но кто знает?
— Как там Рейн?
— Не поверишь, но он с радостью согласился судиться и стать лицом восстания, — Лизи смотрела на машину через окно, — Видимо, у него какие-то личные счёты с Уоти.
— Возможно.
Адам подошёл к столу и записал что-то в дневнике. Он застыл над записями, а потом резко перечеркнул всё написанное. Написав всё заново, Давет утвердительно кивнул.
— Тело Гюстава здесь?
— В машине. На улице оно быстро разморозится.
— Мне понадобиться примерно месяц, чтобы вернуть Гюстава.
— Многовато, — нахмурилась Лизи и кинула взгляд на чёрный дневник.
Адам захлопнул книжку
