Аластер Рейнольдс - Префект
– Скарабей нейтрализован, – сообщил лаборант. – Повторяю, скарабей нейтрализован. В верхнюю часть можно засылать реаниматоров.
– Пусть идут! – скомандовал Демихов и бросился в верхнюю часть отсека так стремительно, будто на кону стояла его собственная жизнь.
К голове Демихов приблизился чуть позже реаниматоров. Роботы аккуратно зажали голову телескопическими манипуляторами. Хотелось просто опустить ее в бак с лекарственным супервеществом, но Демихов сдержался. Супервещество, конечно, стабилизирует голову, проникнет в мозг, сохранит его нейронную структуру и начнет необходимое восстановление тканей. Зато наверняка пострадает кратковременная память, сильно удлинится нормализация сознания и нервной системы. Демихов рассмотрел все варианты и понял: в этом случае клиническая оценка – теоретические знания и практический опыт, накопленные с колоссальным трудом, – перевешивает простоту и удобство.
Врач хотел лишь взглянуть на шею, проверить аккуратность отсечения и оценить ущерб, нанесенный основным системам. Он тотчас увидел, что лезвия рассекли шею между третьим и четвертым позвонками, как ему и хотелось. Разрез получился таким аккуратным, что разрушил лишь межпозвоночный хрящевой диск. Сонная артерия, блуждающий нерв, яремные вены, наружная и внутренняя, были перерезаны в миллиметре от оптимальной линии. Симуляцию такого исхода Демихов назвал бы идеалистической, а тут реальность. В общем, пока операция «Зулус» шла превосходно.
По чистой случайности Демихов посмотрел на лицо Омонье. «Абсурд», – подумал он, запретив себе реагировать на осознанный взгляд. Только разве от такого отрешиться? Взгляд пронзительный, сосредоточенный, – казалось, Джейн смотрит только на него и прекрасно понимает, что с ней творится.
С момента отсечения и десяти секунд не прошло.
– Начинаем стабилизацию, – скомандовал Демихов. – План «Три-дельта». Давайте, работа не ждет!
Он рискнул снова посмотреть в глаза Джейн, но на сей раз вместо пронзительного понимания увидел пустоту.
* * *В режиме свободного падения до Йеллоустона добирались три часа. Катер долетел бы в три раза быстрее, но тогда слишком высокая скорость могла привлечь внимание Авроры. Дрейфус не знал, сколь эффективна ее разведка, но необычный космотранспорт вряд ли ускользал от внимания, хоть гражданский, хоть полицейский. Как ни жалко было терять время, Дрейфус понимал: приближаться надо медленно и незаметно.
– Капитан велит пристегнуться, – сказал Спарвер, намекая, что пора отложить компад. – Минут через пять начнем тормозить перед входом в атмосферу.
Дрейфус коротко кивнул:
– Скажи ему, что сообщение передано.
Спарвер закрылся ногой и рукой, словно ждал удара.
– До сих пор злитесь на меня за то, что я на борт пролез?
– А ты как думаешь?
– Меня сама Джейн благословила. Кто, по-вашему, положил коробку вам под сиденье?
– По-моему, я ясно сказал, что полечу один, – ответил Дрейфус.
Спарвер пожал плечами, будто все получилось по независящим от него обстоятельствам.
– Шеф, дело сделано, я на борту. Не лучше ли использовать меня по максимуму?
– Непременно использую. Будешь сопровождать Пелла, когда он полетит обратно.
– Вообще-то, я собирался сопровождать вас на прогулке по планете.
– Жаль, я не заказал второй планетарный скафандр. На борту лишь один, и тебе он не подойдет.
– Значит, не зря я выпросил у Тиссена дополнительный скафандр, – проговорил Спарвер. – И оружие тоже.
Том вздохнул. Ясно, что Спарвер хочет помочь, и что он лучший из спутников – тоже ясно. Только Дрейфус уже решил отправиться один – он пересек Рубикон и теперь не может пойти на попятную, рискуя чужой жизнью.
– Спарв, я ценю твой жест, но ты один из немногих, кто следил за расследованием с самого начала. Поставить тебя под удар совесть не позволяет. Особенно с учетом того…
– Шеф, да хватит вам! – перебил Спарвер. – Нет уже никаких тайн, Джейн и старшие префекты знают о наших делишках все. Мы снова пушечное мясо. Разве это не окрыляет?
– Ты прав, – с чувством проговорил Дрейфус. – Мы пушечное мясо. И знаешь что? С задания мы вряд ли вернемся. Если нас не прикончит Часовщик, ему поможет «Головня» или Аврора.
– Так почему мы летим на задание, если гарантированно провалимся? – спросил свинья в кои-то веки серьезно.
– Потому что шансы на успех все-таки есть. Они небольшие, но этот вариант лучше всех остальных.
Спарвер кивнул на компад:
– А это относится к нашему заданию?
– Не знаю. – Дрейфус развернул компад, чтобы Спарвер видел дисплей с дислексически зашифрованными данными. – Смысла в этом я вижу не больше, чем ты, а ведь у тебя не то что «Мантикоры», даже «Панголина» нет.
– Джейн дала вам допуск «Мантикора»?
Дрейфус скромно кивнул:
– Особой разницы пока не чувствую.
Том лукавил. Он вглядывался в скремблированный текст и периодически ощущал холодок близкого открытия, эдакую мысленную икоту, которая так и не начиналась. Текст еще не читался, а Дрейфус уже узнал ощущение: при «Панголине» возникало нечто подобное. Понемногу формировалась нейронная архитектура, необходимая для расшифровки. Пройдет от шести до девяти часов, прежде чем она примет окончательный вид, а на восприятие уже действует.
– Но со временем почувствуете? – не унимался Спарвер.
– Похоже на то.
– Шеф, что вам решила открыть Джейн?
– Почем мне знать, если я пока не могу прочесть текст?
– Но ведь Джейн намекнула?
– Да, намекнула.
– Речь, наверное, о Часовщике?
– Да, речь о Часовщике, – буркнул Дрейфус. – А теперь не оставишь ли меня в покое, чтобы до прибытия я попробовал разобраться?
– Понял, шеф, – ответил Спарвер с сочувствием, какого Дрейфус, по его собственному мнению, не заслуживал. – Раз дело касается Часовщика, оно касается и Валери?
– Валери мертва, – ответил Дрейфус. – Я пережил ее смерть. Это ничем не изменить.
Спарверу хватило здравомыслия прекратить расспросы.
Вскоре началось торможение, потом катер на несколько минут набрал скорость, а когда проник во внешние слои атмосферы, Дрейфус чуть ли не в полной мере прочувствовал гравитацию. Никаких вспышек, ничего вроде стремительного вхождения Паолы Сааведры – катер медленно погружался в уплотняющийся воздух, двигатели спасали от чрезмерного аэродинамического трения. Сторонний наблюдатель принял бы катер за пассажирский корабль, возвращающийся в Город Бездны с процветающих орбитальных анклавов.
Дрейфус задремал. Сонливость вызывал допуск «Мантикора», воздействующий на сознание. Когда Том проснулся, он чувствовал себя так же, но, едва взглянув на компад, понял, что еще на шаг приблизился к пониманию документа. Целые фразы мелькали на грани ясности, словно дикие звери в высокой траве. Дрейфус прочел:
Силвестовский институт искусственного интеллекта…
Экстренные меры на период ЧП с Часовщиком…
Прототип корабля с таранно-черпальным двигателем, старый, но в целом исправный…
Таранный лайнер «Аталанта» допущен к полету…
Герметизирующий эффект магнитного поля…
Потери среди гражданского населения сведены к минимуму, но не исключены…
Неминуемые потери…
Указом верховного префекта Альбера Дюсолье полевой префект Том Дрейфус наделен чрезвычайными полномочиями…
Тут в памяти Дрейфуса распахнулся тяжелый люк, запертый и забытый одиннадцать лет назад. Он увидел лицо Валери, озаренное детским восторгом. Она стояла на коленях – высаживала цветы на клумбу – и повернулась к нему.
Дрейфус понял, что совершил по отношению к ней нечто ужасное.
* * *Смотровая находилась чуть выше операционной, и Мерсье, воспользовавшись этим, следил за происходящим. Операционная была полностью оборудована в самый первый день, а использовалась считаные разы. Команда Демихова периодически тренировалась в ней, хотя подразумевалось, что скарабея отсекут стандартным способом, с минимальным хирургическим вмешательством. Лишь в последнее время операционная работала круглосуточно: возросла вероятность применения плана «Зулус» и реаниматоры напряженно готовились.
Когда выдавалась свободная минутка, Мерсье наблюдал, как реаниматоры корпят над медицинскими моделями: используя микрохирургию, сращивают головы с телами. Прорабатывались варианты и с целым телом, и с поврежденными в различной степени при отделении скарабея. Оригинал, который сращивали сегодня, был из травмированных. Голову отсекли с нечеловеческой точностью, но скарабей сильно повредил три шейных позвонка ниже линии отреза. Ничего критичного – верховному префекту даже новое тело отращивать не понадобится, однако восстановительной работы будет много.
Подробностей операции Мерсье не видел. Светло-зеленые медицинские роботы обступили голову и тело, лежащие на разных столиках в метре друг от друга. Роботы казались неуклюжими, если не следить за скоростью, с которой их манипуляторы сращивали ткань. Мелькание и блеск антисептического металла скрывали тайны плоти. То и дело кто-то из длинношеих роботов оборачивался, чтобы задействовать манипулятор, отчего операция смахивала на комедию при ускоренной перемотке. Ассистенты Демихова в комбинезонах и масках расположились в паре метров от мечущихся роботов; они вглядывались в дисплеи, на которые транслировалась операция, но непосредственно с пациенткой не контактировали. Строго говоря, их присутствия в операционной не требовалось, но в случае сбоя у роботов они были готовы вмешаться.
