Джудит Тарр - Солнечные стрелы

Юлия! Ты позабыла меня?

Смельчак, усмехнулась Сидани. Она ткнула пальцем в лоснящийся бок рыси. Юлия медленно, словно бы нехотя, выгнула спину. Три плутоватые мордочки высунулись из-под ее живота. Три пары смышленых блестящих глаз. Три пары чутких, настороженных ушек. Один за другим котята выкарабкались на свободу и покатились по жухлой траве. Двоих зеленоглазых, как мать, Юлия тут же поймала и прижала к земле лапами. Третий золотоглазый атаковал сапог Эсториана. Эсториан подхватил маленького нахала на руки, уворачиваясь от острых коготков. Малыш недовольно заворчал, потом, устроившись поудобней, безмятежно зевнул, выставляя на всеобщее обозрение узкую розовую пасть. Он был темнее остальных, почти черный.

Да, малыш, я такой же, как ты, сказал Эсториан этому котенку, этому славному котенку, потому что это был именно кот. Он с упоением грыз большой палец своего гигантского двойника и начинал мурлыкать.

Ну, и как ты все это объяснишь?

Тут нечего объяснять, коротко бросила Сидани. Скиталица закинула одного из пушистых зверьков себе на плечи, второго усадила верхом на мать, малыш тут же вцепился в густую шерсть всеми четырьмя лапами. Она выглядит все так же, подумал Эсториан. Может быть, чуть похудела. Но лихорадка, трепавшая ее в Индуверране, кажется, бесследно прошла. Он поглядел через плечо. Эскорт приближался.

Оу-хэй, разгильдяи! крикнул Эсториан. Поглядите-ка, кто иге здесь ждет! Гвардейцы при виде Сидани весело загомонили. Скиталица знала много историй. Встреча с ней обещала хорошие вечера у походных костров. Асаниане недоуменно молчали.

Охраняйте ее получше, сказал он им. Помните, это моя родственница. Хороша родственница! Корусан хмуро косился на странного вида женщину, выбиравшую себе сенеля. Плоскоголовый вздорный кастрат из обоза, похоже, узнал ее. Он взбрыкнул и рванулся вперед, но рога мерина замерли в дюйме от груди побирушки. Она по-хозяйски похлопала урода по шее и преспокойно уселась в седло, даже не подбирая поводьев. Детеныш юл-кошки обернулся вокруг ее шеи, как дорогой меховой воротник. Второй котенок растянулся на луке императорского седла, с третьим Юлия затеяла игру, описывая вокруг черного голубоглазого жеребца все увеличивающиеся круги. Сенели варьянцев, знакомые с юл-кошками с детства, фыркали, но терпели выходки рыси. Иное дело тонконогие нервные рысаки оленейцев. Игривые наскоки Юлии внесли смятение в их ряды. Они шарахались в стороны, вставали на дыбы, сбрасывая всадников с седел. Вскоре между людьми и взбесившимися животными разыгралось настоящее сражение. Юл-кошка, довольная произведенным эффектом, мирно улеглась в сторонке, одной лапой придерживая детеныша и поглядывая на восхитительный спектакль. Побирушка иронически улыбнулась, ударила своего мерина пяткой и переглянулась с Эсторианом. Тот, улыбнувшись в ответ, пришпорил своего жеребца. Всадники разъехались, обогнули побоище и встретились опять на другой стороне его. Корусан последовал за ними. Чирай, проезжая мимо королевской рыси, нервничал, всхрапывал и потряхивал головой, но Юлия, как настоящая королева, не обратила на него никакого внимания. Оленеец старался сохранять достоинство. Такие кошки живут в керуварионских дворцах, кто ж этого не знает? И все-таки ему было не по себе. Наконец волнение улеглось, напуганные сенели были пойманы, оленейцы сомкнули ряды. Растерянные и униженные, они косились в сторону варьянцев, гордо восседавших на своих широкогрудых скакунах. Вот-вот могла вспыхнуть ссора, уже между людьми. Сидани выехала вперед.

Эй, храбрецы, закричала она, это всего лишь маленькая хорошенькая кошечка. Не волнуйтесь, она никого из вас не съест. По крайней мере до тех onp, пока вы будете верно служить своему императору. Напряжение спало. Гвардейцы разразились громким и необидным хохотом, оленейцы поняли, какого направления им следует держаться, опускаясь в промытую солнцем долину. Странная парочка возглавляла ее. Высокий мужчина в расшитом золотом походном плаще и худенькая женщина в лохмотьях. Они ехали бок о бок и весело болтали о том о сем. Но на некоторые вопросы Эсториана Сидани умудрялась не отвечать. Где она обреталась до сих пор и как разыскала Юлию, можно было только догадываться. Не зря она слыла великой мастерицей хранить свои секреты. Почти как асанианка, подумал Корусан. Городок не впустил их. Чума, милорд , заявил местный лорд, пряча глаза. Он с удовольствием предоставит его величеству для ночлега свои поля и дюжину жирных баранов. Он лгал. Эсториан был не настолько глуп, чтобы не понять этого, однако советы взять стены города приступом отверг.

Там нет повстанцев, сказал он, и потом, я предпочитаю открытое небо любой крыше над головой. Не так уж плохо, подумал Корусан. Место, отведенное под лагерь, было чистым, подходы к нему просматривались со всех сторон. Палатки хорошо защищали воинов от холода, а то, что бараны оказались не слишком жирными, никого не волновало. В походе и змея пища. Мрачные предположения Корусана не оправдались: император не стал брать котенка в постель. Тот был слишком мал, чтобы обходиться подолгу без матери. Шатер императора, слава богам, не превратился в зверинец. По крайней мере на эту ночь. Ласки черного короля были горячими, но краткими, спустя мгновение после мучительных содроганий он крепко спал. Корусан оперся на локоть, разглядывая спокойное лицо спящего. Он стал частью его существа этот варвар, глупец, сумасброд. Он положил ладонь на щеку Эсториана. Тот не пошевелился. Пальцы Корусана согнулись наподобие птичьих когтей, погрузились в шелк бороды черного короля, царапнули горло, плечо, грудь, потом сжались в кулак прямо над мерно бьющимся сердцем.

Если бы в этом мире не существовало тебя, сказал он, я бы умер от отчаяния. Его рот искривился в горькой гримасе. Я хотел поймать тебя, но попался в ловушку сам. Да, безусловно, это произошло. Когда? Неизвестно. Возможно, тогда, когда Корусан пробудился один в постели черного лорда, а возможно, еще раньше, когда он впервые увидел лицо врага, которого поклялся уничтожить. Любовь черного короля не может сравниться с тем, что испытывает к нему Корусан. Сердце Солнечного лорда открыто, возле него греются миры. А Корусан подобен искре, летящей в ночи, он мал и недолговечен. В нем может уместиться только одна-единственная любовь... и единственная ненависть. И человек, к которому обращены эти чувства, спокойно спит рядом с ним, словно ребенок или святой. Корусан медленно встал. Черный король продолжал спать. Его пылающая рука свесилась с края постели. Корусан отвернулся. Одетый, вооруженный, укрытый вуалью, он выскользнул из шатра. Лагерь спал, заливаемый светом двух лун, все костры были погашены. Но в центре бивачной площадки тлели угольки, там сидела странная женщина, встретившаяся им на дороге. Ясная Луна стояла высоко, на ее лик то и дело набегали быстро несу щиеся тучи. Большая Луна висела над восточной линией горизонта, словно огромный кровавый глаз. Двойной свет падал на волосы незнакомки, и они попеременно казались то опушенными инеем, то обведенными красно-бордовой каймой. Она шевельнулась и посмотрела на подошедшего. Ее голос был тих и неясен, словно она говорила сквозь сон.