Мария Симонова - Знак Избранника

— Такая ты мне тоже нравишься, — довел до ее сведения Охотник и, предоставив ей время оценивать комплимент, сразу обратился к Волку: — Взгляни-ка сюда.

Он щелкнул пальцами, указав при этом на вертикальный срез скалы справа от того места, где они только что сидели. В то же мгновение на поверхности камня возник экран с панелью, покрытой клавиатурой, напоминающий компьютерный дисплей. На экране, медленно вращаясь, двигалось изображение скрученной в пружину спирали, которая была окрашена на первый взгляд бессистемно, во все цвета радуги, включая сюда еще белый, черный и коричневый. Охотник шагнул к экрану, и пальцы его забегали по клавишам. Спираль побежала быстрее, остановилась, двинулась вспять, понеслась, кончилась, вернулась и, пометавшись взад-вперед, замерла на участке, отличавшемся особенно мрачной коричневой гаммой.

— Тот самый отрезок, — заметил он Волку. Зверь кивнул. Между тем на экране запестрели изображения, перемежающиеся цифрами и формулами. Охотник коротко комментировал:

— Континент… Область… Место… Так, погоди… — Побежали длинные ряды расчетов и графиков. — Что ж, пожалуй, так… Вот она — линия ее жизни.

— По правде говоря — в это трудно поверить, высказал свое мнение Волк. — Но ты, разумеется, знаешь, что делаешь… Она просто ходит по краю. Посмотри — вот этот момент в самом начале, на мой взгляд, наиболее удачен.

Охотник бросил на Волка косой взгляд через плечо.

— Но здесь она совсем еще девочка…

— Какая тебе разница, раз всё равно придется её убить?

— Убивать ребенка я не буду. Самым удачным вариантом было бы стать ее естественным убийцей, но, к сожалению, она не дошла до такой степени абсурда, чтобы быть ещё и убитой: она умирает во время голода… Что ж, тогда… Вот — это место подойдет. Теперь поглядим, что мы можем сделать… Так ее линия выглядит теперь… А вот как должна будет выглядеть после нашего вмешательства. Экстраполяция почти стопроцентна… — На экране вновь замелькали цифры. — Параметры последственной волны… Уровень энтропии… Порог… Вот — величина пространственно-временного абзаца… Чуть зашкаливает. Ничего страшного — небольшой событийный сдвиг, только и всего. Эффект всплеска отсутствует… Цепной реакции нет… Все, как я и предполагал.

— Послушай, Тери! — подала голос его сестра, все это время тоже внимательно смотревшая на экран. — Ты, конечно, специалист, и не мне с тобой спорить… Но объясни хотя бы — из чего ты сделал вывод, что это — её линия?

Она протянула руку к клавиатуре и стала нажимать на клавиши. Ряды цифр и графиков начали скачками перемещаться.

— Никаких разветвлений и событийной проекции. Ни малейшего намека на бытовое прикрытие. А где данные с ее энергетическою шита? Да он вообще отсутствует! А вот, погляди на это: стопроцентная энтропия последственной волны практически в любой точке насильственного разрыва! А это что? Великий Maстep! Неограниченный доступ к любым формам внешней агрессии? Да это абсурд! Любопытно — кто из вас сошел с ум? Прости, Тери, но я подозреваю, что это — ты!

Охотник, скрестив на груди руки, медленно обернулся к сестре.

— Стил, ты, кажется, сказала, что еще помнишь, кто из нас специалист? — проговорил он, щурясь от света звезды. — Что ж, это уже первый шаг к взаимопониманию. А теперь будь добра, припомни — кто из нас на протяжении двух циклов шел по ее следу? Кто занимался изучением ее характера? Пытался разобраться в психологии?.. Вспомнила? Я ответил на твой вопрос — откуда я черпаю свои выводы?

Она опустила глаза, однако голова ее при этом осталась высоко поднятой.

— Да. Я принимаю твой ответ, — четко выговорила она. — Похоже, он означает, что в спирали мне на сей раз делать нечего. Это что-то новое. Обычно они так закапываются… — При этих словах она немного оживилась. — Последнего — ты помнишь, Фенри? — мы корчевали, как столетний дуб! А сколько было возни с корнями!

— Поверьте, Мадонна, этот дуб со всеми его корнями — просто жалкая морковка по сравнению с той розой, что пустила теперь корни на этой планете, — высказался Волк. — Кажется — подходи и срезай! Но сдается мне, что она еще покажет свои шипы…

— Посмотрите-ка сюда! — окликнул их Охотник. Девушка и Волк обернулись к экрану. С него на них глядело большими карими глазами серьезное девичье лицо. Красивое, тонко очерченное, оно все же не давало определенного представления о ее возрасте из- за странной глубокой грусти, притаившейся в глубине чуть раскосых глаз.

— Она.

Спустя мгновение лицо исчезло и появилось другое.

— Это тот, кто будет мною, — сообщил Охотник. — Однако нам сегодня везет! В лесу, где она обитает, водятся волки-оборотни. Это немногие из живых существ, способные сохранять в материи черты своей подлинной личности. Чертовски жаль, что я не способен им родиться! Вот этот— твой, Волк!

Охотник повернулся спиной к экрану.

— Теперь на всякий случай напоминаю тебе — рожденный человеком, я не имею ничего общего с самим собой, каким ты меня знаешь. Человеческий мозг в состоянии помнить только то, что закладывается в него вместе с жизненным опытом; поэтому мой человек ничего не помнит и не знает, кроме обстоятельств своей планетарной жизни. Он только биологический носитель заданной подсознательной программы, и я пребываю в нем лишь на уровне этой программы. То же самое можно сказать и о ней.

— Я все помню, — вставил Волк.

— Ты помнишь и будешь помнить. Поэтому твоя задача — подстраховать носителя, следить за объектом и в случае чего — не дать ей ускользнуть.

Волк кивнул. Он был спокоен, но уже не пытался скрыть огонек нетерпения, пляшущий в светлосерых глазах.

Охотник поглядел на Стил.

— Можешь не повторяться, — предупредила она готовые сорваться с его губ указания. — Контроль границ, паутина. В общем, на этот раз сижу без дела!

Он улыбнулся ей уголками губ, но по глазам она поняла, что внутренне он тоже весь уже там, в стиснутой своими жесткими законами спирали сжатого времени.

— Ну, с Богом… Пошли! — обронил Охотник и повернулся в сторону планеты, положив руку на загривок Волку.

— Удачи! — успела пожелать вслед его сестра, прежде чем они шагнули в пустоту.

Вот уже третьи сутки, как Трисоп Гирбо дрос-Пескиш один, безо всякого намека на сопровождение, голодный и оборванный, пробирался лесами в свою фамильную цитадель. Без сомнения, нечто из ряда вон выходящее должно было приключиться три дня назад, чтобы сын владельца всего Дакропта вынужден был путешествовать подобным образом по землям своего отца. Пожалуй, так оно и было, и даже более того — из ряда вон выходящим являлся на самом деле тот факт, что после взрыва в хвостовой части его личного иг-летса и падения в лес молодой дрос-Пескиш не только остался жив, но и способен был, несмотря на множественные ушибы и царапины, сутками прокладывать себе путь сквозь лесные заросли в направлении родного дома. В то время как двум его приятелям, забавлявшимся вместе с Трисопом охотой на мелсимеров с иг-летса, здорово не повезло. Трисоп не смог даже отдать друзьям последнюю дань, вынужденный без оглядки уносить чудом уцелевшие ноги, в надежде, что явившиеся к месту катастрофы мелсимеры не заподозрят, что кто-то из охотников остался жив. Он, правда, понятия не имел, в достаточной ли мере у лесных людей развито чувство обоняния для того, чтобы отыскать его по следу, молил Бога, чтобы это было не так. За всё время блужданий Трисоп ни разу не воспользовался своим палером с целью подстрелить какую-нибудь дичь или развести огонь для приготовления пищи и, невзирая на очевидную малокалорийность трехдневной подножной диеты, не собирался делать этого и впредь. Один раз он видел в небе над собой иг-летс, но, как ни старался, не смог привлечь внимания пилота, хотя был уверен, что тот занят его поисками. Это привело наследника рода Пескишей в отчаянную ярость, но не сломило его упорный дух. Тем более, что, по собственным подсчетам, он должен был прийти домой своим ходом уже к середине следующего дня.