Алан Фостер - Избранные произведения.Т.7. Проклятые: Фальшивое зеркало. Военные трофеи

— Да, о вашей преданности делу немало говорилось. — Старший попытался, но не совсем успешно, скрыть свое нетерпение. — Могу я проводить вас до кабинета?

— Буду очень рада вашему обществу, — сказала она, зная, что положение ее едва ли дает право на отказ. Гребешок у нее должным образом выправился.

Пока они шли, вокруг них роились ученые и студенты, яркая хроматическая толпа — свистящая, многоголосая, чирикающая, приседающая и подпрыгивающая — чудесно отражающая социальное взаимодействие большого количества вейсов на стадном уровне, которое постороннему показалось бы тщательно и изысканно поставленным танцем. И среди взмахов крыльев и прекрасной поступи, изгибов оперенных гребней и переливающихся самцов, блеска одежды и украшений то здесь, то там попадался студент, прилетевший по обмену, то заезжий ученый, и казались они подобными бревнам, плавающим по поверхности зеркальной озерной глади.

Вот ярко-зеленый житель Гивистама, чешуйчатый и блестящий. А вот в прилизанном потоке парочка О’о’йанов, шушукающаяся между собой.

— Вы же не хотите сказать, что администрация снова недовольна?

— Нет. — Веки старшего едва дрогнули. — Они признают значимость вашей работы и то, что кто-то должен ей заниматься. И поскольку назначить они никого не осмеливаются, то испытывают в ваш адрес молчаливую благодарность за ваш энтузиазм. В конечном итоге им от этого скорее облегчение, чем расстройство.

— Я рада, — она практически не скрывала сарказма. — Дух мой только поднимается от мысли, что благодаря моим усилиям руководители могут спать спокойно по ночам.

— Не вижу никаких причин для подобного тона. У вас есть необходимая поддержка со стороны руководства.

— Имеется, но вынужденная, будто я занимаюсь исследованием какой-нибудь ужасной болезни. — Когда старший не стал оспаривать данной аналогии, она продолжила. — И я уверена, что если вдруг весь мой фронт работ внезапно испарится, то все будут только рады назначить меня на исследование чего-нибудь менее неприглядного.

Они спускались по пандусу, застекленному тонированным стеклом и обсаженному розовыми финушиями.

— Несомненно, в вашем наблюдении содержится доля истины, — признал он. — И, однако, они сознают, что усилиям вашим найдется применение, пока война не кончится.

— И после окончания войны — тоже найдется, хотя они этого и не видят.

Он искоса посмотрел на нее.

— Что вы хотите этим сказать?

— Окончание войны не повлечет за собой исчезновения Человечества. С одобрения Узора они освоили и заселили много миров, с тем, чтобы у союза было достаточно воинов. И завершение войны не заставит их покинуть обжитые планеты. Мы по-прежнему будем вынуждены вступать с ними в социальные взаимодействия. Именно поэтому мои исследования имеют такое значение.

Старший помолчал некоторое время.

— Я не вполне уверен, что в этом будет необходимость, — сказал он, наконец. — Многие полагают, что с небольшой нашей помощью Человечество будет только радо возобновить свою первоначальную изоляцию.

— Это бессмыслица, — ответила она, — либо желаемое выдается за действительное. Нельзя согнать потомство с насиженного гнезда. Невозможно вымести их, как навоз. И как бы сообщество Узора к этому не стремилось, они не уйдут. А поэтому, чтобы уживаться с ними, нам надо постараться их понять, а чтобы понять необходимо их изучить. — Глаза ее сверкнули. — При любых условиях.

— В мой адрес можете не распаляться, потому что я на вашей стороне, — сказал руководитель отделения. — Если бы это было не так, я не финансировал бы ваши исследования так долго. Я просто говорю, что есть другие — менее дальновидные, менее… терпимые.

— Но я ведь не одна занимаюсь этим вопросом.

— Я знаю. Есть еще Вунененмил в университете Сиета и Давививн на Куусуниу.

— Я хорошо их знаю по их работам. Так же, как и они меня. Мы — маленькая, спаянная группа; своего рода тройка, только объединенная не сексуальными, а научными интересами.

Они свернули под водопад и направились по дорожке, ведущей к обиталищам.

— Нежелание изучать бьющееся в схватке Человечество — общее для всех наших союзников, — заметил Старший. — Оно не ограничивается Вейсом. То же самое мы имеем везде — от С’вана до Чиринальдо. Массуд мог бы их запомнить, но они слишком заняты битвой, на С’ване все слишком самонадеянны, Лепар, само собой, отпадает. Гивистам, О’о’йян и Сспари слишком заняты материально-техническим обеспечением войны. — Из клюва его донесся мягкий свист. — Мне иногда кажется, что серьезным изучением заинтересован только Вейс.

— Человечество заявляет, что и они тоже.

Старший посмотрел на нее в изумлении.

— Что вы имеете в виду?

— У них есть свои высшие учебные заведения, где они на самом деле, хотите верьте — хотите нет, занимаются не только оттачиванием военного мастерства.

— Да, я слышал подобные рассказы. — Перья на шее у него поежились, но гребень не поднялся. — Человеческий университет — тут уже в самом этом понятии заложено противоречие. Ужасное, должно быть, местечко.

— Не знаю. Но когда-нибудь надеюсь испытать на себе.

— Да, вы настоящий ученый, если преданы своему делу до такой степени.

— Не больше, чем любой из моих достопочтенных коллег, — непредвзято заверила она его.

— Вероятно, но ведь ими движет уважение и любовь к предмету исследования. А у вас это определенно не так.

— Это правда, к Человечеству у меня не больше любви, чем у любого здравомыслящего вейса. Я не хочу, не могу этого отрицать. Я, скорее, привязалась к этому огромному пробелу в столь важной отрасли знания, который должен быть заполнен. И я рада, что несмотря на личные чувства, члены руководства способны это понять.

— Будьте уверены, они понимают.

— Так, может быть, они поймут, как насущно будет выполнить заявку, которую я собираюсь представить им завтра?

— Заявку? — Веки его полуприкрылись. — На что? На дополнительные носители информации? На какие-нибудь редкие исследовательские материалы? Может быть, на отлет за пределы мира, чтобы лично побывать на Куусуниу и познакомиться с коллегами? У нас в настоящее время с финансами проблем нет.

— Боюсь, что не так все прозаично. Это касается одной проблемы, которая уже продолжительное время меня беспокоит.

Он резко остановился.

— Вы не больны, случайно? — Обеспокоенность его была искренней. Она уже давно заприметила, что интерес к ней со стороны головы отделения выходил за рамки профессионального. И не то чтобы ей претило такое внимание — просто он совершенно не волновал ее как потенциальный партнер для спаривания. Отсутствие у нее интереса заставляло его оказывать знаки внимания издали, но надежды он все-таки до конца не терял. Она знала, что это все чисто мужская штучка, которой он даже в его преклонном возрасте полностью не управлял.