Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том второй

– Днесь любое… любое вмешательство не важно альвов, бесиц-трясавиц аль иных существ может вызвать повторное заболевание лучицы, потому, – пояснила Кали-Даруга и не столько Небо, сколько Огню и Дажбе, оногдась прибывшим с дольней комнаты космического хурула. – Ноне спасением для плоти… спасением и продлением ее жизни будет златцвет. Он будет мало-помалу нормализовать состояние работы сердца, уберет вновь образовавшийся дефект крупных сосудов и госпожа вмале сможет приступить к занятиям столь необходимым для лучицы. И думаю, это произойдет, как только госпожа пропьет первый курс златцвета. Только не надобно тянуть с его доставкой и он должен прибыть в свежем виде, посему желательно, чтоб его перемещали Боги.

– Хорошо, – ответил Небо, направляя ту молвь на демоницу, хотя она делала вид, что не слышит его, и не желает с ним толковать. – Я сам перемещу златцвет, поелику ноне вблизи Синего Ока никого нет. Дивный в Галактике Отлогая Дымнушка, Воитель в Блискавице, а Словута только, что отбыл в Золотую Галактику Огня. Можно было бы попросить Седми, но он направился к Велету в Становой Костяк, и это за столь долгий срок их размолвки. – Бог резко смолк. А все потому как торопко повернувшая в его сторону голову Кали-Даруга, по-видимому, жаждая испепелить Небо, так на него глянула двумя своими очами, что чернота в них вмиг покрылась золотыми переливами света. И то благо для Зиждителя, что за его креслом стоял Дажба, чье присутствие однозначно удержало рани от озвучивания своего негодования. – Это я так, просто сказал, – вельми скоро молвил старший Рас, узрев плохо скрытый гнев демоницей. – Сказал же, сам принесу… Сам… прямо ноне и отправлюсь… ноне.

Кали-Даруга медлительно перекатила желваки на лице и самую малость качнув головой в сторону Огня, вельми ретиво развернувшись, покинула залу. Небо еще немного смотрел в сторону пошедшей завертью завесы в стене, оная поглотила рани, а после, легохонько просияв, точно чему-то своему, произнес, обращаясь к младшему сыну:

– Интересно, а бесицы-трясавицы, – протянул он и прикрыл очи так, что там осталась лишь тонкая голубая полоса. – Что поправляли гены детей в хуруле, не видели, как болен ребенок?

– Видели, – вельми тихо, вроде виновато, отозвался Дажба и его венец схожий с усеченным конусом, плоским днищем помещающийся на голове, и имеющий приподнятое не менее плоское навершием приобрел багряный цвет. – Лисуны и водовики мне сказывали о том, что ребенка надо лишить жизни. – Бог туго вздохнул, судя по всему, вновь переживая тот вердикт бесиц-трясавиц. – Сказали, что этот дефект в сердце даже если поправить в любом случае даст о себе знать много позже, поелику он прописан в кодах. Что сама плоть не годная для жизни, не жизнеспособная. Но я был так привязан к ребенку, сам не знаю почему, и повелел оставить его в живых. Повелел водовикам сделать замену органа… Я, Отец, как только увидел Владу, так сразу к ней прикипел, посему прослеживал ее жизнь с самой нашей первой встречи. Помню я тогда вошел в гнездилище и сразу обратил на нее внимание, мне даже показалось, девочка своим сиянием поглотила все пространство кругом меня. А после… потом я все сделал, чтобы у Владушки были лучшие условия жизни и лечение. Хотел было даже отдать ее Батанушке на воспитание, но после передумал, ибо она привязалась к Выхованку, и я не стал их разлучать.

– Это, несомненно, на тебя оказала влияние лучица и видимо Родитель, – мягко молвил Небо, и, протянув руку, погладил тыльную сторону длани младшего сына, пристроенную к нему на плечо. – Судя по всему, Родитель делал все, что спасти девочку от гибели и единожды до времени не раскрыть того кто в ней таится. А может… просто я такой невнимательный к вам Отец. Мне надо было уже давно обсудить с тобой ту привязанность и прощупать ребенка. И мы давно б знали, что в человеческой плоте обитает лучица. Никогда себе не прощу, что не стал прощупывать Владу, когда на нее напал энжей и я впервые на нее обратил внимание. Вот в шаге от меня лежала такая драгоценность, а я пренебрег ее сиянием. Хотя зрел… зрел, что свет ее не такой, как у сияющей первой искры. А после те занятия с гомозулем, такое недомыслие с моей стороны. Сколько отобрано сил, здоровья у плоти. Такой мощный надлом у лучицы. Как вообще я мог быть таковым глупцом. Благо, благо, что Перший настоял на Кали-Даруге. Вряд ли ее сестры смогли спасти лучицу, и она, очевидно, погибла бы. – Бог на малеша смолк, и враз потухло не только сияние его лица, движение Солнечной системы в навершие венца, но и побели оба сына: Дажба, стоящий позади и Огнь, сидящий в кресле справа. – Я бы себе того тогда не простил.

Вещунья Мудрая ласково поцеловала девочку в припухлую щеку и нежно улыбнувшись, произнесла:

– Вы так ожили после болезни, госпожа. Рани Темная Кали-Даруга умеет ухаживать за лучицами. Я так рада, что она тут, подле вас, – она миг помедлила, а после дополнила, – это велел вам передать Зиждитель Небо.

Царица медленно поднесла сомкнутую в кулак руку к девочке и резво раскрыла его, и на белой, как и в целом кожа альвинки, ладони оказалось лежащее золотое колечко с искусно ограненным вставленным в него изумрудным камушком.

– Ох! какая красотища! Как я и хотела! – довольно дыхнула Влада и взяла с белой длани царицы подарок Бога, широко при том засияв.

Вещунья Мудрая нежно прикоснулась к берилу в бровке юницы и дюже благодушно отметила:

– Мне очень понравился дар Господа Стыня. Как и вообще очень нравится Зиждитель Стынь и все Димурги, и вы зря тревожились по этому поводу, госпожа. Просто тогда вы у меня спросили, почему альвы такое не носят и я пояснила. Но, вы, госпожа не альвинка и коль вам нравится, не должны обращать внимание на традиции иных существ. Ведь Зиждитель Седми вам о том сказывал.

– Сказывал, – кивая, отозвалась Владелина и провела кончиком перста по многогранному изумруду. – Знаешь, Вещунья Мудрая кроме него, Небо и Дажбы дар Стыня не кому не понравился, я это почувствовала. А Дажба мне тогда сказал, что хотел бы и себе такой камушек, но его желание вряд ли одобрят иные старшие Расы, потому он и не просит его у Першего, – и Влада задорно засмеявшись зыркнула на улыбающуюся царицу. – Представляю себе, как бы на Дажбу глянул Воитель, коли б тот себе в бровь вставил такой камушек или усыпал им мочку, как порой делает Седми.

Девочка смолкла и внимательно посмотрела в лицо царицы, точно проверяя, ведает ли та о секрете своего Творца порой усыпающего мочку левого уха махими капельками бледно-синих сапфиров. Но Вещунья Мудрая, по-видимому, знала потому как легохонько качнула головой и немедля в левой мочке ее уха, висевший на продолговатой цепочке с ноготок каплевидный прозрачно-белый самоцветный камушек вспыхивающий в бликах огня всеми цветами радуги, порывисто качнулся вправо… влево.