Игорь Пронин - Нашествие

— Старые не хотят их всех резать, хотят, чтобы они работали на нас, — заговорил Мики, уже довольно пьяный. — А я думаю, надо всех убить. Рабство — это не по понятиям.

— Проспись иди. А ты, дружище Клаус, мозгляк слепой, чего с нами не пьешь?

— Я сейчас… — Клаус поднялся, палец сам собой потянулся поправить несуществующие очки. — Мне выйти надо. Я быстро.

— Да уж, побыстрее, и принеси еще вина. Оно легкое, как жизнь сына банкира! Спроси у ребят в любой сотне. Скажи, что я приказал.

Клаус прикрыл за собой дверь, немного отдышался. Что происходит? Кто победит? Он и боялся оказаться не с победителями, и не желал смерти проигравшим, но сильно подозревал, что сам проиграет в любом случае. Для новых — мозгляк, которого затопчут, как только в нем отпадет необходимость, для старых — подозрительный чужак. И Ромиль убит, оказывается, а ведь могли встретиться, Ромиль умел устраиваться в таких компаниях. Клаус хорошо помнил этого рыжего типа, они не то чтобы хорошо ладили в организации, но и не серились никогда. Как давно и как далеко это было…

— Синее пламя, — пробормотал Клаус и вышел на улицу. Тут было свежо, но очень шумно. Сотня охраны маялась от безделья и в честь этого громила жилища аборигенов, с хохотом вышвыривая из окон их пожитки. На счастье местных, они ушли, а то бы полетели вот так сами. — Синее пламя… Что же ты со мной сделало, и когда я в тебя угодил?

Он постарался проскочить по улице как можно незаметнее. Ребятам, в сушности, все равно, как развлекаться, но Клаус явно интереснее, чем гардеробы аборигенов. Вина у них тоже нет, а и было бы — не дали, плевать им на приказ Пана, пока командир сам не придет.

«А он не придет, — понял Клаус. — Он знает, что в этой ватаге нельзя поддерживать железную дисциплину, о которой сам же талдычит. Арбалетов много, дураков еще больше, кто-нибудь да выстрелит. Нет, Пан точно знает золотую середину. И парни его любят за строгость и творят что хотят. Но в то же время чуют длину поводка, сотника он и правда замучает перед строем. Как эта система работает? Не объяснить. Пан просто талант, прирожденный лидер. Он не знает, он чувствует… Или я ничего не понимаю».

Из расположения сотни охраны он выскользнул удачно, дальше перед Клаусом оказалась темная улица. В свете сразу двух местных лун он видел разбитые двери, но веши никто наружу не выкидывал, просто прошлись по домам в поисках вина. Теперь эта улица ничейная, отделяет территорию одной сотни от другой. Стаям нужно пространство, иначе сцепятся. Однако где взять вина для Пана?

Клаус зашел в одно, потом в другое жилище. Бесполезно: во-первых, там все оказалось перерыто, во-вторых, все равно слишком темно. А еще Клаус испугался. Здесь может оказаться какой-нибудь абориген с оружием, выслеживающий свою жертву во имя Неба. Они бьют из-за угла и не боятся умереть. Смертники по сути, только слабенькие очень. Но и Клаус не силач.

Он добрался до перекрестка и осторожно выглянул из-за угла. По ушам уже давно бил отраженный от стен домов визг, теперь Клаус увидел источник звука. Женщина из местных, голая, в крови. Бойцы собрались в круг возле большого костра и толкали ее в огонь. Аборигенка прыгала от одного к другому, словно мячик, а каждый раз, когда она падала прямо на угли, атори отмечали воплями. Вскакивая, женщина снова оказывалась рядом с обидчиками, игра продолжалась…

«Кончатся местные, со мной так сыграют, — подумал Клаус. — Хотя местных еще много. Насколько хватит? На год-другой. Но кто-то должен сеять поля, делать вино. Я? Нет, и на это не сгожусь. Они будут заставлять новых, свеженьких, только что из Вессена. А те будут, в свою очередь, восставать и убивать. Однажды придут большие армии аборигенов из-за обоих морей н все-таки уничтожат нас всех. Нас если доживу. Что вряд ли».

Клаус осмотрелся. По огням он мог определить расположение еще трех сотен, между ними темные провалы. Если бежать, то теперь. Как же Пан его отпустил? Может, выпил много, а может, хочет проверить. Если Клаус уйдет, значит, все его слова ложь. Тогда Пан, наверное, будет ожидать удара той самой тысячной армии. Да в самом ли деле он так умен? И велика ли мудрость Мачеле, у которого весь штаб из двух сонь и сопливого мальчишки?

Клаус присел на корточки, обхватив голову руками. Он не понимал происходящего. Это опасно, когда не понимаешь. Можно побежать прямо в огонь. Похоже, выбора у Клауса и не было, новые и старые уже играли им, как той аборигенкой.

— Ну и наплевать! — крикнул Клаус в сторону штаба. — Наплевать, понял?!

Он побежал в темноту, старательно выбирая дорогу подальше от людей, от голосов. Пару раз его окликнули часовые — надо же! Они все-таки есть! Но кажется, никто Клаусом всерьез не заинтересовался. Может быть, узнали. Или просто поленились. Он бежал и бежал, понимая, что впереди местные, — эти не узнают и не пожалеют. Клаус уходил от друзей на территорию врага, снова падал в огонь. Потому что толкнули друзья…

Дыхание стало прерывистым, Клаус перешел на шаг. Саблю вынимать он боялся, ему казалось, что это сразу выдаст в нем атори. Близоруко щурясь в темноту, шарахаясь от каждой тени, он уходил все дальше на север. Несколько раз ему казалось, что зона, занятая армией атори, уже кончилась, но впереди снова слышались крики, и, скрытно проходя мимо, Клаус видел страдания очередной жертвы. Ему запомнился боец, у которого в груди торчал кинжал по самую рукоять. Он сидел, прислонившись к стене дома, и слабым голосом командовал товарищами, схватившими убийцу:

— Выдави ему глаз, Джи… О Господи, я ведь сейчас умру! Отрежь ему губы… Скорее, Джи, он ведь меня убил!

Однажды Клаус нарвался на этих городских ополченцев — вооруженных чем попало аборигенов. Он выскочил на темную улицу и оказался прямо перед местными. Их было человек шесть, двое с арбалетами, а еще один держал в руках большой лук, привязанный к палке, тетива была как-то за эту палку зацеплена, и Клаус вспомнил когда-то услышанное: охотничий самострел. Он кинулся в сторону и просто побежал по улице, прикрывая руками затылок. Что-то звякнуло неподалеку, возможно болт от арбалета. Клаус не оглянулся.

А потом он оказался среди целой группы местных, они чего-то ждали. Одни мужчины, хотя среди тех, прежде встреченных, было две женщины. Клаус перешел на шаг и сказал, указывая за плечо:

— Там атори!

Это, наверное, звучало глупо, но ополченцы закивали. Клаус прижал руку к груди, будто ранен или просто что-то болит, прошел мимо. Его не остановили. Странные существа? Не более странные, чем те, кого он оставил позади, и не более, чем те, к которым пытался дойти. Две луны на небе почти встретились, стало довольно светло. Клаус вышел на перекресток, остановился, чтобы отдышаться, и увидел Джесс.