Дэвид Эддингс - Алмазный трон

- А это существо, что следит за нами, может устроить смерч на реке? спросил он.

Она нахмурилась.

- Вообще-то там слишком мало открытой воды, но создание мира тьмы иногда могут преступить естественные законы природы, - она подумала и спросила: - А река широкая?

- Не очень, - ответил Спархок. - Во всем Рендоре не хватит воды на широкую реку.

- В узких берегах управлять смерчем будет трудно, ты же видел, как блуждал тот, что разрушил корабль Мабина.

- Ну что ж, тогда мы должны попробовать. Ты не выдержишь пути до Дабоура верхом.

- Не надо рисковать из-за меня, Спархок.

- Но это, вообще-то, не только из-за тебя, Сефрения. Мы и так потеряли много времени, а путь на лодке будет намного быстрей, чем посуху. Мы будем плыть рядом с берегом, и в случае чего успеем выскочить.

- Ну хорошо, Спархок. Сделаем так, как ты хочешь.

Они ехали по запруженным народом улицам, где одетые в черное кочевники смешивались с горожанами. В нос лезли навязчивые рендорские запахи - специи, духи и одуряющий аромат кипящего оливкового масла. Уличный шум оглушал.

- А кто эта Лильяс? - с любопытством спросил Кьюрик.

- Это неважно сейчас.

- Если эта личность опасна, я бы сказал, что напротив - мне очень важно знать об этом сейчас.

- Лильяс не опасна в том смысле, который ты имеешь в виду.

- Но все же, Спархок, я бы хотел знать.

Было видно, что Кьюрик не намеревается прекратить расспросы. Спархок удрученно вздохнул.

- Ну ладно, - сказал он. - я прожил здесь целых десять лет. Воррен дал мне место владельца маленького магазинчика, где я жил под именем Махкра. Это было сделано для маскировки, чтобы люди Мартэла не могли обнаружить меня. Ну а чтобы не бездельничать, я собирал сведения для Воррена. Чтобы как следует натурализоваться, мне надо было выглядеть как и остальные купцы на этой улице, а все они имели любовниц, содержанок. Вот и я завел себе такую, ее имя - Лильяс. Ты удовлетворен?

- Слишком кратко, Спархок. Я так понимаю, у леди был вспыльчивый характер?

- Не совсем, Кьюрик. Лильяс из той породы женщин, что долго вынашивают свое недовольство, а потом...

- А, вот оно как. Интересно было бы познакомиться с ней.

- Вряд ли. Я сомневаюсь, что ты вообще выдержал бы все эти вопли и визги, эти драматические представления.

- А что, это так страшно?

- А почему, как ты думаешь, я убрался из города среди ночи? Тебе не кажется, что тема исчерпала себя?

Кьюрик довольно захихикал.

- Простите меня за мой смех, мой Лорд, - сказал он. - Но, насколько я помню, вы без восторга восприняли мой рассказ о моих отношениях с матерью Телэна.

- Хорошо, Кьюрик, мы квиты, - ответил Спархок и далее ехал сжав губы, не обращая внимания на усмешки Кьюрика.

На рахитичных пристанях, врезавшихся в мутные замусоренные струи реки Гулл, были развешаны пропахшие тухлой рыбой сети. Несколько дюжин баркасов, что ходили по реке между Джирохом и Дабоуром были привязаны к ним. Смуглые лодочники в бурнусах лениво развалились на палубах, подложив под голову сложенную одежду. Спархок спешился и подошел к злобного вида одноглазому человеку в свободном полосатом халате. Тот стоял на пристани, выкрикивая приказы ленивой троице босоногих матросов на борту старой грязной шаланды.

- Твоя лодка? - спросил Спархок.

- И что из этого?

- Она идет в наем?

- Смотря сколько заплатишь.

- Не бойся, сговоримся. Сколько дней ты идешь до Дабоура?

- Три или четыре дня, в зависимости от ветра и от цены, - одноглазый оценивающе поглядел на Спархока и его спутников. Его угрюмое лицо растянулось в сладкой улыбке. - Может быть, мы поговорим о цене, уважаемый господин.

Спархок попытался было для виду поторговаться, а потом полез в полный кошелек, который вручил ему перед их уходом Воррен, и вложил в испачканную руку речного капитана серебряк. Единственный глаз того хищно заблестел при виде набитого монетами кошелька.

Они взобрались в шаланду и привязали лошадей посередине, а матросы уже отвязали лодку от пристани, отдав ее на волю течения и принялись поднимать единственный косой парус. Течение в реке было довольно медленно, и крепкий ветер с Арсианского залива легко толкал суденышко против течения.

- Будьте осторожны, - прошептал Спархок Сефрении и Кьюрику, когда они расседлывали своих лошадей. - Похоже, наш капитан не прочь будет поживиться на наш счет, и не упустит возможности получить больше, чем просто плату за проезд. - Он направился на корму, туда, где одноглазый сидел на румпеле. - Держись как можно ближе к берегу, - сказал Спархок.

- Это еще зачем? - одинокий глаз капитана стал настороженным.

- Моя сестра боится открытой воды, - сымпровизировал Спархок. - Раз я сказал, так делай как сказано.

- Ты платишь, - пожал плечами капитан. - Я сделаю, как ты хочешь.

- А по ночам ты идешь или останавливаешься?

Капитан покачал головой.

- Слишком много коряг и подводных камней на мой вкус. Нет, я останавливаюсь по ночам, когда стемнеет.

- Хорошо, я люблю осторожность. Это делает путешествие безопасней, что немаловажно, - Спархок раскрыл плащ, чтобы показать кольчугу и тяжелый меч, висевший на поясе. - Ты понимаешь, что я хочу сказать?

На лице капитана отразилась досада.

- Ты не имеешь права угрожать мне на моем корабле! - зашумел он.

- Как ты сказал, я плачу. А мне что-то не нравится твоя команда, капитан, да и твое лицо не внушает доверия.

- Не нужно обижать так бедного лодочника, - угрюмо сказал одноглазый.

- Если я ошибся, я попрошу у тебя прощения - позднее. У нас есть с собой кое-какие ценности, и мы бы хотели сохранить их. Я и мои спутники будем спать на носу, а ты со своими матросами - на корме. Надеюсь, ты не сочтешь это за особую обиду?

- Уж больно ты осторожен, нет?

- Смутные времена, приятель, смутные времена. Так что, когда мы пристанем на ночь к берегу, предупреди своих людей, чтобы они держались поближе к корме и не разгуливали во сне. Мало ли что может случиться, а у меня чуткий сон, - он развернулся и отошел от капитана.

По обоим берегам реки над водой нависала буйная тропическая растительность, но холмы, поднимающиеся над узкой речной долиной были голыми и бесплодными, единственным их украшением служили разбросанные там и тут скальные обломки. Спархок и его друзья сидели на носовой палубе, неусыпно следя за капитаном и его оборванной командой и стараясь не упустить любых признаков необычной погоды.

Флейта разместилась верхом на бушприте, наигрывая что-то на свирели, а Спархок вел тихую беседу с Сефренией и Кьюриком. Сефрения была уже знакома со здешними обычаями, поэтому наставления Спархока касались в основном оруженосца. Он предупреждал его о многих условностях, несоблюдение которых могли здесь счесть за личное оскорбление, и о других, которые могли посчитать святотатством.