Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

Байрон ждал ответа, но Автарх лишь кивнул, продолжая слушать с вежливым интересом. Байрон чувствовал, как растет его ярость. Как будто пинаешь подушки, хлещешь воду, бьешь воздух.

Он хрипло сказал:

— Мой отец был казнен. Я бы вскоре узнал об этом и отправился бы на Нефелос, где принял бы решение — сражаться ли с тиранитами открыто или действовать иначе. Я взвесил бы свои возможности и подготовился получше к любым случайностям.

Но вы хотели, чтобы я отправился на Родию и увиделся с Хинриком. Конечно, я не стал бы делать то, чего хотите вы. Я не стал бы выполнять ваши слова. Вам нужно было организовать соответствующее стечение обстоятельств. И вы организовали.

Байрон перевел дыхание и ждал ответа. Ответа не было. Он закричал:

— Вы мне даже не сказали, что я улетаю на родийском корабле, и что вы сообщили капитану о том, кто я таков. Вы мне даже не объяснили, что направляете меня прямо в руки тиранитов. Вы отрицаете это?

Наступила долгая пауза. Джонти погасил сигарету.

Джилберт сжимал трясущиеся руки.

— Байрон, вы ведете себя невозможно, не станет же Автарх…

Но тут Джонти спокойно сказал:

— Станет. Признаю все это. Вы совершенно правы, Байрон, я поздравляю вас с такой проницательностью. Подделка вместо бомбы была подсунута мной, и я отправил вас на Родию с намерением дать возможность тиранитам арестовать вас.

Лицо Байрона прояснилось. Он сказал:

— Когда-нибудь я закончу это дело. Пока же, Джонти, вы, по-видимому, Автарх Лигейна, и вас ждут три корабля. Это ставит меня в неравное положение, что меня не устраивает. Однако «Безжалостный» — мой корабль. Я его пилот. Надевайте скафандр и убирайтесь. Космическая линия еще на месте.

— Это не ваш корабль. Вы скорее пират, чем пилот.

— Право собственности — единственный из законов, который действует здесь. Даю вам пять минут на то, чтобы одеться.

— Давайте без драматизма. Мы нужны друг другу, и я не собираюсь уходить.

— Мне вы не нужны. Даже если бы весь тиранитский флот преследовал нас, а вы могли бы его уничтожить, вы мне все равно были бы не нужны.

— Фаррил, — сказал Джонти, — вы говорите и ведете себя, как ребенок. Я дал вам возможность высказаться. Могу теперь сказать я?

— Не вижу необходимости вас выслушивать.

— А теперь видите?

В руке Джонти сверкнул карманный бластер.

Артемизия закричала. Байрон рванулся к Автарху, потом остановился. Покраснев от злости, застыл в беспомощности.

— Я принял все меры предосторожности, — сказал Джонти. — Жаль, что приходится действовать так грубо и угрожать. Но я думаю, это поможет мне заставить вас выслушать меня.

Много лет я готовлю Лигейн к борьбе с Тираном. Вы знаете, что это значит? Это нелегко. Почти невозможно. Внутренние королевства отказываются помочь. Мы знаем это по горькому опыту. Королевства Туманности могут спастись, только опираясь на свои силы. Но не так-то просто убедить в этом лидеров. Ваш отец проявил активность и был убит. Это совсем не игра. Помните об этом. Арест вашего отца поставил нас перед выбором: жизнь или ужасная смерть. Ваш отец входил в число самых осведомленных, и тираниты, очевидно, напали на наш след. Их нужно было с него сбить. Чтобы сделать это, требовалось поступиться честью и благородством. На них, как говорится, не поджаришь яичницу. Я не мог прийти к вам и сказать: Фаррил, нужно пустить тиранитов по ложному следу. Вы сын Ранчера и поэтому подозрительны. Подружитесь с Хинриком Родийским, чтобы тираниты пошли в этом направлении. Уведите их от Лигейна. Возможно, это опасно. Вы можете потерять жизнь, но послужите идеалам, во имя которых погиб и ваш отец…

Может, вы и сами сделали бы это, но я не мог позволить себе экспериментировать. Я заставил вас поступать так, не зная об истинной цели. Я согласен, это жестоко. Но у меня не было выбора. Я думал, вы не выживете, говорю вам откровенно. Я сознательно приносил вас в жертву. Но вы уцелели, и я рад. Есть еще одно обстоятельство, касающееся документа…

— Какого документа? — спросил Байрон.

— Вы слишком торопитесь. Знайте, что ваш отец работал на меня. Поэтому я знал то, что знал он. Вы должны были отыскать этот документ, для этого у вас были возможности. Вы находились на Земле на законном основании. Молоды, вне подозрений. Все было бы хорошо, но после ареста вашего отца вы стали опасны.

Для тиранитов вы теперь стали особо подозрительны, даже опасны. Мы не могли допустить, чтобы вы завладели документом, потому что тогда он неизбежно попал бы к ним. Мы должны были убрать вас с Земли, прежде чем вы закончите свое дело. Видите, как все совпадает?

— Значит, документ теперь у вас?

— Нет. Он исчез с Земли много лет назад. Если это тот самый документ, я не знаю, у кого он. Можно убрать бластер? Он тяжелый.

— Уберите, — сказал Байрон.

Автарх так и сделал. Потом он спросил:

— Что отец говорил вам о документе?

— Ничего, чего бы вы не знали, поскольку он работал на вас.

Автарх улыбнулся.

— Именно так!

В улыбке его не было веселья.

— Вы закончили?

— Да.

— Тогда, — сказал Байрон, — убирайтесь с корабля.

— Подождите, Байрон, — вмешался Джилберт, — дело не только в личной вражде. Здесь и мы с Артемизией. У нас тоже есть что сказать. В словах Автарха есть смысл. Напомню, что на Родии я спас вам жизнь. Думаю, что и моя точка зрения должна быть учтена.

— Хорошо! Я уже слышал, что вы спасли мне жизнь! — закричал Байрон. Он указал пальцем на люк.

— Так уходите вместе с ним! Вы хотели найти Автарха. Вот он! Я согласился отвезти вас к нему, а на этом моя ответственность кончается. Не пытайтесь указывать мне, что делать.

Все еще дрожа от гнева, он повернулся к Артемизии.

— А вы? Вы тоже спасли мне жизнь. Все вокруг только и знают, что спасают мне жизнь. Вы тоже хотите уйти с ними?

Она спокойно ответила:

— Не решайте за меня, Байрон. Если я захочу уйти, я скажу об этом.

— Не чувствуйте себя обязанной. Можете уйти в любое время.

Она выглядела обиженной, и он отвернулся. Как обычно, какой-то частью рассудка он понимал, что ведет себя по-детски. Он выглядел глупо перед Джонти, но не мог сдержать своего негодования. И почему все так спокойно согласились с тем, что кто-то имеет право бросить Байрона Фаррила тиранитам, как кость собакам, чтобы увести их от Джонти. Черт возьми, что они о нем думают?

Он подумал о бомбе-подделке, о родийском лайнере, о тиранитах, о дикой ночи на Родии и почувствовал, что начал жалеть себя.

Автарх сказал:

— Ну, Фаррил?

И Джилберт ответил: