Виктор Глумов - Операция «Призрак»

– А почему вы такой… ммм… в возрасте? Люди на материке долго не живут, насколько я знаю, – спросила она с детской непосредственностью.

Настало время лгать:

– Я жил в бункере, на поверхность ходил в противогазе, мы все там были – чистые. Но произошла разгерметизация, часть людей мутировала, часть умерла, выжили немногие, Беркут в их числе. Как вы знаете, у зараженных есть несколько лет жизни. Кто-то через год мутирует, кто-то – через семь лет. Наш товарищ Березка мутировал через два года, нам повезло: с момента заражения прошло четыре, а мы все еще люди. Молодые парни – из диких, мы научили их всему, что умеем сами.

Недоросток Красицкий изо всех сил изображал из себя крутого, говорил, презрительно опуская уголок рта:

– И чем вы таким занимались, когда были чистыми?

Теперь надо рассказать выдуманную биографию. А еще желательно получше себя разрекламировать, пусть готовятся к тому, что перед ними – очень ценный член общества, с которым надо считаться, а не гнать его на нефтяную вышку.

– До заражения мой отец работал главным конструктором в академии наук, занимался альтернативными источниками энергии, потому его и нас, его семью, до заражения поселили в бункер.

Мне тогда было семнадцать, к тому времени отец уже многому меня научил. Но жил он недолго: через три года исчез на поверхности вместе со всеми, кто его сопровождал. Я занял его место. Отец был исключительным человеком и с пяти лет отдал меня на бокс и самбо, потому в боевых преуспел не меньше, чем в науках.

Снег не выдержал и подтвердил:

– Учитель гениален. Он – просто хранилище информации. Он, представляете, может переделывать старые двигатели, и машины ездят намного быстрее, чем у чистых!

Красицкий опустил уголок рта и сказал:

– Про двигатель на спирту я слышал, это очень хорошо. Я, кстати, тренирую наших, у меня специальная система быстрого обучения боевых единиц, адаптированная мной к нашим условиям, в нее входят искусство ножевого боя, обращения с огнестрельным оружием, ударная техника и борьба.

Говорил он это, не раздуваясь от гордости, а презрительно. В других условиях Фридрих проверил бы на прочность этого маленького человека, но сейчас он не в том положении, когда демонстрируют превосходство. Низкорослые мужчины, как правило, очень злопамятны и амбициозны.

Теперь в роли Снега выступила Лана, закатила глаза и прошептала с благоговением:

– Артон в этом деле лучше всех… Ой, в смысле, в боевых искусствах! Не каждому доверят тренировать солдат.

– Не сомневаюсь в его способностях. Все-таки мне ближе изобретательство. – Он демонстративно зевнул.

– Завтра поговорите об этом с человеком в столице. У нас нехватка женщин и людей умственного труда. Здесь все больше военный люд.

Леший не выдержал и спросил:

– А муты куда подевались? Неужели вы всех перебили?

– Вырезали под ноль. Приплывают только ихтиандры. Вы, наверное, их видели. Хитрые твари, умные, как Взрослые… Наверное, вам пора отдыхать.

Яр поднялся и проговорил:

– Огромное спасибо за ужин. Ничего более вкусного я в жизни не ел.

– Это я готовила. – Лана просияла и побежала убирать тарелки.

Яр проснулся на десять минут раньше, чем в дверь постучали. Все уже были на ногах. Учитель заправлял постель, Леший, Снег и Беркут отжимались. Яру казалось, что он до сих пор видит сон. Все слишком фантастично, слишком просто. Теперь он не превратится в мутанта и будет жить долго. Все очень хорошо, но отчего-то он не находил себе места.

Наверное, потому, что его мир снова рухнул. Пару месяцев назад он был частицей мира под названием Спарта. Когда примкнул к Фридриху, влился в его мир, заразился целью найти антивирус и поделиться им с Юлей – слить два полюбившихся мира. Теперь цель закончилась, они здесь в ловушке, и ему предстоит влиться в новую реальность, работать на благо странного общества, где, он уже заметил, недостаток женщин. Сам Яр с его навыками выживания в агрессивном мире здесь совершенно бесполезен в отличие от Фридриха и его учеников, которые разбирались во всем.

Когда пришел Красицкий, сели в автомобиль с брезентовым кузовом и несколько часов ехали по хорошо сохранившейся дороге. Здесь почему-то предпочитали не автомобили, а сделанные из машин повозки, запряженные лошадьми, каких он видел в книжках.

В пути Красицкий еще немного приоткрыл завесу тайны. Оказалось, антивирус нельзя увезти с острова, раздающий его терминал очень странно построен. Прийти туда и сделать укол – пожалуйста, увезти его – нет. Фридрих спрашивал, как работает антивирус, Красицкий объяснил: в крови зараженного циркулирует штамм, если сделать инъекцию, он заменяется антиштаммом, и человек в довесок получает бесплодие.

Интересно, подействует ли инъекция на Фридриха? Наверное, нет: в его крови заменять нечего. Или есть чего? Но ведь вирус не вредит ему. Значит, и антиштамм не повредит. Вот ведь повезло человеку! Яр с сожалением вспомнил Юлю, ребенка-уродца, который не кричал, а скрипел. Забыть! Все это осталось в прошлой жизни. Теперь его ждет долгое бессмысленное существование на острове.

Машина остановилась на опушке посреди заснеженного соснового леса. Яр вслед за остальными спешился, накинул капюшон маскировочной куртки и зашагал за Красицким к бревенчатому, ничем не примечательному домику, за которым угадывалось замерзшее озеро.

Помимо желания сработал инстинкт: «Вода! Опасность!» – и он остановился, посмотрел на альбиноса, который топтался рядом с ним, на позеленевшего Лешего и заставил себя идти дальше за Красицким. Неужели в этом строении – антивирус, предел мечтаний всех зараженных? И он, Яр, осуществит их мечту, но никому не сможет рассказать, ни с кем не поделится радостью. Или проклятием? Ему самому что-то нерадостно, он на другое рассчитывал.

Красицкий говорил, невозможно увезти антивирус, он куда-то встроен, и всех, кто пытался это сделать, убивала защитная система.

Разделись в тесной прихожей, вошли в просторный зал с камином, где танцевал огонь, отражаясь в глазах животных, чьи головы развесили по стенам, в лезвиях перекрещенных сабель, закрепленных возле двери напротив. Она распахнулась, и оттуда вышли охранники, все были одного с Фридрихом возраста и даже старше, и принялись обыскивать вновь прибывших.

– Мы безоружны, – сказал Красицкий, но его обыскали за компанию.

Артон остался в зале, Яр и остальные пошли за бритым наголо охранником с седой эспаньолкой. Пересекая спальню с огромной кроватью, застеленной покрывалом, на котором были вытканы танцующие диковинные птицы, Яр замешкался, огладил взглядом абажур, занавески бордового бархата, коснулся золоченой ручки и начал спускаться в подвал.