Алексей Калугин - Журнал «Если» 2008 № 12

Некоторые темы Варшавский стал разрабатывать первым среди российских авторов: виртуальная реальность, экологическая катастрофа. Первым стал выпускать юмористические руководства для начинающих фантастов (в этом у него сегодня много последователей). Яркое сочетание идеи, образа, сюжетной интриги делает многие его рассказы классикой жанра: «В атолле», «Фиалка», «Молекулярное кафе»… Рассказы о бывалых космонавтах перекликаются с ранними историями Лема о пилоте Пирксе, в «Лавке сновидений» мы встречаем самостоятельность сказочного образа, свойственную Шекли и Желязны, в «Маскараде» — карнавальную щедрость «Новой волны». Нет, не напрасно Лем сказал, оценивая первые работы Варшавского, что здесь «в одной папке может уместиться вся западная фантастика»…

Илья Варшавский был писателем старшего поколения — и на будущее он смотрел с высоты своего «исторического опыта». Спокойное понимание того, что будущее будет совсем не таким, каким мы его себе представляем, отличает многие его рассказы.

Именно это знание прошлого, которое равносильно знанию будущего, проходит красной нитью через его произведения. Он точно знает, что ни одна сфера отвлеченной деятельности (будь то наука или техника, управление обществом или космические исследования, вычислительная техника или гастрономия) не может развиваться по абстрактным законам и правилам в отрыве от человека. Именно человек создает эти законы и правила, именно человек определяет ценности и приоритеты для созданного им мира. Сильные эмоции и моральные ценности — вот что лежит в основе любой человеческой деятельности и любого успеха. Попытайтесь оторвать человека от эмоций и ценностей — и вы получите инвалида, ходячую функцию, достигающую успеха за счет разрушения всего общества. Об этом и рассказ «Тревожных симптомов нет», один из самых сильных и примечательных произведений этого фантаста.

Но при том (вот странная история!) в будущее писатель Варшавский смотрит с оптимизмом. Это очень осторожный оптимизм, хотя из сегодняшнего дня он порой может показаться наивным. Уверенность в своих силах, в способность своими руками создать лучшее будущее — отличительная черта поколения, пережившего войну. Именно этого исторического оптимизма остро не хватает современной отечественной фантастике.

РЕАБИЛИТАЦИЯ «КРЕТИНОВ»

Харьковский писатель Андрей Валентинов хорошо известен читателям и как яркий, острый публицист. Естественно, что свой вопрос, адресованный посетителям сайта журнала «Если», автор сформулировал с прицелом на полемику: «По сравнению с советской фантастикой (40–80-х годов XX века) современная русскоязычная фантастика…»

Лучше — 9 %;

Хуже — 10 %;

Сравнивать нельзя, это совершенно разные направления литературы — 42 %;

Я старую фантастику почти не знаю — 6 %;

Раньше не писали про эльфов, магов и Гарри Поттера! Кому нужна такая «фантастика»? Фантастика — это про любовь и чтобы юмор — 3 %;

Давить поганый «совок», гуманистов хреновых! Писать надо про ко-смодесант, спецназ и про то, как всех мочат. Крови! Кро-ви! — 2 %; Раньше приличные умные люди писали книги для приличных умных людей. А теперь, за редчайшим исключением, тупые кретины для тупых кретинов — 23 %;

Автор вопроса завидует современным фантастам, потому что его книги не хотят покупать и у него мало «бабок» — 5 %. Всего в голосовании приняли участие 620 человек.

Буйство социологии в последние десятилетия со всей очевидностью свидетельствует, что нужный ответ можно получить без особого труда, чуть поколдовав над формулировками. Более того, всякий опрос куда больше говорит о респондентах, чем о собственно предмете. Посему о «старой» и современной фантастике мы ничего нового не узнали, а вот о нынешней читающей публике — пожалуй.

Прежде всего об объективности полученных данных. Проще всего сказать, что они совершенно произвольны, ибо замысел и методика опроса предполагали сие изначально. Интернет, увы, не только (а порой и не столько) прогрессивный способ общения и( «великий информаторий», но и место концентрации тех, кого классики мягко поименовали «пикейными жилетами». Более того, если на бульваре в городе Черно-морске можно лишь однажды провозгласить «Бриан — это голова!», то анонимность Сети позволяет совершить действо это произвольное количество раз методом тыка нужной кнопки — как, к примеру, в данном случае. Рискну далее предположить, что значительная часть читателей фантастики даже не подозревает о том, что опросы, подобные нынешнему, вообще имеют место.

Посему сделаем предварительный вывод: мы слышим голос не читателей, не фэндома даже, а завсегдатаев Сети, которым не лень проявить «свою я». Большое им спасибо за участие, но, думаю, никто не станет претендовать на полную объективность полученных результатов.

Некоторые из предложенных ответов заранее предназначались для тех, кому подобные опросы нужны в качестве забора для нехитрой сублимации в виде надписи из нескольких понятных букв. Само собой, поганый «совок» нужно давить, фантастика — это любовь и юмор, автор же вопроса люто завидует тем, у кого есть «бабки». Таких оказалось всего десять процентов, что, признаюсь, лучше, чем предполагалось. Выходит, даже среди «неспящих в Сети» откровенного фэнья не слишком много. Девять десятых респондентов интересует все-таки не возможность в очередной раз сказать гадость, а наша Фантастика.

Сам по себе вопрос был прост и не требовал литературоведческого анализа. Нравится — не нравится, больше — меньше. Шесть процентов честно признались, что не могут судить о предмете, ибо «старую» фантастику не знают. Такой результат может даже и порадовать, ибо остальные 94 процента готовы высказать свое мнение. Ну, пусть не столько (минус фэ-нье), пусть две трети — но ведь это замечательно. «Старая» фантастика не забыта, ее читают!

Увы, такой вывод преждевременен. Поглядим, что дальше.

Ответили просто «да» и «нет» только девятнадцать процентов, то есть примерно каждый пятый. Чуть более девяти процентов респондентов предпочитают фантастику нынешнюю, на процент больше тех, кто любит «старую». Если эти результаты воспринимать в чистом виде, то (помня процент тех, кто «старую» фантастику не знает) можно даже нащупать возрастной ценз нынешних читателей. Почти пополам: чуть больше молодых, для которых литература советского времени с ее проблемами уже древняя история, немного поменьше — ветераны, помнящие, что в прежние годы и вода была мокрее, и солнце ярче. Если бы первых было побольше, картина выглядела бы еще лучше. Все-таки фантастика пишется в первую очередь для молодежи и направлена не в Прошлое, а в Грядущее.