Роберт Стоун - Цена заклятия (Обретение волшебства - 1)

Перед лицом смерти, так легко сформулированной, Тейлор просто не нашелся, что сказать.

- Однако плавучий якорь мало значит, - продолжал Торм. - Милостью Божьей мы пока еще набрали немного воды, но наши шпангоуты больше не могут выдержать таких ударов. У нас нет иного выбора, кроме как развернуться и пойти по ветру. Если шторм не разорвет в клочья все наши паруса или просто не вырвет с корнем мачты, возможно, нам удастся опередить его.

Торм сделал паузу, явно ожидая ответа, но Тейлор продолжал молчать. Наконец капитан покачал головой и медленно произнес:

- Можете ли вы представить себе, сухопутный брат, каково это - посылать человека забраться на мачту, поднять фок и взять два рифа в такое утро, как это?

И затем он вышел, изо всех сил хлопнув дверью. Молодой Эш долго не находил в себе сил хотя бы встать с пола. Далеко не сразу ему открылся смысл слов капитана. Кромешная тьма вокруг была утром нового дня.

Вскоре после того как Тейлор, не снимая мокрой одежды, с трудом заполз в свое убежище на койке, его резко ударило о стену каюты. Корабль точно взлетел над поверхностью моря, а потом с размаху рухнул на правый борт. И именно в тот момент, когда стена каюты была угрожающе близка к тому, чтобы превратиться в пол, судно резко развернуло вокруг своей оси, как пустую бутылку, а затем безумная сила подхватила его, как будто бы Бог Торма посадил "Грампус" на указательный палец и щелчком послал вперед, словно мраморный шарик. Ускорение тошнотворным грузом обрушилось на затылок Тейлора. На единственном парусе, взяв два рифа, капитан Торм повел "Грампус" по ветру. И никогда еще за долгие годы, проведенные в море, его корабль не летел с такой бешеной скоростью.

Но уставшему Тейлору дикая гонка казалась гораздо более привлекательной, чем борьба со штормом. Гонимый безжалостным ветром, остроносый "Грампус", попав в грохочущий ритм ветра, несся по бушующему морю, как сумасшедший, но это тем не менее переносить было намного легче, чем качку, от которой корабль страдал до этого. Шпангоуты визжали и скрипели от напряжения, Тейлору никогда раньше не приходилось слышать, да что там, он даже вообразить не мог подобных звуков. Однако дикие завывания действовали почему-то успокаивающе. Через какое-то время молодой человек уже не понимал, слышит он, как стонут шпангоуты, или сам издает эти звуки. Тейлор выпал из действительности, но провалился не в сон, а в какое-то немыслимое состояние, наполненное ревом волн, ветра и болью.

Сильные руки выдернули Тейлора из койки и, прежде чем он успел сообразить, что происходит, потащили по коридору на палубу. Ему понадобилось не меньше минуты, чтобы очнуться от ступора, в котором он пребывал бог знает сколько времени. Он окинул диким взглядом двух здоровенных матросов, тащивших его под руки.

- Какого дьявола тут происходит? - заорал он, стараясь перекрыть рев шторма и треск шпангоутов.

- Капитан хочет говорить с вами, досточтимый отец, - ответил один из моряков, произнося обычное обращение с каким-то мрачным подтекстом.

Больше он ничего не сказал, а поскольку выбора у Тейлора не оставалось, он позволил вытащить себя на палубу под жалящий дождь. Снаружи было по-прежнему темно, но тьма больше не оставляла впечатления непроницаемой. Тейлор смутно различал туманные силуэты матросов, передвигавшихся по палубе, и клубящиеся черные тучи над головой. Впервые с того момента, как на них налетел предательский шторм, корабль двигался более уверенно, будто играючи перескакивая с волны на волну. Однако Тейлор понимал, что эта уверенность мнимая. Ярость ветра ничуть не уменьшилась, молодой человек ощущал, как безумная скорость заставляет шпангоуты вибрировать от напряжения. "Грампус" находился в безопасности, только пока летел по ветру, перед лицом шторма он был таким же беспомощным, как малюсенькая щепка. Кто знает, сколько еще корабль сможет продолжать эти дьявольские гонки?

Ответ на этот вопрос Торм был намерен дать немедленно.

- Буря несет нас уже почти сутки, - сообщил капитан, когда к нему подвели Тейлора. Темные глаза моряка были устремлены на пассажира, но говорил он достаточно громко, чтобы его могли слышать все. Тейлор понимал, что Торм велел привести его вовсе не для приватной беседы, он хочет сделать нечто вроде официального заявления. И когда капитан заговорил, команда сдвинулась теснее, окружив обоих мужчин плотным кольцом. Только тогда чужие руки отпустили Тейлора. - Половина наших парусов превратилась в лохмотья, продолжал старик. - А корабль измотан от киля до клотика. Но тем или иным образом покой скоро снизойдет на нас. Стоит сменить курс, и мы перевернемся. Если же корабль не снизит скорость, он просто разобьется о прибрежные скалы. При нормальной скорости мы прошли бы такое расстояние только за трое суток. Берег уже близко, но дело даже не в этом. - Капитан вытянул руку, указывая куда-то поверх планшира в кромешную тьму. - Там находятся гибельные трясины Бисмета, и остались до них лиги или только ярды, этого я сказать не могу. Но одно я знаю наверняка - если мы попадем туда, нас ожидает столь же неизбежная кончина, как и в открытом море, только куда более грязная и вонючая.

Здесь старый гатонец сделал паузу, словно ожидая ответа, как это было в каюте Тейлора несколькими часами раньше. Все промолчали, и, выждав мгновение, капитан продолжил:

- Матросы шепчутся, что это не обычный шторм. - При этих словах в команде поднялся ропот, и Торм окинул взглядом своих людей.

- И они правы, - взревел капитан, будто произнося приговор. - Подобную бурю можно объяснить лишь Божьим Промыслом. Такие волны и ветер могут выражать только божественный протест, протест против людских грехов.

Торм опять сделал паузу, и Тейлор ощутил внутреннюю дрожь, причиной которой был не только яростный, холодный ветер. Когда тебя вытаскивают из койки, чтобы дать послушать, как гатонец разглагольствует о своем Боге, это явно не сулит ничего хорошего.

- На борту нашего корабля угнездился такой грех, что наш Божественный Отец счел необходимым уничтожить его, убрать с глаз людских, укрыть под волнами или затянуть в трясину болот, чтобы солнце больше никогда не коснулось его своими лучами. Но неужели тридцать человек должны погибнуть из-за одного грешника? - возопил капитан хриплым голосом. - Я проинспектировал души моих людей этой нескончаемой ночью, и хотя я обнаружил, что кое-кто из них слаб, однако здесь нет ни одного, на ком лежал бы смертный грех.

Капитан сделал один большой шаг вперед, не отводя темных глаз от Тейлора, и из глубин густой бороды глухо прозвучал вопрос:

- Не хочешь ли ты что-нибудь сказать нам, брат Пасс?

Тейлор сжал зубы и взглянул на старого безумца, стоящего перед ним. С него уже было довольно этой нелепой гатонской набожности.