Гордон Диксон - Абсолютная Энциклопедия. Том 2

Хэл порылся в памяти, пытаясь найти нужные слова, вроде тех, что помогли ему пробиться к сердцам Серых Капитанов тогда в Форали.

— Мы обращаем внимание на движение реки времени вокруг нас, — сказал он, — только когда впереди обнаруживается водопад или мы вдруг замечаем, что течение стало слишком сильным и нам не выгрести к берегу. Именно в таком положении мы сейчас и оказались. Нас цепко держат струи истории, составляющие этот поток времени. У нас уже нет никакой возможности остановиться и осмотреться каждому по своему разумению. Все, что я могу сделать, это сказать вам то, ради чего я и прилетел сюда. Я прибыл сюда прямо с Дорсая, — продолжал он. — Там уже начали свои приготовления к последней схватке. И дорсайцы, естественно, будут сражаться, как всегда сражались, за то, во что они верят, за всю расу и за вас в том числе. И я прибыл сюда, чтобы спросить вас, готовы ли вы внести равнозначный вклад в то, во что вы всегда верили.

Ему внезапно вспомнилась первая строфа стихотворения Хаусмана, вырезанная над входом в здание Центральной администрации Дорсая в Омалу. Он прогнал воспоминание и продолжил:

— Они согласились отдать все, что у них есть, включая собственные жизни, ради спасения всей расы. И я здесь для того, чтобы просить у вас не меньшего — готовы ли вы отдать все до последнего, все, что накопили за последние три столетия, совершенно незнакомым людям, с которыми вы никогда даже не говорили, в надежде на то, что это поможет спасти не ваши, а их жизни. Поскольку в конце концов вам, вероятнее всего, придется отдать и свои жизни тоже, но не в бою, как дорсайцы, а, возможно, просто так. В обмен я могу предложить вам лишь надежду на то, что выживут те другие, те, кому вы отдадите все, что у вас есть, выживут они и их дети, и дети их детей, которые, возможно, продолжат вашу работу и поддержат вашу надежду.

Он снова сделал паузу. Вроде бы ничего не изменилось, но он больше не чувствовал себя отстраненным от аудитории.

— Вы отдали триста лет работе и надежде на то, что человеческая раса в будущем поднимется на более высокую ступень эволюции. Пока вам этого не удалось доказать, но надежда всегда остается. Лично я тоже разделяю эту надежду, не просто надеюсь, я верю, что это произойдет. Но привести к этому сейчас может лишь единственный путь — путь, который обеспечит выживание расы.

Чувство общности с аудиторией еще больше усилилось. Он объяснял это себе тем, что сам поддался эмоциональному настрою своих слов, но это чувство не проходило. Слова, всплывавшие в его мозгу, теперь больше походили на слова, способные тронуть сердца слушателей в силу свой неоспоримой истинности.

— Когда-то в каменном веке, — продолжал он, — человек, одержимый жаждой разрушения, мог успеть проломить головы трем-четырем своим соплеменникам прежде, чем остальные соорганизуются и положат конец его разрушительной деятельности. Позже, в двадцатом веке, когда была открыта и впервые испытана сила ядерного взрыва, создалась ситуация, при которой один человек, располагающий необходимым оборудованием и ресурсами, был в состоянии разрушить целый город, уничтожив при этом несколько миллионов своих собратьев по разуму. Вы все знаете об этом. Кривая, характеризующая разрушительную способность человека, постоянно шла вверх с тех пор, как первобытный человек поднял камень либо палку, чтобы использовать их в качестве оружия, вплоть до настоящего момента, когда один человек — Блейз — угрожает существованию целой расы.

Хэл сделал секундную паузу — перевести дыхание.

— Если он одержит верх, — продолжал он, — это не будет означать мгновенной и драматической смерти, как при ядерном взрыве. Пройдут поколения, но в конечном итоге человечество все равно будет ждать гибель. Потому что для Блейза и тех, кто с ним, нет будущего — есть выбор только между настоящим, каким они его видят, и вообще ничем. Он и ему подобные ничего не теряют, жертвуя будущим, которое для них ничего не значит, во имя настоящего, которое может дать им все, что они хотят. Но истинная цена их устремлений — это конец всех наших надежд, включая и ту, которую вы вынашивали на протяжении трехсот лет. Вы со всем вашим богатством и влиянием не можете помешать им получить то, на что они нацелились; дорсайцы тоже не в состоянии остановить их, во всяком случае в одиночку, точно так же, как и любая другая группа людей, не говоря уже об отдельных личностях, которые видят, что отказ от того, что составляло смысл их жизни, означает неминуемую смерть. Но все вместе мы способны сделать это ради тех, кто придет после нас.

Он обвел взглядом то, что представлялось ему обычным амфитеатром:

— Поэтому я прошу, чтобы вы отдали мне все, чем владеете; взамен же я не могу обещать вам ничего, кроме надежды на сохранение если не вас самих, то хотя бы того, во что вы всегда верили. Мне нужны ваши межзвездные кредиты, все, что у вас есть. Мне нужны ваши космические корабли, все, что у вас есть. Мне нужно все, что вы создали или построили и что может быть использовано теми, кто будет непосредственно сражаться с Иными; вы останетесь голыми и нищими и будете покорно ждать воздаяния за то, что сделали, каким бы оно ни было. Вы должны все отдать, а я должен принять это у вас, поскольку грядущая схватка может быть выиграна только теми, кто верит в будущее и вступает в борьбу как единый народ.

— Вот и все, — коротко заключил он свое выступление.

Затем повернулся и сошел с возвышения. Зал за его спиной никак не отреагировал на завершение его речи Амид уже вернулся назад и теперь стоял рядом с Падмой, ожидая, когда он подойдет.

Так в полной тишине они и покинули зал, но на этот раз уже через другую дверь. Хэл увидел, что находится в длинном коридоре с каменными стенами и сводчатым потолком; вдоль правой стены на уровне пояса тянулось одно сплошное окно, глубоко врезанное в толщу стены. Оконное стекло было составлено из отдельных пластин в виде ромбов, соединенных друг с другом свинцовыми полосками. От серых каменных стен, казалось, веяло холодом, а за окном в тусклом послеполуденном свете был виден все продолжающий падать крупными хлопьями густой белый снег, начавший уже скрывать очертания деревьев, дорожек и зданий.

— Сколько, по-вашему, потребуется времени, — спросил Хэл Амида, — чтобы оба мира вынесли свое решение?

Старик искоса взглянул на него:

— Оно было уже вынесено еще до того, как твой корабль совершил посадку.

Хэл сделал еще несколько шагов, прежде чем снова заговорил.

— Понимаю, — наконец произнес он. — А когда пожаловал Блейз, было решено придержать окончательное решение до тех пор, пока все не услышат, что он скажет.