Михаил Тырин - Легионы хаоса

— Ну, отговаривать не буду.

— А ты приготовь-ка на всякий случай оружие и займи место в боевом порядке. Нечего тут вышагивать — не парад.

— Да, не спорю.

…К комендатуре подошли без единого выстрела. Видимо, бегущим усодам не приглянулось закрепляться в расстрелянном дымящемся здании, и они проследовали дальше — в тыл своих.

У забора скверика остался только поврежденный механид — он стоял, печально наклонившись, в боку зиял распахнутый люк.

Половина сторожевиков разошлись охранять подступы — остальные прочесывали окрестности.

Установку нашли очень быстро, хотя и в неожиданном месте. Она стояла на крыше соседнего здания, куда вела основательная железная лестница с перилами.

— А с чего ты решил, что мы попадем куда надо? — сомневался Лисин. — А если вылетим черт-те куда — за город или вообще в пустыню?

— А я ничего не решил. Мы сначала посмотрим, куда вылетим.

— И ты один сможешь эту хреновину настроить?

— Она уже настроена, надо только запустить. Это я смогу.

Взгляд Влада вдруг упал на Марго. Он привык, что с ней рядом всегда Лури, и теперь она выглядела странно одинокой. Ее лицо походило на мрачную маску. Влад не знал, как прошло их прощание с мужем, да и не хотел сейчас об этом думать.

Он откинул кожух установки, старательно вспоминая, каким операциям его учил студент. Все рычажки и лимбы оказались знакомыми, ничего нового.

Дел было всего ничего — поочередно замкнуть направляющие на сердечник, а потом опустить штуковину, которую Эдик называл «резонатором».

— Гляньте-ка! — воскликнул Петрович.

На зеркалах появилось изображение.

— Что там?! — Влад нетерпеливо растолкал любопытных сторожевиков.

Картина по ту сторону была очень знакомой: плоская поверхность, кое-где нарушаемая непонятными сооружениями. Горело несколько фонарей на подставках. И хотя все было затянуто дымом, сомневаться не приходилось.

— Это же вершина Роториума! — воскликнул Влад. — Прибудем точно по адресу!

— А я о чем говорю! — Петрович хлопнул его по плечу.

— Подождите-ка… — Влад вернулся к управляющему блоку и повернул массивный лимб шаговой настройки.

Изображение в зеркалах начало смещаться. Таким образом можно было увидеть всю панораму.

— Что там? — спросил Влад.

— Вроде пусто! — отозвался Петрович.

Это была вторая хорошая новость. Отпадал риск оказаться после перемещения в гуще боя.

— Нас слишком много, — сказал Влад. — Прыгать будем в два захода. Слушай-ка, Петрович, ты у нас по технике специалист, поэтому пойдешь со второй группой. Резонатор включишь сам, это просто, я покажу…

— Показывай, чего уж там! — Петрович радовался, как ребенок.

…Телепортация прошла как по маслу — даже голова не закружилась. Едва только Влад ощутил твердую поверхность под ногами, как вцепился в автомат и выкатился из зеркального круга, суматошно озираясь.

Вместе с ним на вершину Роториума вышли Лисин, оставшиеся девчонки и полтора десятка сторожевиков.

В обозримом пространстве никого не было. Не было и сигнала от Эдика. Ветер нес рваные клочья дыма, где-то слышалась приглушенная стрельба.

— Студент! — заорал Влад, срывая голос. — Мы здесь, отзовись!

Он поднял к небу автомат и несколько раз выстрелил, выбивая ритмом знаменитый клич «Спартак-чемпион». Этой штуке он научился, когда служил. В соседней мотострелковой роте это было одно из расхожих развлечений.

Установка окуталась зыбким туманом и выплюнула вторую группу. Сторожевики, не привыкшие к такому способу путешествий, ошеломленно переглядывались.

— Студент! — продолжал кричать Влад.

Он забрался на верхушку какой-то несуразной конструкции и снова закричал.

— Тише ты, не ори! — прозвучало откуда-то снизу.

Влад увидел, что в десятке метров от него открывается большой люк, а из него вылезает студент — весь какой-то измочаленный, с горящей ссадиной от скулы до подбородка.

— Как вы тут оказались?! — воскликнул он. — Я думал — кранты, не пробьетесь…

Вслед за Эдиком из люка вылез маленький перепуганный энеец.

— Ничего не спрашивай. Лучше скажи, как дела с установкой, — Влад спрыгнул с возвышения.

— С ней все нормально. Еле уговорил ваших штурмовиков ее не трогать. Только там сейчас вурды.

— Что?!

— Ага, такие дела… Их мало, но это вурды! Ох ты, а чего вас так много?

— Не волнуйся, все свои. Ты сам чего такой помятый?

— Да фигня, досталось слегка… Вообще, хорошо, что вас много. Все наши целы?

Он уже и сам видел, что к нему бегут Марго, Лисин и Петрович.

— Тихо, тихо, ребята! — Эдик увернулся от радостных объятий. — Сейчас я вас проведу через тоннель. Только знаете что…

— Лимбо, привет! — Марго от избытка чувств чуть не сломала энейца в объятиях.

— Так вот, — продолжал Эдик, — как выйдете из тоннеля — осторожней. Там еще веселье в полном разгаре.

— Ладно, по дороге расскажешь, веди!

— И еще под ноги не смотрите. Там картинка не для слабонервных.

Перед тем как нырнуть в тоннель, Влад успел с высоты увидеть Вантал в разрывах между клубами пара.

Половина города тонула в дыму и вспышках. Там словно растекалась бурная химическая реакция, проникая в каждую щелку. Выглядело это жутковато, несмотря на расстояние. Не хотелось и думать о том, чтобы попасть в этот водоворот огня.

Тоннель после этого показался олицетворением покоя и безопасности. Здесь было просторно и даже вполне светло. Все сразу, не сговариваясь, перешли на бег.

— Сейчас главная драка здесь, под землей, только ниже, — не умолкал студент. — Половина роторов уже остановлена. Времени мало. Как почувствуете, что под ногами дрожит, — так знайте, что это еще один ротор взорвали.

— Что с установкой? Получится?

— Ничего не обещаю. Первичную настройку я сделал, только есть проблемка…

— Ну, говори!

— Даю четверть мощности — все искрит и трясется. Больше давать не стал.

— И почему?

— Да говно твой сердечник — вот почему!

— Ну, другого нет, а значит, будем пробовать.

— Будем! Все, кончаем болтовню. Вот выход наверх.

Откинувшаяся крышка люка впустила облако едкого дыма.

— Осторожнее здесь! — крикнул студент и первым выскочил наружу, почти сразу утонув в этом дыму.

Влад вышел за ним, и ноги сразу раъехались на чем-то скользком. Он глянул вниз — и обомлел. Он наступил на чьи-то вывалившиеся внутренности. Труп был настолько истерзан, что трудно было понять даже, какому существу принадлежало тело.