Владимир Петров-Одинец - Нечаянный колдун

Не определившись со звонком, Александр расплатился, отпустил такси. С кривой усмешкой уловил в себе неуверенность и внутренний трепет. Сомнения в правильности поступка нарастали — приперся нежданный и незванный в гости к девушке, с которой знаком три дня. Круто, по-взрослому!

Дверь в подъезд открывалась туго. Матвеич протиснулся внутрь, придержал створку. Подивился оторванной и согнутой ножке механизма доводки двери. Могучая самодельная пружина выглядела прочнее. На нее легла теплохранительная функция. Энергичная рука молодой шпаны отчетливо прослеживалась по всему подъезду, начиная с домофона и заканчивая настенными росписями. Да, «Петя Кантроп» отдыхает рядом с нынешним поколением сапиенсов!

Вот и кнопка звонка — изящная, фарфоровая, в отличие от стандартных, пластиковых, что висят на трех остальных дверях этажа. Красивая и нетронутая варварами — почему? Трель звонка — птичья. Неведомый певец рассыпал свои рулады напрасно — хозяйки явно не было дома. Добросовестно отчирикав минуты три, звонок угомонился — Матвеич перестал тыкать в бело-голубую кнопку.

Размер глупости перерос все допустимые пределы и перестал волновать Александра. На смену вышел вопрос — где её искать? Сегодня пятница. День полноценно рабочий. Значит, в университет, на кафедру археологии? Эх, не надо было отпускать такси! Придется идти до проспекта, там ловить транспорт. И позвонить все-таки придется, чтобы узнать, в каком корпусе, в какой аудитории…

Внизу хлопнула дверь. Звучно заявила — некто ворвался, не боясь удара по спине от стремительной створки. С такой скоростью не могут входить представители старшего поколения. Да и постукивание каблуков приближалось быстро, подтверждая молодость жильца. Матвеич приостановился, разыскивая номер в мобильнике. Надо было в приоритеты занести, в быстрый набор! Эх, все не так, все неправильно у тебя, Горлов!

Матвеич посторонился, пропуская. Шаги остановились.

— Саша. Я разминулась с тобой. Автобус опоздал.

— Лена? — Матвеич не верит.

Русая коса. Бровки соболиные, дугами. Густые ресницы и глаза — огромные, полные слёз! Она так же смотрела на него в последний день, прощаясь.

— Лена! — И нет никаких сомнений. Именно к ней он приехал, именно к такой, встревоженной и расстроенной по совершеннейшему пустяку…

— Да, тебе хорошо говорить! Столько времени ждать и опоздать, — она радостно плачет в его объятиях, а он бережно касается губами ее лба и носа. Но девушка уворачивается, смахивает слезы, берет его за руку:

— Что мы с тобой на лестнице стоим? Пошли домой!

Матвеич шагает чуть ниже Лены и с удовольствием оценивает ее стройные ноги, плотно обтянутые сапожками, в тон темно-коричневому, приталенному пальто. Каблуки не скривились набок, как бывает порой. Ровно и звучно соприкасаются с бетоном ступенек. Господи, как она соразмерна! Можно бесконечно любоваться кисточками ее шарфа, перчатками, зажатыми в руке, изящной сумочкой из мелких кожаных кусочков разного цвета, и… Но дверь слишком близко. Квартира встречает теплом и ароматом выпечки.

— Да, пирог и пирожки. Ты ведь голодный, я знаю! Нет, я позавтракала, — открещивается хозяйка, быстро накрывая стол в комнате.

Борщ получает ложку сметаны в рубиновую сердцевину, салфетка торжественно открывает взору черный и белый хлеб, блистающие ложки и вилки с ножом окружают место, так красиво сервированное для принятия пищи дорогим гостем. Матвеич не может устоять и рушится на стул, воздев чисто отмытые от дорожной грязи руки. Кремовая салфетка занимает место на коленях.

— Её бы надо наверх, — замечает Лена, но Матвеич не хочет отвлекаться на пустяки, с наслаждением уминая невероятно вкусную еду.

Кроме капустного пирога, на стол водружаются курник, кулебяка, подовые и жареные пирожки с картошкой, слоеные пирожки с мясом и ватрушка. Это ж за неделю не осилить! Отведав всего понемногу, Матвеич обретает способность говорить — от голода не осталось и следа. Чай придает беседе степенность и чинность.

— …мне сказали, что я мешаю. Тогда я и перестала тебя искать, — Лена пересказывает свою часть истории.

Матвеич смотрит на ее шею, где тонюсенькая золотая цепочка держит кругляшок со знаком зодиака. Какой там символ, ему не видно через стол, но кулончик лежит прямо над восхитительной ложбинкой — местом слияния двух замечательных холмов. Его взгляд опускается ниже, пытаясь разыскать вершины, и отмечает — их не скрыла нежная ткань нарядного платья. Мечтания уже рисуют нескромные картины, он теряет нить рассказа, затем спохватывается. Отведя глаза в сторону, разглядывает комнату и внимательно слушает Лену, поражаясь методичности поисков. Последняя часть, соотнесенная со встречами во сне, вызывает желание уточнить некоторые детали:

— Как это — квартира помогала?

— У меня с ней особые отношения. Я ее люблю, как живое существо. Не знаю, не сумею объяснить, но она мне помогает. Ты заметил, пироги вкусные, да?

— Еще как! Тесто восхитительное!

— За все годы у меня ни один пирог не подгорел! А в гостях — сколько угодно. И тесто не подходит порой. Словно камень…

Матвеич слушает и начинает вспоминать, что он колдун. Просто из любопытства запускает круговую волну поиска. Совсем рядом, почти на кухне, обнаруживается малюсенькое миролюбивое сознание. Зацепить его, приказать явиться — не удалось, хотя сил в душе бушует много. Будто снова попал в хрональную зону. Легкое опьянение немного кружит голову.

— Ой! Ну, надо же! Совсем забыла, — всплескивает руками Лена.

Из кухни она приносит бутылку «Алазанской долины» и штопор. Два фужера оттеняют красное вино, спрятанное за стеклом. Александр настраивается вскрыть и уточняет:

— В честь чего? А ты — будешь?

— За встречу — да!

Они вдруг приходят в себя, затихают. Робко поглядывают друг на друга. Три дня, проведенные вместе, там, в ските — кажутся такими короткими, такими незначительными. И вот теперь, спустя полгода — они встретились, переполненные радужными надеждами. На что? Сомнения возрождаются.

— «Кто я этой невероятно красивой девушке?» — смущенно отводит глаза Матвеевич и вонзает штопор в пробку.

140

Группа Полины вернулась, выдернула Матвеича из сладких воспоминаний. Он встал, подставил ладонь. Гладко отполированный белый камушек в черным пятном — издалека похоже на глаз. Тонкая сквозная дырочка. Амулет? И теплый наощупь. Аура Ивлева была четкой, сильной, ловилась легко и была очень даже узнаваемой, начальнической. Остальные вещички из кабинета завлаба такой насыщенностью не обладали. Будем работать с тем, что есть, решил Матвеич: