Юрий Алкин - Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник)

– Кто вы? – спросил он вдруг.

Я запнулся.

– Что значит «кто»? Я – Норм.

– Это ваше имя. А кто вы?

– Человек. Мужчина. Работник компании.

– Бизнесмен, иностранец, человек за тридцать, – продолжил он теперь уже знакомый ряд. – Это все маски. А кто вы такой, вам совершенно неизвестно. Вы себя даже никогда не видели.

– Я иногда заглядываю в зеркало.

– И там вы тоже видите маску. Вас волнует, как вы одеты, как причесаны, царапина на подбородке, седой волос на виске. Но это – не вы. С детства, с первой осознанной минуты вы ассоциируете себя с маской. С одной, с другой, с сотней. Если бы вы росли здесь, ваше представление о себе было бы совершенно другим. Не о своем поведении, а о себе! Но это были бы просто другие маски… Маски, которые за тридцать с лишним лет вы на себя добровольно надели. Вы не только не знаете, кто вы такой. Вы не имеете понятия, что вы такое.

Он немного подался вперед. Теперь на его лице не было и тени улыбки. Оно было сосредоточенным, внимательным, собранным. Глаза его снова смотрели жестко, целясь словно два дула. Было видно: он верит, до конца верит в каждое свое слово. При этом было что-то неуловимо странное, даже пугающее в том, как он говорил. Я слушал его и никак не мог понять, в чем эта странность заключается. Затем до меня дошло.

Его голос оставался ровным и спокойным. Собранность, напряжение – все то, что я прочел на его лице, никак не отразилось на том, как он говорил. Это трудно уловимое отсутствие связи между звучанием голоса и выражением лица было совершенно неестественным.

Внезапно он замолчал и улыбнулся.

– Вы заметили.

Мне оставалось только кивнуть.

– В отличие от вас, я сам выбираю свою одежду. Могу позволить себе надеть шубу с шортами. Вы – не сможете, даже если очень захотите. Ну что, дослушаете мою историю? Осталось немного.

Средство было выбрано безошибочно. Словами он бы меня уже не убедил.

– Когда я научился снимать десяток масок, – сказал он так, будто и не сомневался, что я не уйду, – началось самое интересное. Или самое странное. Я не мог остановиться. Наверное, мог, но уже не хотел. Под каждым слоем был новый. Все, что я всегда считал собой, оказывалось только очередной маской.

Выражение его лица снова соответствовало его голосу – ровному, спокойному, убедительному.

– С женой мы разошлись примерно через год. Я всегда думал, что она мне нужна. Не просто говорил, а думал. Но оказалась, это была еще одна маска. Давным-давно надетая маска. Привычная, приросшая. Я ей ничего не сказал. Она сама почувствовала. Я не возражал… Потом закончилась карьера. Я думал продержаться дольше, но уже не мог, не хотел. Мне надо было жить без масок. Не только по вечерам и выходным. Каждый день. Каждый час. Только так я мог забраться еще глубже. И тогда я это сделал на том совещании.

Глупость, конечно, но мне уже к тому времени было все равно. Да и любопытно было посмотреть. То, что вы видели сейчас, – это так, мелочи. Когда ты полностью контролируешь свои маски, можно сделать такое… Я тогда еще был склонен к драматическим эффектам.

Он замолчал, очевидно снова прислушиваясь к этому воспоминанию. А я видел комнату для совещаний, с длинным солидным столом из темного дерева, с черными кожаными стульями, полную по-деловому одетых людей. Смертельно перепуганные, бледные, они все смотрят на того, кто еще минуту назад казался одним из них. Кто всегда был одним из них, а сейчас решился снять перед ними маску. Много слоев масок. Что он вытворял у них на глазах? Какие неожиданные, невозможные комбинации жестов, мимики, голоса они увидели?

– Денег хватало, – продолжал он тем временем. – Я жил один, потребности мои были самыми скромными. Все, что мне было нужно, – докопаться до дна. До самого дна. Вы спрашивали, как мужчина может быть маской. Конечно, не физиологически. Ваше тело – это ваше тело. Но ваше сознание, поступки, слова, движения – все это продиктовано тем, что вы осознаете себя мужчиной. Выросшим в определенном обществе мужчиной. Слова, которые вы произносите, позы которые принимаете, мысли, которые приходят вам в голову… Потребности, желания, кроме самых базовых. Это просто соответствие нормам общества. Четыреста лет назад здесь был город Эдо. Вы не сидели бы на этом месте без хорошего меча, и на вашем счету, возможно, была бы не одна жизнь. Сейчас вам нужен хороший мобильник. И то, и другое – мужчина. Я уже не говорю о каком-нибудь матриархате. Это все нормы, условности. Это – не вы. И пока вы этого не осознаете, главный вопрос у вас не возникнет.

– Вопрос? – спросил я, потому что он вновь замолчал.

Он смотрел на меня, словно решая, стоит ли отвечать.

Затем кивнул.

– Да, вопрос. Рано или поздно он возникает. От него не уйдешь. И за день на него тоже не ответишь. К нам приклеивают маски. Сначала окружающие, потом мы сами. Всю жизнь. И потом уже сложно, почти невозможно их снять. Потом уже надо отрывать с кровью. Но иначе нельзя. Иначе до дна не дойдешь. Я дошел.

Он сказал это так просто, так ясно, что не было никаких сомнений – он действительно спустился на это дно, что бы это ни означало.

– И что там? – спросил я, хотя полчаса назад подобный вопрос, да и вообще подобный разговор показались бы мне дикими.

– А вы не догадываетесь? – спросил он с легкой улыбкой.

– Безумие? Чистые желания, эмоции? Он отмахнулся.

– Меньше читайте Фрейда. Неужели действительно не догадываетесь?

– Нет.

Он, все так же улыбаясь, прищурился.

– Что вы почувствовали, когда сказали мне, что вам не хочется иметь со мной дело?

– Не знаю. Ничего особенного.

– А все-таки?

– Скажем, облегчение.

– Правильно. А теперь возьмите и усильте это ощущение в сто, двести, в тысячу раз. Что получится?

Я пожал плечами под его ожидающим взглядом.

– Свобода, – сказал он, почему-то понизив голос. – Там, на дне, – полная, окончательная свобода. Свобода, которую вы даже не можете себе представить.

– Свобода от чего?

– Вы не поймете. Скажем, от страха. Но если вы спрашиваете – вы не поймете. Пока еще рано.

– Пока? Вы говорите так, как будто я завтра начну записывать эти маски.

– Завтра не начнете. Но месяца через два-три – да. Теперь, когда вы знаете.

Еще десять минут назад его уверенность была бы забавной. Теперь она пугала.

– Что я такого знаю? Записал интонацию с жестами – стал свободным?

– Вы снова упрощаете без необходимости.

– Но это записывание действительно звучит слишком просто!

– Как и все по-настоящему важные вещи. Я могу вам описать технику движения канатоходца в двух предложениях. Переставляйте ноги, держите баланс, не смотрите вниз. Это не значит, что вы сможете сделать по канату даже шаг. Но за два года тренировок вы научитесь ходить по нему как по дороге. Секреты всегда просты. Все дело в практике.