Михаил Тырин - Фантомная боль

Через минуту машина снова выскочила на дорогу, на этот раз другую. Она оказалась еще хуже, и теперь Леденец при всем желании не мог разогнаться до хорошей скорости. Поэтому никто не удивился, когда откуда-то сбоку наперерез вновь выскочил злополучный джип с заводской охраной. Пока он карабкался на невысокий, но крутой откос, Леденцу удалось проскочить мимо и удалиться на полсотни метров. Лицо у него стало неподвижным и злым. Можно было подумать, что он и впрямь собирается таранить вражескую технику.

В зеркало Антон увидел, что к машине преследователей присоединились две остальные. Полноприводные мощные «Рэпторы» идеально подходили для гонок по буграм и косогорам, именно поэтому их одинаково предпочитали и полицейские спецподразделения, и охранные агентства, и инкассаторы, не говоря уж о бандитах.

Через пару минут один экипаж ушел в сторону — похоже, собирался срезать где-то путь и выйти навстречу. Успокаивало только одно — на ухабистой дороге охранники не могли толком прицелиться и пробить колеса.

— Бензин... — пробормотал Леденец, взглянув на приборную панель. — Бак пробили, что ли?

Антон страшно страдал, что не может ничем помочь Леденцу и вынужден просто сидеть, в то время как положение ухудшается с каждой минутой. Он решил было вновь влезть к пушке и шарахнуть по противникам пенными "бомбами, но, вспомнив, как болтался там наверху, едва удерживаясь на операторском месте, передумал.

— Я, пожалуй, их обману, — сказал Леденец.

— Обманешь? — Антон очень надеялся, что товарищ что-то придумал. — Но как?

— Увидишь. Только придется тебе выйти.

— Это еще зачем?

— Увидишь, зачем. Некогда объяснять. Сейчас за поворотом приторможу — и прыгай.

Антон вдруг заметил, что голос у Леденца звучит, как никогда, слабо и безразлично. Куда-то подевались и азарт, и решимость, и злость. Либо он отчаялся уйти от погони, либо придумал такую рискованную штуку, что не захотел подвергать опасности Антона.

— Ты все-таки скажи!.. — заикнулся было Антон, но Леденец уже нажал на тормоз.

— Быстрее, пока они за поворотом, — устало произнес он. — Я это затеял, я и отвечу...

Антон понял, что на разговоры нет времени. Он даже не стал обдумывать последнюю странную фразу, а просто прыгнул с подножки и метнулся в заросли кустарника, которые сразу сделали его невидимым. Пробежав по кустам несколько десятков метров, он наткнулся на бесформенные развалины какой-то постройки из бетонных блоков. Поразмыслив, Антон решил вскарабкаться на нее — с высоты четырех-пяти метров можно было увидеть, что творится на дороге.

Развалина располагалась на естественном возвышении, и с нее действительно открывался хороший обзор. Антон сразу увидел красную коробку пожарной машины, переваливающейся по кочкам, а сзади — выстроившиеся в цепочку «Рэпторы».

Его удивило, что Леденец так медленно ведет машину. Вместе они ехали куда быстрее. Преследователи могли теперь в два счета догнать его, но почему-то медлили. Дорога пошла в горку, и Леденец повел машину еще медленнее. Она едва ползла вверх по склону. «Рэпторы» нерешительно потянулись вслед за ней...

И тут пожарный фургон покатился вниз.

Плавно и беззвучно он набрал скорость уже у подножия. Дорога была узкой, у «Рэпторов» истерично взвыли моторы — водители пытались что-то сделать, но лишь мешали друг другу. Удар разнесся далеко по окрестностям, брызги стекла усыпали все вокруг. Все три машины охраны сбились в беспорядочную кучу, самая последняя отлетела, наскочила на большой камень и, переворачиваясь, покатилась прямо в гудронное озеро. Черная поверхность с готовностью разошлась, всасывая очередную жертву. Люди суетливо вылезали в окна, стучали в заклиненные двери, прыгали, пытались бежать или ползти, у кого хватало сил, но вязли, безнадежно уходя в блестящую черную слизь

Два «Рэптора» еще оставались на дороге. Из покореженных кабин смогли выбраться шестеро, причем двое из них корчились от боли. Те, кто меньше пострадал, бросились на помощь тонущим. Остальные приготовили оружие.

Первая автоматная очередь разнесла у пожарной машины боковые стекла, прошила ее новенькие, свежепокрашенные в тревожный красный цвет двери. Почти одновременно у стрелявших кончились патроны, они заменили магазины и продолжили стрельбу. Кабина пожарной машины уже превратилась в решето, ничего целого не могло остаться в ней, а они продолжали остервенело жать на спусковые крючки, менять магазины, вновь жать на спуск, словно боялись оставить живой хоть одну клетку в организме человека, сидящего в машине под свинцовыми струями...

Антон смотрел на дорогу, сжавшись в тугой неподвижный комок. Он не мог ни слышать, ни чувствовать ничего. Сердце омертвело, покрылось толстой мозолистой коркой. Страх, боль, ненависть — эти будничные сиюминутные чувства сразу ушли, уступив место чему-то иному, несоизмеримо большему...

Антон хотел быть кипящей огненной рекой, стремительным и могучим камнепадом, вселенским громовым ударом, убивающим наповал все живое. Но он был лишь неподвижным холодным комком нервов, который затаился в развалинах и не мог ни сжечь, ни раздавить, ни оглушить... Он был никем. Он ничего не мог...

И тут его будто обожгло. Антон понял: Леденец отпустил его не для того, чтобы дать увидеть свою смерть. Он дал ему время. Бесценное время, чтобы уйти отсюда, добраться до цели и спасти остальных. Эта мысль отрезвила. Сразу стало ясно, что ужасаться и ненавидеть можно будет потом, а сейчас есть дела важнее. Эмоции — ничто, жизнь друзей — все!

Антон спрыгнул и побежал среди кустов, стараясь пригибаться и производить поменьше шума. Вряд ли кто-то мог заметить его на таком расстоянии, но автоматная стрельба, услышанная собственными ушами, заставляет ценить излишние предосторожности.

Даже оказавшись далеко, Антон не мог найти в себе храбрости, распрямиться и двигаться невозмутимо. Царящее вокруг безлюдье не успокаивало, а, наоборот, настораживало, будило нервозность и подозрительность. Подобрав с земли кусок ржавой арматуры, Антон стал с ним чуть-чуть смелее, хотя и понимал, что это глупо. Он не смущался. Еще никто не доказал, что голый разум сильнее разума, вооруженного надежной железной дубинкой.

Он шел так долго, что начал забывать, что именно нужно найти. Иногда изнуренное воображение начинало рождать миражи — оживленную дорогу, полную ярких машин, гостиницу или закусочную на обочине, уютный садик с фонтаном, летним кафе и детишками в ярких костюмах...

Ничего этого не было. Только дорога, окруженная высокими елками, за каждым поворотом которой виднелись все те же елки, и не было им числа.

Когда за спиной послышался шум мотора, Антон попытался остановиться. Оказалось, это не так просто. Ноги, привыкшие к монотонной бесцельной ходьбе, с трудом соглашались поменять режим. Еще труднее было повернуться. Казалось, в теле не осталось мускулов, способных совершить этот несложный маневр.