Спартак Ахметов - Калейдоскоп. Научно-фантастические повести и рассказы

— Мы еще не закончили. Неси домкрат…

И тут раздался отвратительный скрип. Тяжеленная каменная масса стала медленно оседать. Один сантиметр два, три… Люди из последних сил пытались удержать плиту, но тщетно. Попавший в ловушку беглец отчаянно вскрикнул и смолк.

Город не ведал жалости.

Роберт Янг

НА РЕКЕ

В тот момент, когда он уже начал было подумывать, что Река предоставлена всецело лишь ему одному, Фаррел в фуг увидел на берегу девушку. Вот уже почти два дня, два речных дня, он плыл вниз по течению. Он был убежден, хотя и не мог выяснить этого наверняка, что время на этой Реке мало что имеет общего с реальным временем. Были тут и дни и ночи, это так, а от одного заката до другого протекали двадцать четыре часа. И все-таки между тем временем, в котором он когда-то жил, и теперешним существовала какая-то неуловимая разница.

Девушка стояла у самого края воды и махала маленьким носовым платком. Очевидно, ей нужно переехать на другой берег Что ж? Работая шестом, он погнал плот по спокойной воде к небольшой заводи В нескольких ярдах от берега плот коснулся дна, и Фаррел, опершись о шест, чтобы удержать плот на месте, взглянул вопросительно на незнакомку Он был удивлен при виде ее молодости и красоты, а этого, по его предположению, никак не должно было быть Допустим, что он сам создал ее, тогда вполне логично, что он создал ее приятной на вид. Ну, а если нет, тогда было бы крайне нелепо предполагать, что лишь только потому, что тебе тридцать лет, другим для разочарования в жизни также потребуется достичь именно этого возраста.

Волосы девушки, коротко подстриженные, были лишь чуть темнее яркого полуденного солнца. У нее были голубые глаза, россыпь веснушек усеяла ее маленький носик, слегка прихватив и щеки. Она была тонкой и гибкой и сравнительно высокой.

— Могу ли я сесть на ваш плот и поплыть с вами вместе? — донесся ее вопрос с берега — их разделяло несколько ярдов. — Мой собственный сорвало этой ночью с причала и унесло, и я с утра иду пешком.

Фаррел заметил ее желтенькое платье в нескольких местах порвано а изящные домашние туфли, охватывающие лодыжки, в таком состоянии, что их оставалось лишь выбросить.

— Разумеется, можно, — ответил он. — Только вам придется добираться до плота вброд. Я не могу подогнать его ближе.

— Это ничего…

Вода оказалось ей по колено. Фаррел помог незнакомке взобраться на плот и усадил рядом с собой, затем сильным толчком шеста погнал плот на середину Реки. Девушка встряхнула головой так, словно некогда носила длинные волосы, и, забыв, что теперь они коротко подстрижены, хотела подставить их ветру.

— Меня зовут Джил Николс, — сказала она. — Впрочем, теперь это неважно.

— А меня Клиффорд, — ответил он, — Клиффорд Фаррел.

Она сняла мокрые туфли и чулки. Положив шест, он сел рядом с ней.

— Я уже было начал подумывать, что на этой Реке я один-одинешенек.

Свежий встречный ветерок дул на Реке, и она подставила ему лицо, будто надеясь, что волосы начнут раззеваться. Ветерок старался вовсю, но сумел только слегка взъерошить маленькие завитки, спадавшие на матовый лоб.

— Я тоже так думала.

— По моим предположениям, эта Река являлась лишь плодом моего воображения, — сказал Фаррел. — Теперь я вижу, что ошибался — если, конечно, вы сами не плод моего воображения.

Она с улыбкой посмотрела на него.

— Не может быть! А я думала, что вы…

Он улыбнулся в ответ. Улыбнулся впервые за целую вечность.

— Быть может, сама Река — аллегорический плод нашей с вами фантазии. Быть может, и вам следует пройти такой же путь. Я хочу сказать, что и вам нужно плыть вниз по темно-коричневому потоку с деревьями по сторонам и голубым небом над головой. Верно?

— Да, — сказала она. — Я всегда думала, что, когда придет время, все будет выглядеть именно так.

Его осенила неожиданная мысль.

— Я считал это само собой разумеющимся, ибо попал сюда по доброй воле. Вы тоже?

— Да…

— Наверное, — продолжал он, — два человека, выражающие какую-то абстрактную идею посредством одной и той же аллегории, способны воплотить эту аллегорию в реальность. Быть может, на протяжении ряда лет мы, сами того не сознавая, вызывали Реку к существованию.

— А потом, когда время пришло, мы бросились плыть по ее течению… Но где находится эта Река, в каком месте? Не может быть, чтобы мы все еще пребывали на Земле.

Он пожал плечами.

— Кто знает? Возможно, реальность имеет тысячи различных фаз, о которых человечество ничего не знает. Не исключено, что мы в одной из них… Сколько времени вы уже плывете по Реке?

— Немногим больше двух дней. Я сегодня несколько замешкалась, потому что вынуждена была идти пешком.

— Я на ней почти два дня, — сказал Фаррел.

— В таком случае я отправилась первой… первой бросилась плыть…

Она выжала чулки и разложила их на плоту сушить, потом поставила неподалеку от них свои запачканные туфли. Некоторое время она молча смотрела на них.

— Интересно все-таки, зачем мы все это проделываем в такое время, — заметила она. — Ну какая для меня теперь разница, будут ли мои чулки сухими или мокрыми?

— Говорят, привычка — вторая натура, — сказал он. — Прошлый вечер в гостинице, в которой остановился на ночь, я побрился. Правда, там имелась электробритва, но мне-то, спрашивается, с какой стати было беспокоиться.

Она криво усмехнулась.

— Что же, и я вчера вечером в гостинице, где остановилась на ночь, приняла ванну. Хотела было сделать укладку, да вовремя опомнилась. Похоже, не так ли?

Да, так, но он промолчал. Впрочем, что тут скажешь? Постепенно разговор перешел на другие темы. Сейчас плот проплывал мимо маленького островка. Тут на Реке было множество таких островков — большей частью маленьких, лишенных растительности насыпей из песка и гравия, правда, на каждом из них хоть одно деревце, да имелось. Он взглянул на девушку. Видит ли и она этот остров? Взгляд ее подсказал ему, что видит.

И тем не менее он продолжал сомневаться. Трудно было поверить, что два человека, которые, по сути, никогда и в глаза друг друга не видели, могли трансформировать процесс смерти в аллегорическую форму, живую до такой степени, что ее невозможно было отличить от обычной действительности. И еще более трудно было поверить, что те же самые два человека могли так вжиться в эту иллюзию, что даже встретились там друг с другом.

Все происходящее было чересчур странным. Он ощущал окружающее вполне реально. Дышал, видел, испытывал радость и боль. Да, дышал, видел и в то же время знал, что фактически не находится на Реке по той причине, что в другой реальной фазе действительности сидит в своем автомобиле, стоящем в гараже с включенным двигателем, а двери гаража крепко заперты на замок.

И тем не менее каким-то образом — каким, он не мог понять — Фаррел находился на этой Реке, плыл вниз по течению на странном плоту, которого он в жизни никогда не строил и не покупал, о существовании которого не знал, пока не обнаружил себя сидящим на бревнах два дня назад. А может, два часа?… Или две минуты?… Секунды?…

Он не знал. Все, что ему было известно, так это то (субъективно по крайней мере), что почти сорок восемь часов прошло с той поры, как он увидел себя на Реке. Половину этого времени он провел непосредственно на самой Реке, а другую — в двух пустых гостиницах; одну он обнаружил на берегу вскоре после обеда в первый день, другую — во второй.

Еще одна странность озадачивала его здесь. По Реке почему-то оказалось невозможным плыть по ночам. Не из-за темноты, хотя в темноте плыть опасно, а вследствие непреодолимого отвращения, которое он испытывал, отвращения, связанного со страхом и страстным желанием прервать неотвратимую поездку на срок достаточно долгий, чтобы отдохнуть. Достаточно долгий, чтобы обрести покой. Но почему покой, спросил он себя. Разве не к вечному покою несет его Река? Разве полное забвение всего не является единственным реальным покоем? Последняя мысль была банальной, но другого ничего не оставалось.

— Темнеет, — промолвила Джил. — Вскоре должна появиться гостиница.

Ее туфли и чулки высохли, и она снова надела их.

— Как бы нам не пропустить ее. Вы следите за правым берегом, я за левым.

Гостиница оказалась на правом берегу. Она стояла у самой кромки воды. Маленький волнолом вдавался в воду на десяток футов. Привязав к нему плот за причальный трос, Фаррел ступил на толстые доски и помог взобраться Джил. Насколько он мог судить, гостиница, внешне по крайней мере, ничем не отличалась от двух предшествующих, в которых он ночевал до этого. Трехэтажная и квадратная, она сверкала в сгустившихся сумерках теплым золотом окон.