Курд Ласвиц - На двух планетах

— Это ты! Это ты! — говорила Ла.

— Но как, как ты попала сюда? Мое счастье! Знаешь ли ты?..

— Да, да знаю! Я тебя должна выручить. Я приехала с Ну, и останусь с тобой на Земле или где ты хочешь, только с тобой, с тобой.

Она снова упала к нему на грудь.

Зальтнер посмотрел на нее.

— Ты пришла ко мне, моя любимая! Но я в плену, ты пришла, чтобы видеть, как меня похитят у тебя.

Ла счастливо засмеялась.

— Этого не будет! Неси скорее твою мать, и ты увидишь.

Зальтнер не рассуждал. Ему все теперь казалось возможным. Он не сомневался и верил каждому слову Ла. С подошедшим Палаоро он полез по скалам.

— Мы спасены, спасены! — закричал он матери. — Не бойся тех Нумэ, к которым я тебя сейчас отнесу. Это — наши друзья!

Через несколько минут они снова были около Ла.

— Это — наша спасительница, — сказал Зальтнер матери, указывая на Ла.

Ла почтительно подала руку госпоже Зальтнер. Они двинулись вперед. Вдруг Катрина испустила крик изумления. Перед ними сверкал на солнце лежавший на лужайке воздушный корабль. Около лестницы стоял шкипер в диабарическом шлеме.

Все поднялись по лестнице. Она была тотчас же убрана, и корабль снялся с Земли.

Зальтнер и Ла пошли внутрь корабля.

— Какая волшебница сделала все это? — говорил Зальтнер, — и кому это все принадлежит?

— Нам обоим, — ответила Ла, нежно смотря ему в глаза. — Ты хочешь? Ты этого, действительно, хочешь?

— Но ведь я — человек! — добавил он изменившимся тоном.

— Пусть будет так, как ты хочешь. Я твоя, твоя Ла.

XLV ВСЕ ПОТЕРЯНО

Последнюю неделю Элль работал с утра до ночи. Он не мог даже найти время, чтобы навестить Исму. У него был целый рад конфликтов и недоразумений с подчиненными ему чиновниками. Они делались смелее, так как чувствовали, что там на Марсе, за их спиной стоит сильная партия антибатов, влияние которой усилилось и в парламенте, и в центральном совете. Деятельность Элля давала повод для постоянных нападок, Его беспощадная борьба с произволом чиновников осуждалась в антибатской прессе. Защищая Осса, указывали на заслуги его перед Марсианскими штатами. Тот факт, что Зальтнер сумел избегнуть наказания, истолковывался очень не в пользу Элля.

Такой поход против людей не представлял ничего нового, а потому Элль мало считался с ним в своих действиях и продолжал прежнюю линию. Тем более, что влиятельнейшая часть населения Марса не оставляла своих прежних идеалистических взглядов: распространение на Земле марсианской культуры, приобщение людей к духу Нумэ оставалось для них основною целью владычества марсиан на Земле. Само же владычество рассматривалось ими лишь как временное средство к достижению этой цели. Было лишь недовольство тем, что люди обнаруживают мало понимания и не идут навстречу стремлениям Нумэ. Поведение Элля в общем одобрялось этими группами, хотя и здесь его линию иногда считали слишком мягкой. Настаивали на более решительном устранении препятствий, затрудняющих марсианам осуществление их задач. Для Германии таким препятствием оставалось господство реакционных политических партий.

Другим поводом к недовольству, направленному уже против правительства Марсианских штатов и протектора Земли Илля, было то, что протекторат был осуществлен только в западно-европейских государствах. Требовали покорения России и Соединенных Штатов Америки. Илль, предвидя связанные с этим трудности, решительно возражал против немедленного проведения такой меры.

Сегодня Элль узнал из марсианских газет, что в парламенте произносились речи, направленные против него лично. Выражали недоверие ему как только наполовину Нумэ. Это особенно больно отозвалось в нем.

Он ходил, удрученный, взад и вперед по комнате. Что, если он подаст в отставку? Но это значило бы отказаться от дела всей жизни. Разве, если он будет бороться, он не победит?

Ему подали донесение венского помощника культора о том, как Зальтнер был отыскан и как он исчез на воздушной яхте «Ла». Элль не верил своим глазам. Ла? Она это сделала! Ради Зальтнера!

Помощник культора доносил также о предпринятой погоне.

Через несколько времени ему подали вторую телеграмму.

«Лион. От капитана военного корабля. Воздушная яхта «Ла», развив исключительную скорость, скрылась в облаках и до сих пор не найдена».

Элль опустился в кресло и схватился руками за голову. Он вспоминал, как Ла спорила с ним там, на Марсе, и наградила Зальтнера поцелуем за его мужественные слова в защиту родины… И вот она теперь решилась на открытое выступление против владычества Нумэ на Земле… То, что сделал Зальтнер, было вполне понятно, и за это он один подлежит ответственности. Он сам искренне желал ему спастись от преследования. И если бы еще Зальтнер спасся собственными силами… Но ведь ему помогла в этом Ла! Как ответит она за свое самоуправство? Помощь, оказанная ею Зальтнеру, останется неопровержимым фактом. Значит, она — дочь Фру — окончательно связала себя с Зальтнером. Куда же им теперь бежать? Они не могут вернуться на Марс, им придется все время находиться во внеевропейских странах Земли. Сколько новых затруднений это создаст!

Неужели сегодня ему не будет покоя? Он пойдет к Исме и там отдохнет. Он встал. В это время взгляд его упал на телеграмму, поданную вместе с донесением из Лиона. Он распечатал ее;

«…Калькутта… Комиссар Марсианских штатов имеет честь донести, что наконец найдены бесспорные следы Гуго Торма. Торм был тем самым чужестранцем, который появился два года назад среди тибетцев и долгое время жил в Калькутте. Допрошены люди, которые вместе с ним ехали в Калькутту, где Торм 18 или 19 августа сел на почтовый воздушный корабль, направлявшийся в Лондон. Его теперешнее местопребывание не установлено».

Элль снова опустился в кресло.

Торм жив! Теперь не может быть никаких сомнений в этом. Элль чувствовал, что кровь приливает ему к голове, где его мысли путаются.

Что же он не радуется? Он должен же радоваться спасению своего друга, заслуженного исследователя, наконец, просто человека и, прежде всего, радоваться тому, что…

Да, он должен сейчас итти к Исме. Он может принести ей теперь радостную весть. Он может взять ее руки в свои и сказать: «Радуйся, он жив!». Он видел уже, как ее глаза вспыхнут, как она повторит «Жив!», и голубые глаза наполнятся слезами. Он видел, как она бросится к нему на грудь и, прижавшись головой к его плечу, будет повторять сквозь слезы: «О, мой друг, мой друг! Как я счастлива!». А он будет целовать ее волосы… Почему же он не радуется? Чего же он медлит? Вперед!