Сергей Смирнов - Тот, кто сидит в пруду

Сопровождая слова девочки, дальняя часть Сферы превратилась в гигантский экран, по ней пошла рябь, а потом появился мчащийся в свете молний автобус. Николай, не отрывая глаз, уставился на движущуюся картинку. Зрачки его расширились, он побледнел, а потом тихо вскрикнул и осел на руках девочки. И залепетал, залопотал, снова превращаясь в деревенского дурачка:

— Дость… Мокра… Дарога ско-о-ольская… Седни они не вернуца дамой…

И по его лицу катились крупные слезы.

— …так бы сразу и сказал. И нечего на меня пистолет наставлять… На меня, на боевого офицера, находящегося при исполнении… Думаешь, напугал? Х-ха, да ничуть…. Я, если хочешь знать, после того, как вся эта кутерьма началась, ничего не боюсь…. Так, говоришь, Сфера расширяется? Всему миру каюк?.. Ну, мы это быстренько поправим… На сколько, говоришь, таймер ставить? На пятнадцать минут? Добро, как раз успеем водки выпить!.. За упокой, так сказать, душ наших грешных… Я, знаешь ли, давно хотел нечто подобное устроить!.. Ну, скоро здесь так бабахнет, что мало не покажется, и в Кремле, и в Белом доме у всех уши позакладывает… А если уж его ядерный взрыв не возьмет, то я прямо и не знаю… Пойдем, майор, накатим по маленькой!

— Пойдем, Колюшка, я отведу тебя к твоей семье, к жене и детям! — Ксения твердо взяла безвольно повисшую руку дурачка, и они шагнули в фиолетовую бездну.

— Стойте! Ксюша, куда же ты?! — ошалело и запоздало взвыл Андрей, опускаясь на колени и прижимаясь пылающим лбом к прохладному металлу перил.

Волны без всплеска приняли жертву, сомкнулись над головами. Ничего не менялось! Протоплазма продолжала кипеть и пениться, уровень ее на глазах прибывал.

Баба Маша плакала и молилась, и вдруг без чувств повалилась на ребристый пол галерея. Папа Карло с ребятами метнулись ей на помощь.

— Смотрите! Смотрите, с иконы изображение исчезло! — побелевшими губами пролепетал Метис и безумными глазами обежал своих товарищей. — Да что же это делается?! Баба Маша! Ксения! Колюшка!.. Всем конец… все здесь сдохнем…

Андрей вертел в руках пустой пузырек из-под йода, до боли закусывая губы, а когда перевел взгляд на клокочущую слизь, то сначала не поверял своим глазам. Сквозь рваный туман от Станции удалялась неясная фигура женщины с младенцем на руках, навстречу ей со стороны каньона шла другая женщина, ведя за руку семилетнего карапуза.

Приблизились. Сошлись. Пристально оглядели друг друга. А потом скрылись от посторонних глаз, окутанные радужным коконом, жгутом завивающимся и уходящим куда-то под купол Сферы.

Фиолетовая слизь с хлюпаньем стекала по ступенькам бункера и постепенно заливала пол, уже занялись бездымным огнем ножки стола и стульев. Пламя карабкалось по штанине серых брюк Веригина, обжигая ему ногу. Он судорожно сбил его ладонью.

— Фу ты, пакость какая!.. Ну что же, водка кончилась… Сколько там осталось до взрыва? Четыре с половиной? Пора! Прощай, капитан! До встречи в аду!

Два выстрела прогрохотали в тишине бронированного бункера, два трупа рухнули на пол, в жаркие объятия ненасытной протоплазмы.

Что-то лопнуло где-то там, вверху, ослепительным пламенем ударило по глазам. И стало тихо. Когда глаза привыкли к казавшемуся нестерпимым дневному свету, Андрей увидел голубое небо с медленно ползущими по нему кучевыми облаками, подсвеченными снизу заходящим солнцем. До него донесся далекий призрачный голос:

— Иди, Андрей, ничего не бойся! Взрыва не будет. Все закончено, а ты еще должен исполнить свой долг.

Он сбежал по лестнице и по оскверненной дымящейся земле пошел следом за отступающей, втягивающейся обратно в утробу каньона, слизью, теребя в руках ставшую вдруг такой важной пустую стеклянную баночку.

Эпилог

Конец лета семья Ворониных проводила в Ленинградской области, в деревне у бабушки. У родителей совпали отпуска, у ребят продолжались каникулы. Инцидент в Рыжове постепенно уходил в прошлое, подергивался пеплом времени. Жизнь продолжалась. Только вот по ночам Андрей часто просыпался в холодном поту с бешено колотящимся сердцем. И хранил до поры до времени в надежном месте заветную баночку из-под йода.

Как-то раз ходили по грибы, и с полными ведрами, довольные в усталые, вышли на берег Финского залива. От деревни это было километрах в семи.

Песчаное побережье поросло золотистыми соснами, невдалеке возвышалась пустующая наблюдательная будка пограничников. Андрей с Гришкой разулись, закатали до колен спортивные штаны и принялись бродить по мелководью, благо, что и в пятидесяти метрах от берега вода не поднималась выше щиколотки. Песок на дне был плотным и ровным, мелкие барашки волн приятно щекотали голую кожу ног.

— Ребята, только далеко не уходите, чтобы мы вас видели! — прокричал с берега отец, раскладывая на расстеленном на траве одеяле нехитрую снедь для пикника. — И минут через пятнадцать возвращайтесь, будем обедать!

— Хорошо, мы недолго! — крикнул в ответ Андрей и помахал рукой.

— Знаешь, Гришка, — начал Андрей, доверительно понизив голос, — я думаю, что Ксения и вправду была дочерью инопланетянина, а отцом ее был тот самый Вэ-Эм, новый директор детского дома… Кстати, как там Максим поживает? Вы же с ним, кажется, переписываетесь?

— Нормально поживает. Хвалит директора. И с его квартирой все в порядке! — ответил Гришка, хлопая глазами.

— Хорошо. Так вот, знаешь, где теперь Ксения?

— Как где? Она же погибла, когда Сфера начала расширяться и пруд вышел из берегов… Ты же сам говорил!

— А вот и нет! Она здесь, в этой баночке, вместе со всеми жертвами Существа.

Гришка поглядел на своего брата так, будто всерьез начал сомневаться в его душевном здоровье. Конечно, ему так досталось, немудрено и спятить!

— Да нет, я не сошел с ума! — заверил его Андрей. — Это сложно объяснить… Но я попробую. — Он потряс баночку, поглядел сквозь нее на солнце, показал разинувшему рот от удивления Гришке. За стеклом тяжело колыхалась и искрилась фиолетовая субстанция. — Это все что осталось от Существа. Но теперь оно вовсе не злое, а наоборот доброе.

— Откуда ты знаешь?

— Из источников, заслуживающих доверия, — сказал Андрей и посмотрел в небо, где парила одинокая чайка. Гришка тоже поднял голову вверх и шмыгнул носом. Он по-прежнему ничего не понимал.

— Видишь ли, все люди, личности, поглощенные Существом, как бы продолжали существовать в его сознании и после физической смерти. Только вот находились под его гнетом, не могли ему воспрепятствовать. Только Ксения с Колюшкой, пожертвовав собой, смогли склонить чашу весов в сторону добра. Теперь Существо никому не причинит вреда. Но я сильно подозреваю, что здесь не обошлось без Божественного вмешательства.