Александр Смирнов - Свечи

– Неужели вы предпочитаете тюремные нары? – спросил Пётр.

На какое-то время Виктор Николаевич потерял дар речи, однако вскоре он взял себя в руки и спросил:

– Что вы предлагаете?

Пожарный инспектор действительно заставил завхоза показать ему все палаты. Осмотрев абсолютно всё, с чувством выполненного долга инспектор покинул клинику.

После ухода инспектора с облегчением вздохнул не только завхоз.

Профессор вытащил из кармана пижамы ключ и показал Александру.

– Вот он, генерал!

Ольга Ивановна зашла в клинику и направилась к окошку регистратуры. Сёстры, дежурившие в этот день, узнали жену профессора и сразу пригласили её в помещение регистратуры.

– Ольга Ивановна, уважаемая, зачем стоять в очереди? Скажите, что вам надо?

Они усадили Ольгу Ивановну на кожаную банкетку и стали ждать её распоряжений.

– Мне нужна история болезни моего мужа, – сказала Ольга Ивановна.

Сёстры непонимающе переглянулись.

– Что, что вам нужно?

– История болезни моего мужа, – повторила жена профессора.

– Разве Егор Степанович болен? – спросила девушка.

– Егор Степанович здоров, а история болезни у вас есть.

– В таком случае, мы не знаем где она.

– В таком случае, я вам могу показать, где она.

Ольга Ивановна встала с банкетки, чтобы пройти к стеллажам с карточками. Сёстры вежливо расступились перед ней.

Женщина подошла к стеллажу и стала перебирать карточки. Через пару минут она закончила своё занятие и повернулась к сёстрам.

– Господи, голова совсем не работает, – сказала Ольга Ивановна, – я же шла в стоматологическую клинику, а по привычке пришла сюда.

Сёстры снисходительно улыбнулись.

– Ничего страшного, – сказала одна.

– Бывает, – улыбнулась другая.

Никто из сестёр не заметил, как жена профессора вложила между карточками маленький скомканный клочок бумаги.

Девушки учтиво проводили Ольгу Ивановну и продолжили обслуживать клиентов.

Неожиданно откуда-то потянуло дымком. Не успели сёстры переглянуться, как красные языки пламени уже облизывали стеллажи с карточками больных.

– Пожар! – закричала сестра.

Посетители в панике покидали клинику, они рвались к выходу. Огонь не уступал людям, он тоже рвался на свободу. Вскоре послышался звон лопающих стёкол. Пламя в считанные минуты охватило всё здание. Завыла пожарная сирена. Из всех корпусов клиники к административному зданию бежали сотрудники, но единственное, что они могли сделать, это вызвать пожарных и смотреть, как догорает самая главная постройка клиники.

Главный врач со своими собеседниками вначале не поняли, что случилось. Тема их разговора была настолько важна, что только удушливый запах дыма заставил их отвлечься.

– Кажется, мы горим! – сказал Пётр.

– Надо убегать! – согласился Геннадий.

Виктор Николаевич подбежал к двери кабинета и вставил в замочную скважину ключ.

– Ну! – крикнул Пётр.

– Быстрее! – подгонял начальника Геннадий.

– Ключ не подходит, – сказал, бледнея от ужаса, главный врач.

– Прыгаем в окна! – скомандовал Геннадий.

Он схватил стул и разбил им стекло. Доктор в панике даже не вспомнил, что на всех окнах психиатрической клиники были толстые металлические решётки.

Разбушевавшись, огонь вырывался из окон и издавал свирепый вой, который заглушил вопли трёх человек, которые не успели покинуть горящее здание. Вскоре рухнула крыша. Подъехавшие пожарные смогли только залить угли, которые остались от административного корпуса.

В Машиной квартире устраивались на ночлег четверо человек: сама хозяйка, Александр, Джон и Ричард. Владимир сидел на кухне, смотрел на генератор и ждал, когда все уснут.

Джон с Ричардом расположились в родительской спальне и вскоре уснули. Маша с Александром были в комнате хозяйки, но уснуть не могли.

– Неужели мы в последний раз ощущаем наши тела? – спросила девушка.

– Там чувства гораздо глубже и ярче, – ответил Александр, – ты же знаешь.

– Не могу сравнить. Я ещё не все чувства испытала на этом уровне.

– Я тоже.

Александр подошёл к девушке и обнял её.

– Сними с себя всё, – сказала Маша, – нам это больше никогда не пригодится.

Какими бы ни были яркими чувства, но сон всё равно прекращает их.

Владимир обошёл квартиру, проверил, крепко ли спят его друзья, вернулся на кухню и нажал на пусковую кнопку генератора.

После окончания утреннего совещания начальник Юрия Ивановича попросил следователя задержаться.

– Попробуй разобраться в этом деле. – Шеф протянул следователю папку. – Четыре трупа, следов борьбы нет, состава нет и мотива нет. Патологоанатомы не могут даже сказать, от чего произошла смерть. Скорее всего, это очереднойвисяк.

Эпилог

Хоровое пение, исходящее откуда-то сверху, наполняет храм каким-то волшебным и неземным содержанием. Священник своими молитвами, понятными, верно, только ему одному, дополняет это содержание и придаёт происходящему оттенок таинственности и загадочности. Потрескивание свечей и запах лампад как бы отгораживают человека от мира реального и переносят его в мир иной – заманчивый и одновременно пугающий своей неизвестностью и неизбежностью. Даже человек, далёкий от веры, убеждённый атеист, а, стало быть, и материалист, в этой обстановке если и не перекрестит лоб, то, во всяком случае, будет стоять тихо, ничем не выдавая своего атеизма.

* * *

В храме отпевали сразу четверых. Священник ходил между гробов и размахивал своим кадилом.

Провожавшие в последний путь усопших стояли с печальными лицами, со свечами в руках и смотрели на священника, совершенно не понимая, что он поёт.

Неожиданно у всех свечки погасли. Батюшка прекратил петь и поджёг погаснувшие сечи. Те погорели несколько секунд и погасли. Священник заменил свечки, но это не помогло.

Владимир рассмеялся и выбросил свою свечку.

– Вы бы хоть при усопших не веселились, – сделал замечание ему священник.

– Да нету здесь усопших, – ответил Владимир. – Живы они. Просто их не видно.

* * *

На этом месте бывший философ всегда замолкал. Больные психиатрической клиники поняв, что продолжения не будет, расходились по своим палатам. Сам же философ ещё долго сидел и о чём-то думал.

– Да, – говорил он сам себе, – со свечей всё началось, свечами всё и закончилось.