Том Годвин - Вирус бессмертия (сборник)

— Взгляните, — сказала она, — вон там, на востоке. Массачусетс и Нью-Гэмпшир…

— Простите?

— Уровень Гнева сейчас уже на тридцать процентов выше нормального для этих штатов. И это только с понедельника. Если так будет продолжаться, Красное к концу недели затопит оба побережья…

— И ничего нельзя сделать? — спросил Гар.

Друсилла Фри пожала плечами:

— Нам не за что зацепиться. Нет ни нарушений законности, ни вооруженных выступлений, никто не бунтует. Люди просто рассержены. Рассержены неизвестно чем.

— А что говорит доктор? Его что-то не видно…

— Он расстроен, это так понятно. Правительство никак не может взять в толк, в чем здесь дело, поэтому они постоянно пристают к нему с вопросами, не ошибается ли Индикатор. Из-за этого у доктора расходились нервы.

— А что думаете об этом вы, мисс Фри?

— Я об этом не думаю, — она словно невзначай коснулась руки Гара.

Почти три недели прошло с момента первого разговора Митчелла с доктором.

За окном кабинета Уизерса опустились сумерки. Сам Уизерс нервно мерил мелкими шажками ковер, двигаясь словно заводной до тех пор, пока Гар не протянул руку и не включил настольную лампу.

— А? Что? — Уизерс вздрогнул и остановился.

— Ничего, я просто включил свет.

— Ах, да, да… Чем я там кончил?

— Новая интерпретация свободы.

— Что — это я так сказал? Очень неплохо! Можно было бы именно так и назвать главу. Слышите, Гар?

— Хорошо, сэр.

— Новая интерпретация свободы, — повторил Уизерс. — Новый вид средства безопасности для нации, защита от разгула необузданной и ужасной возбужденности. Да, помилуйте, это просто смешно — утверждать, что народ был против Индикатора! Если кто и возражал, так только радикалы, профессиональные радетели о человеческом благе, эти мягкосердечные невежды, которые постоянно кудахчут о правах человека. Но вот они-то тянут свои песни во весь голос, Гар, во весь голос, и в этом-то вся и беда, в то время как широчайшие массы сторонников Индикатора смиренно молчали. Их просто никто не слышал. Только поэтому могло возникнуть ошибочное впечатление, будто Америка не хочет иметь у себя под кожей крохотную голубую трубочку. Вздор! Совершеннейшая чепуха! Америка хотела мой Индикатор. Более того, Индикатор был ей необходим! История подтвердит это! — Он сделал паузу. — Такова моя основная тема, Гар. Поработайте-ка над ней. Попробуйте, может быть, стоит изменить заголовок. Что-нибудь вроде: «История на моей стороне».

— Хорошо, сэр.

— Что с вами, Гар? — Уизерс всмотрелся в лицо Митчелла. — Вы какой-то сонный сегодня. Надеюсь, слушаете меня?

— О да, сэр. А если я что-нибудь и пропустил — ну что ж, моя машинка со мной.

— Гм… Догадываюсь, что вы обеспокоены этим узором Гнева. Ерунда, забудьте. Сегодня после обеда я проверил Индикатор самым тщательным образом. Работает, как часы. Ни малейшей неисправности в механизме.

— Но этот узор… Он еще не остановился, сэр?

— Остановился? Наоборот… Он распространяется… На восточном побережье он опустился уже до Джорджии, захватил часть Флориды. И похоже на то, что вся эта музыка начинает двигаться на запад — к Алабаме и Миссисипи…

— Но что все это означает, по-вашему, к чему может привести?

— Откуда мне знать? — голос Уизерса зазвенел негодованием. — Это дело правительства. Я снабжаю их фактами, а уж они пусть сами решают, как им поступать!

— Разумеется, сэр, — Гар потянулся и зевнул.

Третья неделя подходила к концу.

Гар Митчелл стоял под огромным куполом главного зала Индикатора и смотрел на мозаику из полумиллиона крохотных огоньков, которые подмигивали и плясали на гигантской Стене. Красный цвет занимал теперь господствующее положение. Огромные вспышки пламени волнами перекатывались в разных направлениях по восточному и западному побережью Соединенных Штатов. Огненные вихри кружились на юго-западе и юго-востоке страны. Красное медленно ползло вдоль северной границы и вниз, от района Великих Озер через Дакоту, Висконсин и Иллинойс…

— Это какое-то сумасшествие! — шептал Уизерс, не отрывая глаз от горящих, как угли, огней. — Зачем? Какой смысл? Это совершенно нелепо…

Друсилла Фри осторожно тронула его за рукав:

— Не выпьете ли кофе, доктор?

— Какой, к черту, кофе?! — отмахнулся он.

— Налейте мне, — попросил Гар. — Похоже, что нам еще долго не выбраться отсюда. Доктор Уизерс не уйдет, пока не получит каких-либо сообщений от Секретной Службы.

Уизерс повернулся к ним:

— Записывайте, Гар. Не будем терять времени. Это для главы об огайоской рез… об огайоском мятеже. Придумал, как нужно начать ее. Разыщите статьи, которые появились тогда…

Подошедшая девушка-техник прервала его:

— Простите, доктор, вас вызывают из Вашингтона.

— Из Вашингтона? — Уизерс побледнел. — Может быть, они что-нибудь узнали… — Он еще раз испытующе посмотрел на Стену, и лицо у него исказилось при виде того, как все больше и больше разгорался красный пожар. Он пробормотал что-то про себя и пошел вслед за девушкой в другую часть зала.

Минут через пять он возвратился. Его круглое лицо сияло.

— Это уже что-то! — он потирал руки так энергично, что было слышно, как стала сухо потрескивать кожа на ладонях. — Теперь-то уж мы доберемся до сути дела!

— Что произошло! — спросил Гар.

— Секретная Служба выследила наконец нескольких подстрекателей этого Гнева. Мерзавцы! Агенты-провокаторы… они распространяли свой яд по всему государству… тайно… украдкой… Общенациональное движение против правительства…

— Кто они? — спросила мисс Фри. — Чего они хотят?

— Кто знает? У сумасшедших жителей нашей страны всегда найдется тысяча и одна бессмысленная причина, чтобы быть недовольными. Куда ни глянь — сплошные психопаты! Теперь-то мы выследили этих мерзавцев. Индикатор нас не подвел!

— Но Гнев распространялся так стремительно…

— Ну, разумеется! Темп безумия, не поддающаяся контролю скорость потери нервного равновесия. Эти бунтовщики заражали гневом один другого, пока инфекция подобно чуме не распространилась по всей стране. Но хватит, теперь мы положим этому конец. Мы схватим их и…

— Пахнет бедой, — мягко прервал его Гар, — посмотрите.

Они повернулись к Стене. Несмотря на радостное сообщение Уизерса, неумолимые волны красного огня почти полностью затопили обведенное белым контуром пространство карты. Красный свет был так ярок, что один из районов, еще относительно бледный, выступал из общего фона, словно белоснежный корабль в огненном океане.