Ли Брэкетт - Исчезнувшая Луна

Пальцы коснулись камня, и на него нахлынула неистовая злоба. Он яростно вонзил ногти в лоб и царапал камень, не думая о том, что может умереть, если вырвет его.

Гелт наблюдал. Губы его улыбались, но глаза были полны ненависти.

Тревер почувствовал, что по щекам его льется кровь. Солнечный камень все еще сидел на месте. Тревер дико застонал и глубже вонзил ногти, и Шеннеч позволил ему это сделать, покуда страшная боль чуть не разломила пополам голову Тревера, едва не свалив его на пол. Он сопротивлялся.

Тогда Шеннеч послал полную силу своего мозга — не в ярости, потому что это чувство было чуждо ему, не из жалости, потому что он был не более жесток, чем его кузены-горы, но просто по необходимости.

Тревер всем существом почувствовал эту холодную мощь, которая прокатилась по нему, как лавина. Он старался достойно встретить ее, по-прежнему отчаянно сопротивляясь, но она сломала его защиту, размолола воздвигнутые им барьеры, превратила в ничто его волю и вошла в бессильную цитадель его мозга.

В этой пошатнувшейся темной крепости все, что, собственно, было Тревером, корчилось, изворачивалось и цеплялось за оружие ярости, за смутное воспоминание о том, как в узком, сжимающемся каньоне это оружие помогло ему отогнать врага и вырваться на свободу. Затем какой-то животный, дикий инстинкт, загнанный в самые глубины подсознания, посоветовал ему не спешить, не торопить события, схоронить и сделать так, чтобы то немногое, чем он еще располагал, осталось нетронутым и, быть может, незамеченным для захватчика.

Тревер вяло опустил руки, и мозг его расслабился, забился в хаотическом бессилии. Холодная черная волна чужеродной силы остановилась, а затем откатилась назад.

Шеннеч сказал:

— Твой мозг крепче, чем у этих выведенных в долине Коринов. Они покорнее соколов, а ты помнишь, что однажды уже противостоял мне. Но тогда контакт был несовершенным. Теперь — другое дело. Не забывай этого, Тревер.

Тревер глубоко вздохнул и прошептал:

— Чего ты от меня хочешь?

— Пойди и посмотри корабль. Твой мозг сказал мне, что он понимает эти вещи. Посмотри, сможет ли корабль взлететь снова.

Этот приказ поверг Тревера в глубокое изумление.

— Корабль? Но зачем…

Шеннеч не привык, чтобы от него требовали объяснений, но тем не менее терпеливо ответил:

— Я проживу еще некоторое время, несколько ваших коротких поколений. Хватит с меня вашей долины и катакомб. Я хочу покинуть их.

Тревер понимал это. В том кошмарном сне он заглянул в мозг Шеннеча, теперь он все понимал. На мгновение он почувствовал острую жалость к этому пойманному в ловушку странному существу, одинокому, единственному во всей Вселенной. Затем он удивился.

— А что ты будешь делать, если уедешь отсюда? Что тебе делать в другом месте?

— Кто знает? У меня осталось только одно: любопытство…

— Ты возьмешь с собой Коринов и соколов?

— Некоторых. Это мои глаза и утаи, мои руки и ноги. Тебе это не нравится, Тревер?

— Какое это имеет значение? — горько пожал плечами человек. — Пойду, погляжу на корабль.

— Пойдем вместе, — отозвался Гелт и набрал охапку факелов.

— Я покажу тебе дорогу.

Через гигантскую дверь они вышли на улицу и пересекли бесконечный квартал пустых домов.

Эти улицы и дома Тревер видел во сне.

Он обратил внимание на то, что Гелт повел его на другой конец города, в ту часть долины, где он еще ни разу не был. Затем его мозг повернулся к тому, чего не мог выбить из его сознания даже острый, болезненный шок пробуждения.

Джин.

Его вдруг охватила страшная паника.

Сколько времени прошло с тех пор, как в катакомбах на него упала тьма? Много или мало? За это время могло многое случиться. Ему представилась мертвая Джин, разорванная соколами, похожая на Хьюго с его обнажившимися ребрами, и он шагнул к Гелту, владельцу женщины-рабыни Но тут в мозгу у него зазвучала речь Шеннеча, к которой Тревер уже начал привыкать.

— Женщина в безопасности. Смотри сам.

Кто-то властно вторгся в сознание Тревера и направил его по совершенно иному руслу. Тревер ощутил странный легкий толчок контакта и вдруг почувствовал, как что-то меняется в его восприятии окружающего мира. Он смотрел на землю из-под облаков и различал внизу загон с многочисленными крошечными фигурками.

Своими собственными глазами он увидел бы их такими, какие они есть, но те глаза, которыми он пользовался сейчас, хоть и были зоркими, как у орлов, но не различали цвета, а видели только черное и белое. В одной из фигур он узнал Джин. Он хотел подойти поближе, как можно ближе, и точка фокусировки, откуда он наблюдал, начала кругами снижаться. Джин взглянула вверх. Тревер увидел прошедшую по ней мрачную тень широких крыльев и понял, что видит глазами сокола-ящерицы. Он потянул сокола вверх, чтобы не пугать девушку, но сначала разглядел ее лицо. Каменное, застывшее выражение исчезло и сменилось оскалом раненой тигрицы.

— Я хочу иметь ее, — сказал он Шеннечу.

— Она принадлежит Гелту. Я не вмешиваюсь.

Гелт пожал плечами.

— Бери, пожалуйста. Но держи ее на цепи. Она теперь слишком опасна и годится только на корм соколам.

Корабль находился недалеко от города.

Он лежал на боку рядом с низким отрогом каменного барьера. Он упал тяжело, и некоторые из ведущих плоскостей прогнулись, но снаружи повреждения не казались непоправимыми. Были бы знания и необходимые инструменты для работы… Триста лет назад его можно было снова заставить летать, но те, у кого имелись необходимые знания, умерли, а каторжники хотели остаться здесь.

Прочный металл внешней оболочки корпуса неплохо продержался все три столетия в жесточайшем меркурианском климате.

Он несколько проржавел, и там, где виднелись пробоины, внутреннюю оболочку проела ржавчина. И все же в целом корпус сохранил сходство с кораблем.

— Будет ли он летать? — нетерпеливо спросил Шеннеч.

— Пока не знаю, — ответил Тревер.

Гелт зажег факел и протянул его Треверу.

— Я останусь тут.

Тревер засмеялся.

— Как ты полетишь над горами?

— Там видно будет, — пробормотал Гелт. — Возьми и остальные факелы. Там темно.

Тревер пролез через зияющий люк внутрь и с большой осторожностью ступил на покатую, рыжую от ржавчины палубу.

Внутри корабль был сильно разрушен.

Все, что могло пригодиться, разрушилось при падении, остались только голые каюты с облупившейся эмалью на стенах и раскиданным повсюду мусором.

В отделении перед воздушным шлюзом Тревер нашел множество скафандров. Материал сгнил, но некоторые шлемы были еще исправны, несколько кислородных баллонов также уцелели.