Ольга Ларионова - Лабиринт для троглодитов

- Тебя напугаешь... У меня впечатление, что это... вроде нашего Майского Дуба. На него всякое вешают.

Варвара вспомнила ленточки, крышки от консервных банок и живого ленивца - игрушечную дань памяти о язычестве предков, таком привлекательном с расстояния в доброе тысячелетие.

- Ритуальное дерево, - подсказала она.

- Вот-вот. И под ним - обглоданные кости. Тоже ритуальные.

- Сусанин! - ахнула она.

- Так я и знал, уже и обморок. Да не человечьи!..

- Евгений, миленький, ну что тебе стоит - прикажи скочу прибрать их в какой-нибудь контейнер! Ну хочешь, я тебя поцелую? За одну косточку?

- Варвара, ты серьезно?

- Конечно нет. Но ты понимаешь значение...

В фоноклипсе что-то злобно крякнуло, словно переломилось.

- Варвара, под этот каменный куб уходит лаз... Если не тоннель. Широченный. И следы, только чьи - не разобрать. Мы уходим вниз. Наверху остается Гриша, держи связь с ним.

- Хорошенькое дело, если внизу - ловушка!

- Ты еще тут будешь встревать! - резко оборвал ее Сусанин. - Идем впятером и один скоч. Точка. А то все раскомандовались...

Ага, вот где они сцепились с Гюргом! Но Сусанин - начальник спасательной группы, его голос решающий.

- Жень, ты хоть дай ориентировочное направление, куда эта нора ведет.

- Само собой. Все.

Тик, тик, тик... Она бесшумно, словно могла кого-то спугнуть, вышла из чужой рубки, еще раз перешагнула через бесполезного киба и замерла, стоя на верхней ступеньке лестницы. Совсем недавно - и тоже на закате - она вот так же стояла, не решаясь ступить на почву первой незнакомой планеты. И была чертовски занята собой: так ли поздоровалась, и что подумали, и как посмели до плеча дотронуться, и куда бы ей провалиться...

Теперь перед ней была незнакомая планета номер два, и не просто почва, а поверхность, скрывающая подземные ходы, горбатые пещеры, ледяные и мутные ручьи... И туда ушли ее ребята. Пятеро. На поверхности, если что случится, только они с Гришей Эболи. Если снизу придет призыв о помощи или, что гораздо хуже, все затихнет и долго-долго не будет доноситься ни единой весточки - Грише придется слетать за ней, и тогда пойдут они с оставшимися скочами.

Так что ей, возможно, придется сунуться в совершеннейшую неизвестность, а она, вместо того чтобы приготовиться к этому, раскинула тут себе персональные тоннели, словно боится по травке пройти...

- Трюфель, убрать защиту между кораблями!

Только теперь, когда ровный снежный вал, соединяющий два звездою лета, мгновенно превратился в кисель и растаял, словно впитавшись в землю, стало видно, насколько же здешняя луна светозарнее земной. Солнце, уже скрывшееся за правой грядой, еще освещало снежные горы и подсвечивало чудовищные скалы Фермопил, придавая им зловещий темно-лиловый отблеск, а вся долина уже светилась ровным серебристым сиянием, и только на том месте, где пролегал тоннель, осталась темная, точно влажная, дорожка примятой травы.

- Двинулись, - сказала Варвара и пошла по этой дорожке. Там, где трава была не вдавлена в землю утюгом силового поля, она топорщилась и поблескивала, словно была вырезана из тончайших полосок белой жести, и даже, казалось, звенела - а может, это подымалась на промысел вечерняя мошкара. Все усиливающийся фиалковый запах мешался с неистребимым металлическим, и это странно сочеталось с сухостью долины - наверное, надо было ожидать ночного тумана. Девушка прибавила шаг.

Внезапно метроном, щелкающий из фоноклипса, умолк.

- Внимание, - раздался голос Трюфеля, на этот раз звучавший скорее как женский, а такое изменение значило, что скоча обуревают отрицательные эмоции. - На нижней террасе большого экваториального хребта появилась стая крупных, предположительно копытных, животных. Направляются в долину. Ориентировочное расстояние четыре целых четыре десятых километра.

Варвара остановилась и обернулась к снежным горам. Вершины еще розовели, но подножие совершенно не просматривалось, - видно. Трюфель пользовался инфракрасной аппаратурой. Ну что ж, как раз добраться до "Дункана", выпить чашечку кофе, поговорить с Гришей и тогда готовиться к первому контакту с чартарумской фауной. А света хватит - луна забирается все выше, и у здешней травушки-муравушки феноменальные отражательные способности... И правда, в долине сделалось светлее и свет этот был ровен, без прежних игольчатых бликов; дорожка размывалась, но это было не страшно "Дункан" высился чужеродной нездешней громадой, и до него оставалось всего половина пути. Вот только запах стал насыщенным до омерзения. Не зацвела ли травка?

Цветов видно не было, но стали неразличимыми и отдельные травинки: они были утоплены молочным туманом, который стремительно растекался от черного ущелья.

- Ишь ты, - сказала Варвара, - а если нас скроет с макушкой, найдешь дорогу домой?

- Найду. - Вафель, как всегда, был лаконичен.

- Ну и ладно. В случае чего пойдешь первым, а я буду держать тебя за хвост.

Хвостов у скочей не было, но Вафель правильно понял, что в качестве такового может быть использован запасной опорный манипулятор, а поняв, промолчал.

Туман подымался, густея, хотя казалось, что дальше некуда, был уже выше колен и приводил в изумление тем, что совершенно не мешал движению. Напротив, стало легче, и мелькнула шальная мысль: вот станет по грудь поплыву...

- Расстояние до стаи три с половиной километра, - прорезался Трюфель.

А, ерунда - три с половиной километра! До корабля рукой подать. Вот только захлюпало под ногами, и это противно, но при такой влажности иначе и быть не могло: идет стремительная конденсация, и накопившаяся вода сразу же утекает - вон как тянет ботинки, словно по ручью идешь, вот и у Монкорбье ботинок сорвало, ничего удивительного (неправда, экспедиционный ботинок, пока он не расшнурован, не стянешь и лебедкой...), и то-то было бы смешно, если бы на здешнем Майском Баобабе красовалась вот такая золушкина туфелька, - ой, да она еще и светится (наведенная люминесценция, осторожно, наведенная люминесценция...), и ничего удивительного, ведь светится этот белый кисель, и не белый он, а перламутровый, и проступает какой-то узор (ячеистые структуры типа эффекта Бернара...) шестигранный, а вон там змейка закруглилась голубая на желтовато-медовом фоне, ну прямо Жучка со своим хвостом, и еще, и дальше целых три - красота-то какая! Ногам только холодно, и тянет, тянет (глубина не меньше полуметра, скорость течения метров шесть-семь в секунду - как это я еще держусь на ногах?..), а то бы так и села и смотрела всю ночь и на эти громадные белые кувшинки, что распускаются на глазах и тут же обрастают тысячью лепестков, и на тонкие колоннады, просвечивающие в толще тумана...