Алексей Калугин - Там (Город крыс)

Шейлисы слушали его внимательно, не перебивая и не задавая никаких уточняющих вопросов. Выражение лица Лизы было невозмутимо спокойным. Чуть подавшись вперед, она поставила локоть на колено и, положив подбородок на ладонь, неотрывно смотрела на Блума. По всему было видно, что она не помнит ничего из того, о чем он рассказывал. Что ж, оно и понятно. Судя по тому, какой покой и согласие царят в семье Шейлисов, оба они пользуются услугами отделения интенсивной психокоррекции с такой же регулярностью, как другие люди зубы чистят.

В отличие от жены, Шейлису, казалось, с трудом удавалось усидеть на месте. Дергаясь из стороны в сторону, он то закидывал ногу на ногу, то поджимал их под себя. То и дело он пытался найти подлокотник, словно забывал, что предложил свое кресло Блуму, а сам сидит на стуле, и, не найдя, на что опереться, откидывался на спинку. Выражение его лица менялось столь стремительно, что Блуму, когда он глядел на Шейлиса, казалось, что он смотрит не очень удачный компьютерный мультфильм. И, тем не менее, как обратил внимание Блум, Шейлис за весь вечер даже не попытался нацепить на себя маску заботливого, всепонимающего и всегда готового прийти на помощь доктора, к помощи которой он обычно прибегал, когда слышал нечто, выходящее за рамки его представлений об окружающем мире.

Блум закончил свой рассказ на том, как он ушел от Шейлиса, когда понял, что уже ничем не может ему помочь. Прежде чем говорить о том, что произошло после, он хотел увидеть, какова будет реакция слушателей на первую часть его истории.

Какое-то время в комнате царило молчание, которое никто не решался нарушить. Лиза сидела все так же неподвижно. Шейлис суетливо перебирал ногами и тяжело дышал. На лбу у него выступила испарина, словно он только что пробежал марафонскую дистанцию. Он как будто хотел, но не решался что-то сказать, – набирал полную грудь воздуха, на мгновение задерживал вдох, а затем медленно выпускал его сквозь приоткрытые губы. Лицо его выражало нерешительность и растерянность. Взгляд нервно бегал по сторонам. Шейлис словно чего-то боялся.

У Блума было два варианта объяснения странному состоянию Шейлиса. Возможно, в подсознании Люциуса все ещё сохранились какие-то обрывки воспоминаний, и он чувствовал, что Блум прав. Но признать это означало бы для него смириться с тем, что вся его жизнь представляет собой набор картинок, которые счел возможным оставить в его памяти инфор. Второй вариант был более прозаичным: Шейлис не знал, как поступить, опасаясь того, что в случае, если он попытается переубедить Блума, тот может впасть в буйство. Если так, то нужно было попытаться как-то его успокоить.

Инициативу снова взяла на себя Лиза.

– Сейчас мне известны две версии событий, – произнесла она неторопливо, как будто размышляя вслух. – Но предпочтение я не могу отдать ни одной из них. Обо всем, что произошло за последние несколько дней, мне известно только с ваших слов, – она указала рукой сначала на Блума, а затем на своего мужа. – Так что, мои дорогие, вам предстоит самим разобраться, кто из вас прав.

– Как же так, Лиза! – возмущенно воскликнул Шейлис. – Я же сказал тебе вчера, что собираюсь выйти на улицу!.. А потом, вернувшись, я сразу же поделился с тобой впечатлениями!..

– Слова, слова, слова, – покачала головой Лиза. – Сама я ничего не видела: ни как ты выходил за дверь, ни как возвращался. Я не исключаю того, что вчера ты и в самом деле выходил на улицу. Но… Быть может, Блум прав, и в компании с ним ты и прежде проделывал то же самое?

– Конечно! – протестующе всплеснул руками Люц. – Я просто об этом забыл!

– Вечером того дня, когда, по словам Блума, вы с ним выходили в Город, ты был странно подавлен, ни о чем не хотел со мной говорить. Когда я попыталась выяснить, в чем дело, ты просто выставил меня за дверь, раздраженно сказав, что тебе нужно побыть одному и поработать. Ты помнишь это?

Шейлис медленно провел тыльной стороной ладони по лбу.

– Нет, – глядя в пол, негромко произнес он. – Но это ровным счетом ничего не значит! Я не могу помнить каждый прожитый день!

– Конечно, – спокойно произнесла Лиза. – От тебя этого никто и не требует.

– Вчера я был на улице, – медленно произнес Шейлис, подчеркивая каждое свое слово движением руки. – Сей факт не вызывает у меня ни малейшего сомнения.

– Ну, и как впечатление? – спросил Блум.

– Что? – вскинув голову, Шейлис глянул на него едва ли не с испугом.

– Я просто спросил, что ты почувствовал, когда вышел из дома? – словно извиняясь за что-то, развел руками Блум. – В самый первый момент.

Шейлис ответил не сразу. Прикрыв ладонью глаза, он сосредоточился на собственных воспоминаниях. Сегодня весь день его распирал восторг… Восторг и гордость. Ему было хорошо и радостно. Он готов был обнять весь Город. Но, когда раздался звонок в дверь и, открыв её, он увидел на пороге Блума… Что он почувствовал в тот момент?.. Несомненно, он был рад видеть друга, с которым ему хотелось поделиться своей радостью… Но к этому чувству примешивалось что-то еще… Легкое разочарование?.. Или раздражение?.. Нет, это не главное!..

И вдруг Шейлис понял. Важным было то, что увидев на пороге своего дома Блума, он ничуть не удивился тому, что Сти пришел к нему в гости лично, а не с помощью гостевого экрана. Выходит, тот факт, что Блум в одиночку совершает дальние прогулки по улицам Города, вовсе не явился для Шейлиса неожиданным открытием…

– Облегчение, – уверенно ответил на заданный Блумом вопрос Шейлис. – Выйдя на улицу, я в первую очередь испытал облегчение от того, что наконец-то сделал это.

– Разве? – недоверчиво прищурил глаза Блум.

– Да! – с вызовом ответил Шейлис. – Я был счастлив! До того момента, пока ты не появился в этом доме и не начал нести какую-то несусветную чушь!

Последние слова Шейлис выкрикивал уже едва ли не с раздражением..Он с трудом сдерживал себя, чтобы более открыто не проявить острейшую неприязнь, которую вызывал у него в данный момент Блум. Внутренние силы придавала ему только мысль о том, что Блум его попросту провоцирует и с интересом ждет, когда же его, наконец, прорвет… Черт бы его побрал!.. Так, нет же! Не дождешься!..

– Если я пришел не вовремя, то могу уйти, – сухо произнес Блум.

Губы его растянулись в резиновой, абсолютно ничего не выражающей улыбке. Вообще-то, идти ему было некуда. Да и не хотелось никуда идти. После сытного ужина его начала морить дрема. Ему было уже почти все равно, что думают о нем Шейлисы, он просто хотел лечь где-нибудь в углу, уткнуться лбом в стену и уснуть.

– Никто никуда не пойдет, – решительно заявила Лиза. – По крайней мере, пока мы… – она бросила быстрый взгляд на каждого из мужчин. – Пока я во всем не разберусь.