Александр Тюрин - Убойный сюжет

— Их двое против меня одного, — напомнил я.

— Немедленно извинитесь друг перед другом, помойтесь и идите в зал, каждый за свой столик… Иначе суну головой прямо в горшок, где дерьма побольше лежит.

Было видно, что его слова не пустая бравада.

— Извини меня, — охотно сказал напарник Цокотухина.

— Виноват, — прилежно добавил я.

— Извините, — буркнул писатель.

Вернулись в зал мы хоть не под ручку, но довольно мирно, — видимо были угнетены страшной угрозой.

Моя дама не стала ругаться, а довольно заботливо приложила салфетку к моей кровоточащей губе.

— Леня, ты, кажется, оступился и упал?

— Мы все втроем оступились… Эх, если бы мне вертолет иметь да пулемет…

Как ни странно, появившиеся болячки не мешали мне воспринимать Лену Тархову — в смысле, как женщину. И даже боль от побоев была в ее присутствии какой-то сладковатой. После кабака она сказала, что у нее сейчас живет подруга со своим мужем, поэтому мы прикатили к дому моего папаши и потихоньку забрались в комнату, где я когда-то готовился к урокам. Ныне время подготовки истекло, и Лена заставила меня сдавать сложный экзамен на секс-пригодность. Так что пришлось совершать подвиги некоторыми частями своего тела. Деловой костюм дамы, состоящий всего из трех изделий (такое уж видно у нее дело), пролежал на моем стуле до 8 утра, после чего она резко тронулась со спального места и умчалась на работу — клеймить московских злодеев. Я же смог наконец заняться подлинным отдыхом.

3

В кабинете следователя Хороброва я появился в 10:00 утра. И сразу же был задержан по подозрению в ночном убийстве гражданина Цокотухина. Статья 122 Уголовно-процессуального кодекса. Слишком многие видели, как мы выясняли отношения накануне вечером в ресторане. Вдобавок рукопись Цокотухина исчезла из типографии, набор ее был уничтожен этой же ночью. Причем вохровка, дежурившая в темное время, уверяла, что как попила вечером чайку, так и выключилась до утра. Елена Тархова, которая могла подтвердить мое алиби — поскольку во время смертоубийства находилась вместе со мной, в доме моего отца, — куда-то прочно запропастилась. То есть, женщина с таким имечком, фамилией и с такой должностью в местной газете оказалась совсем не той особой, которая недавно весело проводила со мной время. Мне показали фотокарточку подлинной Елены Тарховой. С такой выдрой я бы не решился даже хлебать портвейн в парадняке.

Кем же являлась дама, называвшая себя Еленой Тарховой? Беглянкой, пытающейся скрыться под чужими именами-фамилиями? Или подставной фигурой, заманухой, которая должна была стравить меня с Цокотухиным?

Ясно было лишь одно, что я — попался, увяз по самые муди.

Цокотухина прикончили шилом, следствию оставалось только вышибить из меня признание в том, что инструмент я утопил в глубоком омуте. Через семьдесят два часа я попаду в СИЗО и там меня дожмут с помощью «добровольных» помощников следствия из числа блатных сокамерников.

Шансов выйти сухим — кот наплакал. Но я все-таки решил применить подслушанное где-то правило — вспоминай все, вплоть до малейшей козявки, каждая деталюшка может иметь значение. Решающее значение. Как бы не был настроен следователь против моей персоны, он обязан искать ту женщину, которая может меня полностью отмазать.

— Обязан, — согласился Хоробров на первом допросе, — женщину, но не бесплотный дух.

— Эта была красивая такая дама, сероглазая, рыжеволосая.

— Конечно же, в мини-юбке, — уточнил лейтенант, а я не заметил подначки.

— В мини, гражданин начальник.

— И ноги длинные?

— Что интересно, да.

— Длинные, аж голова между ног… Все это сексуальные фантазии. Рановато они у вас начались, гражданин Шварц.

— И еще. Она курила «Мор». В конце концов можно же найти джип «Тойоту» с номером 50–48 СВ.

— Этот номер, Шварц, вы мне уже называли при задержании. Мы проверили по областной картотеке ГАИ. И оказался он фальшивым.

— Хорошо, прошло шесть часов, как меня маринуют здесь. Гражданин начальник, сообщите моим родственникам, а именно отцу.

Лейтенант при мне звякнул папаше и сообщил: дескать, товарищ Шварц, живите собственной жизнью, ваш сын попал к нам прочно и надолго. Я представил, как там старикан разволновался. Но, впоследствии оказалось, старый Мерари Шварц умел не только рвать на себе пейсы…

А я всю ночь вспоминал дополнительные детали. Задорные титьки, круглая попка… нет, все это не годится, потому что бред на сексуальной почве… длинные умелые пальцы — из той же области. А на длинных умелых пальцах три кольца. Одно незатейливое, серебряное, память о первой любви "собаки динго". Второе с камушком, синеньким таким. Несмотря на мнение, что каждая жидовская морда обязана разбираться в драгоценных каменьях, я тут — ни бум-бум. А третий перстень с непонятной фигней, какой-то знак, сплетенный из золотой проволоки. Завиток налево, вверх…

Тут безымянный псих, который делил со мной камерную площадь, стал буянить. Буянил, мешал, пока я его не угомонил приемом рукопашного боя. Поэтому вспомнил, что имеется на третьем кольце, лишь к утру. Звездочка с хвостиком. Комета. Падающий метеорит.

Ага, что-то стыкуется. Псевдо-Елена читала оба романа на тему метеорита, шлепающегося на город. Значит, она могла быть той самой интересной дамой, которой Неелов давал свое произведение. А впоследствии она каким-нибудь образом пробралась, например, в типографию и там ознакомилась с романом Цокотухина. Для этого ей и пришлось корчить из себя Елену Тархову. А я, фактически, прошел уже по ее стопам. Итак, надо проверить всех интересных дам Степы Неелова.

Это предложение я, конечно, изложил на следующем допросе.

— Значит, проверить всех знакомых интересных дам. А если у Неелова каждый вечер была новая дама и всякий раз интересней, чем предыдущая? — с презрением к моим догадкам откликнулся лейтенант.

А через два часа меня освободили за недостаточностью улик и избрали мерой пресечения подписку о невыезде. Старичок Шварц, оказывается, подсуетился.

Получилось так, что афганский братан стал трезвонить мне на хату, требуя денег за ремонт вперед. Ну и наткнулся на моего папашу. После чего у них состоялся примерно такой диалог.

Папаша. Сын мой безвинно томится в тюрьме, какие могут быть деньги.

Братан Серега. Как это в тюрьме? Тогда забирайте свою машину обратно взад.

Папаша. Вы не подскажите, где случилась авария?

Серега. Мне, конечно, дела мало, но машину подстрелили на Нейтринной улице, писатель Цокотухин пальнул. Так ваш драгоценный сынок рассказал.