Филип Фармер - Тень пространства

- Это все старуха Веллингтон! - прокричал он. - Ну она нам и удружила! Вставила в цепь микропереключатель; он был снабжен часовым устройством, чтобы отключение произошло только через определенное время. То, что управление вышло из строя сразу после нашей неудавшейся попытки вернуться в свой мир, - просто случайность!

- Значит, она хотела удостовериться, что мы потерпим крушение и в том случае, если ее деятельность в машинном отделении окончится неудачей, сказал Греттир. - Тебе надо бы посмотреть, нет ли там других микропереключателей или чего-нибудь в этом роде.

Лицо МакКула вытянулось.

- Теперь управление в порядке, только вот... дьявол! У нас сейчас нет лишней энергии - все, что есть, мы тратим на борьбу с перегревом. Запаса энергии хватит только на то, чтобы больше не кувыркаться. Но это все, что можно сделать.

- Ладно, посмотрим, - сказал Греттир. Он связался с Ван Вурденом, который, похоже, уже оправился. Он подтвердил соображения капитана о том, почему повышается температура.

Выделение теплоты было вызвано резким уменьшением размеров корабля.

- Каким образом происходит это сжатие? - спросил Греттир.- Что, атомы, из которых состоит корабль и паши тела, сближаются друг с другом? Если так, что будет, когда они сойдутся совсем близко?

- Эту стадию мы уже прошли, - сказал Ван Вурден. - Я бы сказал, что наши атомы тоже уменьшаются.

- Но это невозможно, - возразил Греттир. Потом он поправился:- Не обращайте внимания, у меня вырвалось. Кто знает, что возможно, а что нет? Здесь все возможно.

Греттир отключился и зашагал взад и вперед, жалея, что нельзя закурить. Ему хотелось поговорить о том, что ждет "Слейпнир", если получится прорваться обратно в родную Вселенную. Греттир подумал, что Вселенная могла измениться настолько, что никто из них, находящихся теперь на борту корабля, ее не узнает. Каждый раз, когда малая сфера - то есть вселенная - совершала оборот вокруг своей оси, возможно, проходили триллионы, а то и квадриллионы земных лет. Может быть, земное солнце уже превратилось в остывший сгусток материи, затерявшийся в космосе, или совсем исчезло. А люди, выжившие на других планетах, могли стать совсем непохожими на Homo sapiens.

Кроме того, покидая свою Вселенную, "Слейпнир" обладал массой, настолько огромной по сравнению с другими космическими телами, что мог оказать на них катастрофическое воздействие.

А может быть, ничего такого и не было. Возможно, время внутри сферы шло совершенно независимо от времени вне ее.

Это предположение не было таким уж невероятным. Боже Всемогущий! Ведь меньше семидесяти минут назад эта Донна Веллингтон была в корабле. А теперь корабль был в Донне Веллингтон.

А если электроны и ядра атомов, из которых состоит корабль и его экипаж, придут в соприкосновение, что тогда?

Взрыв?

Или элементарные частицы можно разложить на элементы низшего порядка и они могут сжиматься до бесконечности? Он вспомнил сочинения писателей XX века, в которых герой уменьшался до тех пор, пока молекулы не становились гроздьями солнц, атомные ядра - солнцами, а электроны - планетами.

И, уж конечно, этот человек оказывался на планете-электроне, где была атмосфера, моря, реки, горы, долины, деревья, животные и разумные аборигены.

Все это были только фантазии. Вещество атома состояло из волночастиц субстанции, обладающей свойствами и волны, и частицы одновременно. Наш псевдогомункулус попал бы в мир, столь же неведомый, как тот, с которым столкнулся экипаж "Слейпнира", вырвавшись во вневселенское пространство.

Только вот обо всех этих фантазиях, проносившихся в его голове, быстрых, словно настоящий Слейпнир, восьминогий конь Прародителя Одина, в которого верили предки Греттира, придется забыть. Ведь Донна Веллингтон - не женская ипостась великана Имира, первого человека, из мертвого тела которого возник мир: из черепа - небесный свод, из крови - море, из плоти - земля, из костей - горы.

Нет, все проще: от сжатия им будет становиться все жарче, пока они не сварятся заживо в своих скафандрах. А что произойдет после - безразлично, все равно они этого не увидят.

- Капитан!

На вспомогательном экране появилось лицо МакКула на фоне двигателей.

- Через минуту можем трогаться.

Греттир видел его лицо смутно: глаза заливал пот, мешаясь со слезами.

- Так и сделаем, - сказал Греттир.

Четыре минуты спустя корабль перестал кувыркаться, повернулся носом вверх и взял курс наружу. Температура внутри его стала падать на один градус Фаренгейта каждые полминуты. В полной темноте забрезжила тонкая серая полоска.

Потом полоска расширилась, стала лентой, и, наконец, показались два огромных гребня, один из которых был под ними, а другой нависал сверху.

- На этот раз, - сказал Греттир, - мы проделаем дырку с запасом.

Когда Слейпнир пролетал между губами, на мостике появился Ван Вурден. Греттир сказал:

- Второй раз отверстие затянулось быстрее, чем в первый. Поэтому нам и отрезало нос. Мы не учли, что чем больше отверстие, тем быстрее оно закрывается.

- Да уже прошло сто миллионов лет и даже больше! - сказал Ван Вурден. К чему нам беспокоиться о том, чтобы вернуться домой, если нашего дома давно нет?

- Возможно, прошло и не так уж много времени, - ответил Греттир. - Вы помните классическое изречение Минковского? Пространство вне времени, как и время вне пространства, всегда .останется тенью, ибо по-настоящему существует только их единство. Эти слова относятся к миру внутри сферы, к нашему миру. Возможно, вне ее союз пространства и времени нарушился, их единство распалось. Может быть, в нашем мире время остановилось или его прошло совсем немного.

- Вполне возможно, - сказал Ван Вурден. - Но вы, капитан, не учли кое-чего еще. Если наш мир и не был попорчен временем, пока нас не было, то мы-то были. На нас теперь клеймо вневремени и внепространства. Я не верю, что во вселенной остались старые причинные связи, явления, тот же миропорядок. Я не смогу избавиться от подозрительности и тревоги. Я теперь потерянный человек.

Греттир открыл было рот, чтобы ответить, но не услышал собственного голоса. Мужчины и женщины на мостике и плакали, всхлипывая, и громко смеялись. Скоро этот прорыв вовне станет для них кошмаром, о котором лучше и не вспоминать.

А если здесь их ожидают новые кошмары, они, по крайней мере, будут знакомыми.