Александр Тюрин - Повесть о тихом ужасе

- И решили сделать из меня калеку и труп. Как из Васи Потыкина...

- Потыкин - трагический урок нам всем. Василия так горячо и искренне хотели сделать членом круга, что в пылу нетерпения обняли, так сказать, покрепче. Думали, одна-две обработки, и он, как миленький, придет к нам. Но сердчишко оказалось послабее воли. Он стал нечаянной жертвой нашей борьбы за его счастье. Ну что ж, движения вперед без жертв не бывает. Таковы условия воронки.

- А что такое воронка, черт возьми?

- Пространство и время встают на нашем пути, давят смертью. Воронка дает осознание новых измерений нашего существования. Вы нам подходите, Летягин, вам впору новые возможности. Ну, согласитесь, вампиризм минимальное зло. Что бы там не мололи демагоги, закон един - хочешь давать, значит, надо вначале взять. Пусть слабые занимаются мелким вампиризмом, вы, Летягин, откроете перед ними особые измерения. И тогда не пиявками и не зверями предстанут они, а существами играющей формы, проникающего духа... Войдя в камни, деревья и тварей, люди постигнут их, и не надо будет уже отнимать друг у друга кровь, мысли, чувства, - вокруг заплещется океан энергии...

А червячок Сергей Петрович ничего оказался. Пока что он учитель, а следующим будет Летягин. Сам.

Как приятно парить в волнах эфира... И тут что-то сокрушило его с небес на землю. Как будто двинуло сапогом. Летягин быстро сфокусировал взгляд и увидел над собой большое черное отверстие - глотку Сергея Петровича. Учитель, к своей чести, особенно не смутился, только прокашлялся и принял по-червячьи непринужденную позу. Летягин тоже не подал виду и спокойно сказал:

- Чего-то я замечтался... Все, правда, пустое, но есть одна мысль. Ну выпьете вы весь натурвалорис Земли, а там и до Луны, и до Марса доберетесь... Но где гарантия, что вы отдадите нам, людям?

Сергей Петрович подрагивал в матово-черном сиянии бездны. Летягина вновь шлепнуло "сапогом", и даже послышалось: "Давай же. Бей". - "Я не умею" - "Умеешь. Ты создан, чтобы поразить червя".

Летягин понял, что должен выполнить приказ. Да он же шел к нему всю жизнь, не стал до конца ни человеком, ни вампиром. А теперь весь запас сбереженных сил просто должен вложить в удар.

И он прыгнул на Сергея Петровича режущим зверским прыжком. Учитель мгновенно скатался в клубок, потом растекся и стал похожим на тарелку. Из нее протянулись длинные полужесткие конечности, в основании каждой замерцал фасеточный глаз, а снизу возник клюв-хобот. Шесть универсальных конечностей, тупой конический угол обзора, эффективное внешнее пищеварение.

- Защищайтесь, сэр!

Гигантский паук танцевал над Летягиным, орошая его потоками разъедающей шкуру жидкости из клюва и собираясь в удобный момент пригвоздить к поверхности воронки. "Не бойся, ты уже выше его, - тихий голос внятно шепнул Летягину. - Он чересчур упростился, на этом и поймаем специалиста. Не думай, как напасть. Только увертывайся. И следи за его ногами. Он должен ошибиться".

Когда паук поспешил нанести удар, и клюв его уже скользнул по изъеденной язвами шкуре Летягина, враг на мгновение потерял балансировку, независимость ног была нарушена, что-то за циклилось в мозгу паука, и он повалился набок. Летягин тут же вскарабкался на "тарелку". Увиливая от клюва, он принялся откусывать конечности и выцарапывать гляделки. Сергей Петрович запрыгался и, едва Летягин успел соскочить с него, закувыркался вниз. Он уменьшился до размеров обычного паучка и, наконец, исчез.

- Эй, ты, шалун. Не брызгайся. Брассом, брассом, а теперь давай лапу.

Летягин, еще полуслепой, потянулся на свет и голос. Его поймали за запястья и рванули - колени почувствовали камень.

Пелена спала. Парадная его дома. За локоть держит худенький старичок в шляпе кепка-папаха. А улица бурлит потоками жидкости неясного цвета.

- Что это? - хрипло произнес Летягин.

- То самое. Что и следовало ожидать. Прорвало канализацию плюс водопровод. Малая Албанская затоплена.

- А Греческая?

- Не беспокойся. Греческая тоже. И даже Румынская. Целое лето трубы меняли, ходили мы до параши в соседний микрорайон. А не успели поменять, как во время вечернего пика рвануло так на углу, что троллейбус утоп.

- С людьми?!

- Без. Мимо проезжала амфибия морской пехоты. Вояки граждан вытащили. Хоть нахлебавшихся, но живых.

- А я как же? - Летягин пристально оглядел себя: в лохмотьях, грязный, злой, но кожа не зеленая, не в рептильных квадратиках, и со ртом в порядке.

Мировая катастрофа обернулась оказией в канализации. Значит, воронка, действительно, не путь к новому миру, а лишь маленький изъян. Может, и вампиры исчезнут. Или хотя бы станет потяжелее им работать.

- Потяжелее, пожалуй, станет. А самое главное, советую запомнить: мы все-таки никогда не бываем полностью одиноки, - и старичок зашагал по новоявленной реке, этакий аист на лягушачьей охоте.

- Эй, погоди, дед, - спохватился Летягин. - Уж больно много ты знаешь.

Но старенький, увы, уже скрылся в туман.

Летягин отправился вверх по реке к родному дому. По дороге он спас тонущую старушку. Его данные записал репортер, а моряк-спаситель подарил тельняшку. "Домой иду", - коротко сказал Летягин в ответном слове.

Возле двери Сергея Петровича лежал, положив голову на широкие лапы, дворовый пес, который приоткрыл на секунду один глаз с безнадежно грустным взглядом. На четвертом этаже Дубилова, выкатившись ненадолго из-за двери, дыхнула на Летягина горячим наевшимся до отвала телом.

Летягин зашел в родное жилище с мыслью о лейтенанте, с заботой о стенах и потолке. Но никто не сложил его вдвое с криком "Попался, который кусался", а стены и потолок почему-то вызывали симпатию. Он не стал анализировать, почему, вместо этого нырнул в ванну. А когда вылез, то нашел свой облик впервые за много лет посвежевшим и даже более соответствующим возрасту. Надел невесть откуда взявшуюся пижаму и пошел любоваться интерьером. И вроде причин для оптимизма нет, но слышится в душе бодрое гавканье: справимся, где наша не пропадала, будь спок...

На глаза опустилось что-то достаточно мягкое, а затылок ощутил теплое дыхание.

Вот и все.

Герой погорел, как и все остальные герои: Ахилл, Кухулин, Зигфрид, - от расслабления и интеллектуального минуса, который они могли бы увидеть в своем графике биоритмов. Оно и понятно: сердца даже выдающихся граждан не могут гореть с утра до вечера.

Сейчас какой-нибудь упырек-самоучка, отковырявший на помойке маленькую вороночку, запустит зубчики в мякоть и...

Вместо режущих плоть острых углов к нему прикоснулось нечто другое. Летягин обернулся...

Екатерина Марковна, давно живущая в его судьбе под именами Катя и Кэти. Ему даже захотелось, чтобы нашелся все-таки завалящий упырь, который покусал бы его, а она закрыла бы раны своими источающими сладость пальцами. Но тем не менее Летягин счел нужным сказать: