Михаил Пухов - Змей из-под пространства

- Да, - неожиданно сказал Штуб. - Если говорить откровенно... Впрочем, вы уже понимаете.

- Так, - произнес психолог. - Но что они дают, все эти субъективные ощущения? Их ведь, как говорится, к делу не подошьешь. Что прикажете с ними делать?

- Вы профессионал, вам виднее, - сказал Гудков. - От себя могу добавить одно. Вы видели когда-нибудь озеро в безветренную погоду?

- Разумеется, - недоуменно проговорил Пинчук. - Но...

- А рыбу, резвящуюся на его зеркальной поверхности? А лучше - змею, плывущую рядом с берегом?

- Да... То есть нет, - совсем растерялся психолог. - То есть, разумеется, да. Рыбы видел сколько угодно. А вот змей, по-моему, как-то не довелось. Но зачем...

- А еще лучше - картинку с изображением Великого морского змея?

- Конечно, видел, - оживился Пинчук. - Знаете, сейчас общепризнано, что Великий морской змей суть такой же объективно-субъективный феномен, как и шаровая молния. В обоих случаях для успешного наблюдения необходимо присутствие воспринимающего субъекта. Так и в квантовой механике, творят, прибор иногда влияет на результат измерения... Вы, наверное, знакомы и с квантовой механикой?

- Изучал, - кивнул Гудков. - Так вот, морской змей, как и многие водные животные, имеет, грубо говоря, форму тела вращения. В первом приближении, форму трехмерного цилиндра. Но вы помните, как обычно рисуют плывущего морского змея?

- Да, конечно, - заторопился психолог. - Обычно рисуют так, - он показал рукой. - В виде этакой извилистой линии...

- Правильно, - сказал Гудков. - Плывущий морской змей имеет форму вертикальной синусоиды. Над водой при этом выступает несколько горбов, остающихся неподвижными относительно друг друга. На деле змей очень быстро извивается, и поэтому быстро плывет, а его тело пересекает поверхность воды в нескольких местах. Какую форму, по-вашему, имеют эти пересечения?

- Пересечения тела змея с поверхностью? - переспросил психолог. - Ну, они... По-моему, они круглые.

- Правильно. В первом приближении это окружности или эллипсы, поскольку, как мы уже знаем, тело змея в первом приближении - цилиндр. Но поскольку это цилиндр неправильный, постепенно сужающийся, то и радиусы этих окружностей неодинаковы...

- Понятно, - отозвался психолог. - Вы объясняете очень доходчиво. Никогда в жизни бы не поверил, что смогу разобраться в такой казуистике! Но зачем вы, голубчик, так подробно нам об этом рассказываете?

- Этот простой пример позволит нам с ходу решить проблему, над которой вы и ваши коллеги ломали голову не один десяток лет, - твердо сказал Гудков.

Он посмотрел на Наташу. Она слушала очень внимательно, было видно, что она все понимает, и это означало - он выбрал правильный путь изложения своих мыслей.

- При чем здесь мои коллеги? Никто из них, по-моему, даже не слыхал о Цирцее.

- Я имею в виду проблему НЛО, - объяснил Гудков. - Представьте себе, что в плоскости, которой является поверхность воды, живут двухмерные существа.

- Двухмерные? - переспросил Пинчук. - Какие такие двухмерные? Что вы хотите этим сказать?

- Двухмерные - значит, плоские. Плоские, как бесконечно тонкий лист папиросной бумаги. Существа, живущие только в двух измерениях. У них двухмерные тела, и органы чувств тоже двухмерные. Они не воспринимают ничего, находящегося за пределами плоскости, в которой живут. Ничего вне пределов бесконечно тонкой пленки воды. Как они воспримут Великого морского змея?

- Ну, не знаю, - признался Пинчук. - Мне, право, трудно сообразить. А вы, голубчик, сами-то как считаете?

- Я? - сказал Гудков. Он говорил все более убежденно, потому что мысль, которая возникла у него во время погони за вереницей бледных огней, до сих пор была всего-навсего мыслью. Теперь она осуществлялась, превращалась в высказанные слова. - Естественно, они воспримут его только как эти окружности, как вереницу окружностей, которые получаются в местах пересечения тела нашего змея с их плоским двухмерным миром.

Он снова посмотрел на Наташу. И опять взгляд ее внимательных синих глаз придал ему вдохновения.

- Ну, допустим, что так, - согласился Пинчук. - Только зачем вы все-таки это рассказываете? Ведь ваши слова не имеют отношения не только к теме нашего разговора, но и вообще к миру, в котором мы с вами живем. Это просто игра ума, фантазия, но не более. Какие-то двухмерные вещества, то есть существа...

- Вы так думаете? - спросил Гудков. - А теперь представьте себе, что наш мир является частью более сложного, четырехмерного мира, точно так же, как произвольная плоскость - это лишь ничтожная часть нашего трехмерного пространства. Представьте себе, что в этом высшем четырехмерном мире наша вселенная суть то же самое, чем представляется нам плоская поверхность озера или моря. Представьте себе, что этот мир, невидимый и неосязаемый нашими органами чувств, населяют существа, тоже лежащие в другом измерении, четырехмерные. Они - если это аналоги наших птиц - носятся где-то над нашим миром, любуются своими отражениями в нем, но остаются для нас непознаваемыми. А аналоги наших рыб плавают под нашим пространством и дышат своими четырехмерными жабрами, не подозревая о нашем существовании. Но есть и другие. Они, как Великий морской змей, живут где-то в пучине, в бездне глубоко под нашим миром, но иногда всплывают к нему - к поверхности своего моря - подышать, глотнуть свежего воздуха...

- Четырехмерного воздуха? - язвительно поинтересовался психолог.

- Конечно, - кивнул Гудков. - И еще представьте себе, что они, как и наши змеи, тоже имеют форму тела вращения - только четырехмерного. Например, форму четырехмерного цилиндра. И когда такое существо, всплывая, пересекает наше пространство, его сечение нашим пространством дает сферу. А если такое существо пересекается с нашим миром несколько раз - например, когда изгибается, чтобы быстро плыть, - то цепочку сфер. Это совершенно аналогично веренице окружностей, которой является в плоскости воды тело Великого морского змея...

- Так, - сказал Пинчук. - И значит, вы полагаете...

- Да, - продолжал Гудков. - Представьте себе, что одно из таких существ наделено любопытством. Ему, этому существу, интересно. Трехмерные предметы - такие, как наш астероид - для него то же, что для нас радужные пятна нефти на поверхности воды. И вот однажды оно случайно всплывает подышать рядом с таким пятном. Ему любопытно, что это за пятно. Наш космос для него - поверхность необъятного океана, граница раздела двух сред. Одной, в которой оно плавает, другой - в которой дышит. И оно всплывает каждые сто часов - именно настолько хватает ему его четырехмерного воздуха - и плещется на поверхности своего океана, и разглядывает всякие разноцветные пятна - нам кажется, что оно заглядывает к нам внутрь, ибо мы так же раскрыты ему, как полностью видны нам плоские пятна нефти... А нам это существо представляется то шаром, то вытянутым извивающимся эллипсоидом вращения, то колеблющейся вереницей разнокалиберных сфер.