Сергей Михайлов - Оправдание Иуды, или Двенадцатое колесо мировой колесницы

Чувство неземного счастья... Да, человеку неверующему это понять крайне сложно, скорее даже невозможно. Экзальтация, доведенная до крайней степени, умерщвление плоти, добровольные физические страдания, самоистязания и самобичевания, лишение себя всех жизненных благ, уход от мира и мирских проблем, вплоть до ухода из жизни и вольного принятия смерти - и все это во имя Христово, ради Христа. Только истинные мученики видели в добровольном страдании бесконечный смысл смысл, заключенный ни в чем ином как в подражании Христу. Однако какой смысл заключен в самом подражании? Комментируя историю смерти святых страстотерпцев Бориса и Глеба, изложенную в книге Г. Федотова, советский исследователь Владимир Торопов дает следующую интерпретацию этого трагического события: "Борис выбрал смерть, и этот выбор был вольным. Смерть была принята им не как неизбежное зло, а как жертва, то есть такая смерть, которая несет в себе залог воздаяния". Прим. 26 Смерть, жертва, страдание, аскеза как залог воздаяния - вот, оказывается, в чем истинный, глубинный смысл подвижничества мучеников и святых всех времен и народов! Причем выбор этого пути должен быть вольным - иначе никакого воздаяния, никакой награды не будет. Спрашивается, какого воздаяния ждет аскет, умерщвляя свою плоть во имя Христово и в подражание Христу? монах, накладывающий на себя суровую епитимью во искупление своих грехов? или праведник, добровольно подставляющий горло под нож коварного убийцы? На первый взгляд ответ на этот вопрос как бы лежит на поверхности: райских кущ после смерти, зачисления в сонм "агнцев Божиих", "жизни вечной" в мире ином, и т.д. и т.п. Однако возможны и иные "награды": слава и авторитет подвижника еще при жизни (если добровольная аскеза не ставит своей целью смерть); самореализация личности, не нашедшей себя ни в чем другом; удовлетворение амбициозных и эгоистических устремлений и др. вплоть до переориентации и подавления либидозных импульсов (сублимация) и удовлетворения мазохистских (или иных психически аномальных) проявлений индивидуума. В наши задачи не входит анализ этой проблемы. Для нас важно уяснение только одного: мученичество на религиозной почве, какие бы формы оно не принимало, всегда небескорыстно. И даже если помыслы мученика чисты, а цели святы, где-то в глубинах сознания он вынашивает мысль (или только тень ее, порой неосознанную) о будущем воздаянии за свое прижизненное подвижничество. "За земные страдания во имя Христово мне сторицей воздастся в мире ином" - так, или примерно так, рассуждает он. Прим. 27 Иное дело Иуда. Здесь проблема мученичества предстает перед нами совершенно в ином свете.

17.

Вновь призовем на помощь Борхеса. Ссылаясь на Н. Рунеберга и переработанный вариант его книги "Kristus och Judas", Борхес сообщает: "Приписывать его преступление алчности (как делали некоторые, ссылаясь на Евангелие от Иоанна 12:6) означает примириться с самым низменным стимулом. Нильс Рунеберг предлагает противоположный стимул: гипертрофированный, почти безграничный аскетизм. Аскет, ради вящей славы Божией, оскверняет и умерщвляет плоть; Иуда сделал то же со своим духом... В его поступках было грандиозное смирение, он считал недостойным быть добрым... Иуда искал ада, ибо ему было довольно того, что Господь блажен. Он полагал, что блаженство, как и добро, - это атрибут божества и люди не вправе присваивать его себе". Прим. 28 Таким образом, Иуда, двенадцатый ученик Иисуса, в своем аскетизме превзошел все известные нам случаи мученичества: он пошел по пути умерщвления духа - и в результате безвозвратно погубил свою душу, что в корне противоречит самой идее традиционного мученичества. Действительно, обычно мученик истязает себя телесно, причиняет себе физические страдания - с тем, чтобы укрепить свой дух, очистить его от соблазнов и зова плоти. И только достигнув в этом совершенства, он может рассчитывать на посмертное воздаяние в мире ином. На какое воздаяние рассчитывает Иуда? Да и рассчитывает ли вообще? Совершенно очевидно, что аскетизм Иуды - аскетизм, доведенный до логического конца - имеет своей целью не будущие награды и воздаяние, не посмертную славу святого и подвижника, не очищение от скверны земного греха, а нечто совершенно иное. Иуда пошел на столь ужасную жертву (умерщвление духа и убийство своей души разве не жертва?) не ради собственных выгод - прижизненных ли, посмертных, не столь важно, - а ради своего друга и учителя, которому безгранично верил и которого (не побоимся высказать это) горячо любил - ради Иисуса. Прим. 29 Он знает, что жертва его необходима, знает, что без его помощи и участия миссия Иисуса обречена на неудачу, а великое дело спасения мира, ради которого Сын Человеческий пришел на грешную землю, наверняка потерпит крах - и жертвует собой, жертвует своей бессмертной душой, жертвует совершенно бескорыстно, без малейшей тени надежды на воздаяние. Он сознательно идет на позор и унижение, доведенные до крайней степени, понимая, что этот шаг еще более оттенит чистоту и безгрешность Иисуса на фоне той мерзости, порока и грязи, которые олицетворяет собой Апостол-предатель, еще больше возвеличит Иисуса в глазах современников и потомков. И человечество "по достоинству" оценило эту беспрецедентную жертву, заклеймив Иуду позорным именем "предатель"!

18.

Итак, мы рассмотрели различные версии "предательства" Иуды, подвергли анализу возможные мотивы его "преступления", определили его деяние как неотъемлемую часть великой миссии Иисуса, посланного в мир Богом-отцом во имя спасения человечества. Теперь, в свете всего изложенного выше, попытаемся ответить на вопрос, который напрашивается сам собой: в чем же все-таки заключается смысл "преступления" Иуды? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Смысл деяния Иуды многомерен и лежит одновременно как бы в нескольких плоскостях, которые, тем не менее, имеют множество точек соприкосновения. Иными словами, смысл совершенного двенадцатым Апостолом в год двадцать седьмой от Рождества Христова может быть разложен на две основные составляющие - историческую и метафизическую. Рассмотрим их. Историческая составляющая. С точки зрения влияния на ход мировой истории деяние Иуды имеет совершенно непреходящий смысл. Мы уже упоминали об этом; повторим еще раз. Иуда оказался тем самым "двенадцатым колесом мировой колесницы", без которого историческая миссия Иисуса - миссия спасения человечества - была бы обречена на провал. Не совершив Иуда "предательства", не был бы распят на кресте Иисус и не совершилось бы в третий день чуда воскресения. Не увенчалось бы успехом начатое Иисусом дело, и новая религия - христианство - не пустила бы корни в древней земле иудейской. Без жертвы Иуды теряет всякий смысл и жертва Иисуса. "Предательство" Иуды, таким образом, стало мощным катализатором и необходимой составляющей религиозно-исторической миссии Иисуса. Метафизическая составляющая. Метафизический смысл "преступления" Иуды основывается на "антиномистически-монодуалистической" Прим. 30 сущности Сына Человеческого, посланного Богом на землю во искупление земных грехов. Означенный дуализм, который может быть выражен формулой "един в двух лицах", указывает на нерасторжимое, нечленимое и в то же время антиномистическое единство двух ипостасей Сына Человеческого - Иисуса и Иуды. Антиномия и единство - вот два цементирующих начала, которые и определяют глубокий метафизический смысл миссии "двуличного" Иисуса-Иуды. Яркий контраст между обоими лицами, обеими ипостасями, визуализированный и воплощенный для всего человечества в образах двух полярно противоположных символических личностей, создает четкую грань между обоими началами - светлым и темным, оттеняет все самое чистое, высокое, безгрешное, божественное, идеальное от всего самого мерзкого, низкого, порочного, преступного, греховного, презренного. Поистине, "Бог стал человеком полностью, но стал человеком вплоть до его низости, человеком вплоть до его мерзости и бездны. Чтобы спасти нас... он стал Иудой..." "Бог не желал, чтобы на земле стала известна Его ужасающая тайна" - и потому скрыл от мира свою вторую темную, или человеческую - ипостась (Иуда), противопоставив ее светлой, или божественной (Иисус). Совершенно очевидно, что рассмотренные смысловые составляющие следует рассматривать не изолированно одну от другой, не как альтернативные варианты, взаимоисключающие друг друга, а в неразрывном единстве, именно как необходимые, взаимно дополняющие и взаимно обуславливающие составляющие одного единого смысла - смысла миссии Иуды. Движущей же силой "предательства", или основными мотивами деяния Иуды, выступает, в первую очередь, истинная вера в святое дело Иисуса, бескорыстное, без тени эгоизма и надежды на воздаяние, самопожертвование, беззаветная преданность другу и учителю - и крайне экзальтированный аскетизм, доведенный до умерщвления собственной души и духовного самоубийства.