Майкл Муркок - Граф Брасс

- Я глупец! - воскликнул он громко. - И убийца! Ибо довел до гибели отличную лошадь. Возможно, Черник был прав, и Черный Камень действительно заставил меня совершить все эти подлости, а потом забыть о них. Может статься, я заслуживаю смерти.

Ему показалось, будто граф Брасс прошел где-то совсем рядом и зловеще расхохотался, но на самом деле то был всего лишь болотный гусь, чей сон потревожил охотящийся лис.

Его левая рука уже вся ушла в трясину. С огромными предосторожностями он вызволил ее из грязи, но тростник оставался по-прежнему вне досягаемости.

Последний вздох лошади донесся до него, и голова несчастного животного ушла в болотную жижу, туловище содрогнулось в последний раз, словно пытаясь набрать полную грудь воздуха, после чего лошадь затихла, и Хоукмун проводил ее взглядом, пока она не исчезла в трясине. Теперь голоса, что насмехались над ним, сделались более многочисленными, и не послышался ли ему голос Иссельды? Нет, это просто крик чайки. А эти грубые голоса, уж, не солдаты ли это? Нет, должно быть, тявкают лисы и взрыкивают болотные медведи.

Подобный обман показался ему в этот миг самым жестоким из всех, ибо то были иллюзии, порожденные его собственным мозгом. И вновь его охватило ощущение горькой иронии. Стоило ли так много лет страдать и мучиться в жестокой борьбе против Империи Мрака, стремиться остаться в живых после ужасных испытаний, пережить леденящие душу приключения на двух континентах?.. Чтобы затем столь бесславно умереть в одиночестве, в болотной тине. Никто и никогда так и не узнает правды о том, где и как он погиб, ничто не укажет на место его могилы, ему не воздвигнут памятник у стен замка Брасс, единственное утешение - это что мучиться ему, похоже, осталось недолго, ибо теперь трясина затягивала его все быстрее.

- Дориан!

На сей раз птица словно звала его по имени, и он эхом откликнулся:

- Дориан!

- Герцог Кельнский! - проревел болотный медведь.

- Герцог Кельнский, - тем же тоном отозвался Хоукмун.

Теперь он уже никак не мог высвободить левую руку, а грязь доходила ему до подбородка, стискивала грудь и мешала дышать. У него закружилась голова, и он мог лишь надеяться, что потеряет сознание прежде, чем болотная жижа заполнит ему рот.

Но если он умрет, то, возможно, сумеет отыскать дорогу в потусторонний мир и вновь встретит там графа Брасса, и Оладана с Булгарских гор, и Гьюлама д'Аверка, и Ноблио, поэта-философа.

- О! - сказал он себе. - Если бы я мог быть в этом уверен, то принял бы смерть с радостью. Но все же остается вопрос чести... И Иссельда, Иссельда!

- Дориан!

И вновь этот птичий крик, так похожий на голос его жены. Говорят, подобные фантасмагории иногда происходили с умирающими. Возможно, другим людям это облегчало кончину, но только не ему.

- Дориан! Мне показалось, я узнала твой голос. Это ты? Что случилось?

- Я в трясине, любовь моя, - ответил птице Дориан Хоукмун. - И я гибну. Передай им, что Хоукмун не был предателем. Скажи им, что он не был трусом, но зато можешь им сказать, что он был болваном.

Какой-то шорох послышался в тростниках, что окаймляли берег трясины, и взгляд Хоукмуна устремился в ту сторону. Он ожидал увидеть лисицу и заранее съежился при мысли о том, как хищник нападет на несчастную жертву трясины. Но вместо этого среди стеблей возникло человеческое лицо. И это лицо было ему знакомо.

- Капитан?

- Да, милорд, - отозвался Джозеф Ведла, и тут же отвернулся, чтобы бросить кому-то через плечо:

- Вы были правы, сударыня. Он здесь. Почти с головой ушел в трясину.

Сзади вспыхнул факел, а капитан нагнулся, чтобы посмотреть, в каком состоянии находится Хоукмун.

- Быстрее-. Веревку.

- Рад видеть вас, капитан Ведла, А кто там с вами? уж не госпожа ли Иссельда?

- Да, это я, Дориан, - отозвалась она напряженным голосом. - Я отыскала капитана, и он отвел меня в ту таверну, где обычно пьянствует Черник, именно Черник нам сообщил, что ты направился в болото. Поэтому мы собрали всех своих людей и бросились за тобой.

- И я вам очень признателен, - промолвил Хоукмун. - Но в этом не было бы никакой необходимости, если бы не моя собственная глупость. Ох! Зловонная тина захлестнула ему рот. Ему бросили веревку, и он сумел ухватиться за нее свободной рукой и всунуть запястье в петлю.

- Тяните! - приказал он и тут же застонал, когда узел врезался в плоть, и Дориану показалось, будто рука его вот-вот вырвется из сустава.

Мало-помалу его вытянули из трясины, которая из последних сил боролась за свою добычу, и, наконец, икая и кашляя, он рухнул на берег, а Иссельда, не обращая внимания на зловонную липкую грязь, что покрывала его с головы до ног, обняла мужа, осыпая его поцелуями.

- Мы уж не чаяли увидеть тебя живым.

- Я и сам боялся, что все кончено, - согласился он, - и заслужил смерть, ибо погубил одну из лучших наших лошадей.

Капитан Ведла тем временем встревоженно озирался по сторонам. В отличие от коренных камаргцев, болота никогда не внушали ему симпатии, даже среди бела дня.

- Я видел того человека, который именует себя графом Брасс, - промолвил Хоукмун, обращаясь к капитану.

- И вы сразили его, милорд? Хоукмун покачал головой.

- Намой взгляд, это просто некий паяц, очень похожий на графа Брасса, и все же это не он, не живой и не мертвый. Я в этом почти уверен. К тому же он не слишком хорошо выучил свою роль, не знает даже имени собственной дочери и ничего не ведает о Камарге. И все же он показался мне безвредным. Возможно, он безумен, но, скорее всего, кто-то чарами или гипнозом просто убедил его в том, что он не кто иной, как покойный граф. Я готов заподозрить здесь какие-то козни уцелевших ученых Империи Мрака, которые пытаются очернить меня и поквитаться за свое поражение. Ведла вздохнул с облегчением.

- Теперь мне будет что ответить этим сплетникам, - заявил он. - И все же, этот несчастный, должно быть, здорово похож на старого графа, если уж сумел обмануть Черника, - Верно, он похож на покойного графа как две капли воды, выражением лица, жестами - всем... Однако я ощутил в нем некую неуверенность. Он действует и говорит как будто во сне. Именно поэтому я и решил, что сам по себе он не таит никаких злых намерений, им манипулируют другие люди.

Хоукмун поднялся.

- Но где же сейчас этот самозванец? - воскликнула Иссельда.

- Исчез среди болот. Я бросился за ним... Боюсь, слишком поспешно... И со мной приключился несчастный случай. - Хоукмун расхохотался. - Именно это, знаешь ли, меня и встревожило, ибо на какое-то мгновение мне и впрямь показалось, что он исчез подобно призраку.

Иссельда улыбнулась.