Александр Грог - Время Бригадиров

А выверток уже не розовел, лицо ребенка исчезло - стал обычный старик, что хмурился, мрачнел-мрачнел, потом вдруг сплюнул, сказал протяжное:

– Эх-х!

Сложил пальцами затейливую "мудру", направил на себя и… рассыпался. Еще некоторое время стоял костяк и, кажется, кому-то укоризненно грозил пальцем, но вот и он стал рушиться - опали кости поверх всего остального.

Бригадир смотрел в изумлении.

Ветвь, за которую держался, отломилась. Березка с разгневанным шумом выпрямилась. Бригадир рванул телом, цепляясь рукой в крепкое, только вода с шумом смочила берег, и руки, как не пытался цепляться, вбивать когти, вдруг, заскользили по мокрому, словно сам он неимоверно потяжелел, или болотники взялись тянуть за ноги…

5/2

Вынырнул, глотнул воздуха. Вынырнул Бригадир из сна. В сумраке выла то ли собака, то ли человек.

Костерок прогорел. Луна осветила все одним серебристым светом. На глазах Бригадира, выверток, кося на него одним глазом, удивительно ловко освободился от перекладины и теперь торопливо грыз бинты на руках.

Бригадир попробовал шевельнуться. Выверток выплюнул кусок бинта, ткнул в его сторону кукишем и взялся обгрызать на второй.

– Шутишь?! - взвревел Бригадир и понял, что не взревел, даже не пискнул и тело его вялое, не подчиняется. Как сидел, так упал вперед, стукнул головой и землю, почувствовал, еще и еще несколько раз приложился. Понял, что теперь руки и ноги чувствует. Крутанулся в сторону вывертка, сбил его, ухватил за тонкие кисти, развел по сторонам. Также с ним принялся вставать, уводя голову, чтобы не вцепился зубами в ухо.

Выверток рванулся, перекрутился в руках через себя, через голову - у Бригадира едва не вывихнулись собственные кисти, но стерпел, удержал, и даже когда зловредный старикашка коленками под грудину поддал - да так, что дыхло зашлось, и сапогами взялся по бокам да бедрам обидные синяки ставить один за одним, - стерпел, а вот когда тот, вдруг, повиснув на руках, стряхнул сапоги, звучно шлепнул ступня к ступне, взялся короткими пальцами ног узоры складывать, да стал тянуться, заламываться, тыкать ими в бригадирскую рожу…

– Шутишь?! - взъярился Бригадир, затряс старикашку в руках, боднул голова в голову - не попал, тогда вогнал свою ногу в сцепленное кольцо, промеж коленок, да и руками взялся трепать - рвать в стороны. Напугался сильно, решил упредить такое безобразие, очень уж не хотелось помирать с такой бесстыдной мудры, стать пищей для анекдотов среди лесных. Взялся выглядывать - об какое дерево приложить, набежать, да стукнуться о него вместе с вывертком.

В это время и пощелкнули курком. От его собственного ружья! Этот звук родной, его ни с чем не спутаешь.

– Ба! - сказали за спиной: - Здесь танцульки.

– Без баб? - спросил второй голос.

– Мужики сами с собой танцуют, - наябедничал третий.

– Ой, как плохо! - укоризненно сказал четвертый.

Если есть рожи неприятней вывертка, когда он на взводе и готов тебя вывернуть, так только те, которые от дела отрывают. Даже от такого неприятного. Это сразу ясно, даже не хочется поворачиваться, чтобы проверить. Но повернулся медленно, вместе с вывертком, не опуская рук и одновременно прикрываясь телом, жалея, что маловато оно…

Правильно. Не ошибся. Рожи самые, что ни на есть, неаппетитные. Глаза диковатые - настоящие лесные, с желтыми прожилками, лица в укусах, одного уха нет - ошметки висят, словно жевал кто-то, но не понравилось и сплюнул, другое целое. Причем, если у одного левое ухо вдрызг, то у второго - правое. То же самое и с бельмом, да опухолью под глазом. Руки корявые, словно в кислоте побывали - по одной у каждого, а вторая нормальная. По пол человека - это первые. И Бригадир подумал - вот ведь как, бывает, складывается интересно. Отрежь у двух лишнее, трепанное и дурное, ополовинь, потом сложи их вместе - приличный человек получится. К косметологу бы их…

Вторую пару - большого и маленького, уже не разглядывал, хоть и не под обед, но тут и голоса настолько противные, того гляди, вытошнит. Тут на ветвь с шумом приземлился и пятый - падальщик, с обрывком цепочки на лапе. Должно быть, из этой же компании - прикормленный.

– Так что не поделили? - спросил первая половинка.

– Мы поделим! - заявил вторая.

– Этот бугай пытался этого не бугая разорвать на части, а этот маленький пытался этому бугаю размочалить бока, - опять наябедничал третий - маленький.

– Ой, как плохо! - удивленно протянул четвертый - большой.

В другое время Бригадир за бугая бы обиделся. Против старикашки-вывертка он, может, и вправду смотрелся бугаем, а вот против ихнего четвертого (большого), совсем наоборот. Но сейчас обижаться, когда не только чужие, но и собственный ствол в брюхо смотрит, очень не экономично.

– Поможем? - спросил первая половинка.

– Поможем! - согласился вторая. - А как?

– Не бугайчика четырьмя березками на части, а бугайчика подвесить и дубьем по бокам до мочалки - все по честному будет! - это маленький свое мнение сунул.

– Ой, как плохо! - восторженно сказал четвертый-большой.

Падальщик крякнул от удовольствия. Взъерошился и открыл вторую дневную пару глаз - должно быть, процесс обещался быть длинным и увлекательным.

Большой шагнул, скользнул по-армейски и приложил вывертка прикладом во всю височную. Бригадир сразу понял - хана! - с подобного удара и сам бы не выздоровел. Когда обмяк старикашка в руках, выпустил - таким не прикроешься. Как на спине не устраивай и беги, а пули нащупают.

Не решился даже из любопытства выяснить: люди ли, нелюди в людской обувке творят, замешивают вокруг его невезения собственные хитрости. Нагнали те, кто прицепился, упал им на хвост еще у самой машины. Либо менты наняли диких следопытов, за того своего, что Кося-Дергач четвертого дня тому, на трассе завалил. Либо хозяева тропинки, либо, действительно, просто случай такой - дурной. Судьба догнала. Мало ли что может случиться вдали от дороги. Потому, когда вязали руки спереди, уперев родным стволом в бок, только тосковал - до чего же безнадежный расклад вырисовывался.

– Зовите остальных! - сказал маленький.

Половинки послушно скользнули - тихо, бесшумно, как ходят лесные, и Бригадир понял - кто тут главный. И еще то, что времени осталась жизни самая чуточка. Дальше пойдет развлекалка, в которой ему главная роль, и никаких шансов. Сам сколько раз участвовал, а всегда кончалось одинаково…

Жизнь, по большому счету, игра картежная. Каждый ходит с того, что сбросить норовит, а прикупить покрепче пытается. И расклад на столе каждый раз разный, да и игроки меняются. Иногда за одну партию целой чередой проходят - не привыкнуть. Первое правило, не свети козыря. Даже мелкого. А козырь у Бригадира особый, сразу и не достанешь.